Тогда придворные решили доконать короля, если не мытьем, так катаньем, настойчиво требуя от него сделать, наконец, свой брак фактическим. Фавориты даже призвали на помощь швейцарца Ревердиля, бывшего преподавателя математики и французского языка Кристиана, а теперь придворного, получившего должность докладчика и советника, жилье во дворце и право вкушать пищу за королевским столом. Этот ярый сторонник идей Просвещения всячески старался обратить внимание Кристиана на тяжелое положение крепостных в Дании и внушить ему ответственность за судьбы народа и государства. Под давлением окружающих Кристиан, в конце концов, поборол свое отвращение к Каролине-Матильде, и после нескольких мучительных для молодой жены посещений та забеременела.
Когда придворные доктора подтвердили факт беременности королевы, Кристиан счел свой долг перед отечеством выполненным и вновь пустился в похождения с Катрин-башмачницей. Он по-прежнему ни в грош не ставил жену и даже отпускал язвительные шуточки насчет ее полнеющей талии. Та не обращала на это ни малейшего желания и досконально следовала всем тем советам, которыми ее засыпала мать, родившая девятерых детей. Летом Кристиан в компании друзей отправился поразвлечься в Шлезвиг-Гольштейн, а Каролина-Матильда переехала во Фредериксборг, одну из летних резиденций датских королей. Окрестности немного напоминали ей родной Кью. Близость королевского замка сказывалась на окружавшем его пейзаже: крестьянские дома в округе выглядели вполне справными, скот – упитанным, а фермеры – довольными и пристойно одетыми. Каролина-Матильда с удовольствием проводила много времени на свежем воздухе, передвигаясь либо в карете, либо пешком, наблюдая все виды каждодневных сельскохозяйственных работ и разговаривая с крестьянами на своем ломаном датском языке, который помаленьку совершенствовался. Те сначала шарахались от нее, но потом привыкли и с видимым удовольствием отвечали на вопросы молодой пригожей королевы.
Дело шло к завершению беременности, и наиболее консервативная и патриотично настроенная часть придворных во главе с вдовствующей королевой Юлианой-Марией решила положить конец шокирующим похождениям короля с Катрин-башмачницей. Его публичные появления в обществе этой безнравственной особы компрометировали репутацию правящей династии и оскорбляли честь молодой королевы, к тому же девица все больше и больше наглела. Именно влиянию Катрин приписывали отставку и высылку из страны швейцарца Ревердиля, мирно занимавшегося подготовкой государственных реформ в духе Просвещения. Крестовый поход против этой недостойной фаворитки возглавила вдовствующая королева София-Магдалена, с которой, как это ни покажется странным, Катрин связывали некоторые родственные узы. Как уже было сказано, Катрин считалась побочной дочерью князя Георга-Людвига Брунсвика-Бефернского, чья сестра была замужем за одним из братьев Софии-Магдалены. Подобное родство позорило вдовствующую королеву-бабушку, и необходимость избавиться от сей паршивки просто вопияла.
В январе 1768 года Катрин арестовали и упекли в каталажку с весьма скверными условиями содержания в Гамбурге. Позднее ее перевели в тюрьму в герцогстве Гольштейн, где обстановка была более терпимой, но узницу содержали под строгим надзором. Все ее попытки доставить письмо королю Кристиану пресекались. Когда Кристиан во время поездки по Европе пытался увидеться с ней, у него также ничего не получилось. Далее Катрин выслали из страны, но в 1770 году дали государственную пенсию в 500 риксдалеров, и с таким неплохим приданым она вышла замуж за адвоката. Бывшая союзница по распутству вновь не оставляла попыток донести вести о своей несчастной доле до Кристиана, однако этому противодействовал всесильный лейб-доктор короля Штруэнзее, речь о котором пойдет позднее.
28 января 1768 года, после почти двух суток страданий, Каролина-Матильда родила мальчика. Ребенок был слабым, синюшным, весил всего пять фунтов и выглядел настоящим заморышем, видимо, сказалось и близкое родство родителей, и слабое здоровье отца. Молодая мать решила сама кормить младенца грудью, что в то время для королевской особы было поступком из ряда вон выходящим и почти что героическим. Рождение сына укрепило положение королевы при дворе, и жители обеих королевств прославляли Каролину-Матильду, так быстро выполнившую свой долг перед новым отечеством. Ее буквально осаждали депутации со всех концов королевства с поздравлениями и подарками. Таким образом, шестнадцатилетняя мать, ничего не сведущая в политике, теперь невольно должна была приобщиться к ее хитросплетениям. Прабабка младенца, вдовствующая королева София-Магдалена, одной из первых посетившая роженицу, сердечно обняла жену внука и доверительно сказала ей, понизив голос – известно, что во дворцах у стен бывают уши:
– Только не отдавай его на воспитание Юлиане. Она отравила жизнь дорогому Кристиану и вырастила из своего Фредерика негодного злобного старичка.
Если подданные встретили рождение наследника бурным ликованием, этого никак нельзя было сказать о его отце. Кристиан при первом же посещении выразил свое удивление неприглядным видом новорожденного, по его выражению, «похожего на освежеванного кролика». Он пожелал, чтобы ребенка назвали Фредериком в честь деда. Мнения Каролины-Матильды никто не стал спрашивать, но та и не имела намерения возражать – это было также и именем ее отца. Она теперь была полностью захвачена новыми заботами по взращиванию своего сына – единственного родного существа в этом чужом обществе, которое никак не хотело принять ее. Младенец стал для нее центром жизни, на нем были сосредоточены все ее чаяния и надежды. С материнским кормлением грудью ребенок постепенно поправлялся и вскоре принял вид того здорового и красивого дитяти, о котором грезила мать, вынашивая его.
Каролина-Матильда чрезвычайно сблизилась со своей обергофмейстериной госпожой фон Плессен. Если сначала та с некоторым снисходительным, хорошо скрываемым презрением в душе относилась к этой недалекой девочке, волей судеб вознесенной на такую высоту и совершенно не осознающей этого, то теперь она оценила терпеливость и уравновешенность Каролины, ее выдержку и умение переносить дикое поведение мужа. Рождение первенца не уменьшило ненависть Кристиана к постылой жене. Ему доставляло наслаждение причинять ей боль. Необходимости делить с ней ложе теперь можно было избегать, но он всячески старался уязвить ее. Такая блестящая возможность для мелкой мести не заставила себя ждать.
Его фаворит Хольк пожелал заполучить место обергофмейстерины королевы для своей сестры, Маргрете фон дер Люэ, и по его наущению госпожа фон Плессен была смещена со своего поста и отправлена в изгнание. Семьи у этой вдовой дамы не было, она уехала в Германию и поселилась в герцогстве Ганноверском, в городе Целле. Вторым ударом для Каролины-Матильды стало заявление мужа, что в мае 1768 года он собирается совершить путешествие по Европе, начав его с посещения Англии. Королева было обрадовалась, надеясь увидеть близких и показать им своего сына, но муж тотчас же разочаровал ее сообщением, что не рассчитывает брать ее с собой. Каролина-Матильда сумела вовремя взять себя в руки и спокойно ответила:
– Как будет угодно вашему величеству, – вдоволь наплакаться ей предстояло ночью, в тиши своих покоев.
Королевский лейб-медик
Собственно говоря, поездка короля была традиционным путешествием европейских дворян и наследников королевских домов по Европе, как бы завершающим этапом полученного ими образования. Такой вояж в свое время был запланирован и для Кристиана, но карты смешала преждевременная смерть его отца. Незадолго до отъезда, в апреле Кристиан назначил себе на время путешествия нового доктора, немца Йоганна-Фридриха Штруэнзее. Он сделал это по рекомендации датских дворян, некогда удаленных от двора, Эневольда фон Брандта (который покусился на место королевского любимчика Конрада Хольта, за что и пострадал) и графа Шака Рантцау, великого мастера плести интриги.
