Причем эффективен тагор был в одинаковой степени как против некко, так и против живых существ, о чем я раньше не знал. Работал он на местном аналоге батареек, так что чисто с технической точки зрения это был обычный прибор.
Я также узнал, что малое количество карателей в Ордене объяснялось не отсутствием желающих, а крайне ограниченным количеством тагоров. Поскольку они, как и браслеты, настраивались на одного конкретного владельца и могли быть использованы другим человеком лишь после смерти предыдущего хозяина. Именно по этой причине в Ордене было много подмастерий, но крайне мало мастеров. И поэтому же тагоры переходили от наставника к ученику до тех пор, пока окончательно не исчерпывали свой маго-технический ресурс, а арсенал Ордена не оскудевал еще на одну боевую единицу.
Если верить воспоминаниям Шала, всего в Ордене, который охватывал несколько крупных стран, входящих в Альянс, насчитывалось около тысячи карателей. Однако лет сто назад их было в два раза больше. А четыре с гаком века назад, когда только-только разгоралась война с «разумниками», и был утрачен секрет воспроизводства одного из самых сложных артефактов этого мира, карателей насчитывалось порядка десяти тысяч.
Выводы, как говорится, делайте сами.
О причине, по которой нынешние «разумники» и бытовые маги не сумели восстановить первоначальное число тагоров и не нашли способ отремонтировать вышедшее из строя оружие, Шал доподлинно не знал. Аккумуляторы зарядить было несложно – это мог сделать любой бытовой маг. Их производство было давно налажено. Повреждения ствола, рукояти, всякие помятости и потертости тоже убирались легко. Так что, скорее всего, проблема заключалась в сложности передачи магической энергии из аккумулятора в оружие. Какая-то там имелась особая фишка, о которой знали только изобретшие тагоры «разумники». Поэтому, как только выходила из строя отвечающая за этот процесс деталь, так могущественное оружие карателей моментально превращалось в обычный хлам.
Аккумуляторов по приказу выдавалось по два на каждую смену. Суммарной энергии этих двух прямоугольных пластин шириной с обычную кредитку и толщиной в полсантиметра хватало для работы в непрерывном режиме на два с половиной рина при использовании прибора на максимальной мощности, а в импульсном – аж на четыре с лишним сотни выстрелов. Что при таких скромных размерах выводило оружие карателей в разряд офигенно крутых пушек, от которых я бы и в будущем не отказался.
Нурра, увидев, что я куда-то собираюсь, тут же запрыгнула мне на голову, вцепилась коготками в волосы и сердито заурчала, явно полагая, что я во второй раз брошу ее на произвол судьбы. Но я лишь отвернул полу тяжелого пальто, позволив Пакости забраться внутрь. И, уже успев убедиться, что она достаточно умна, чтобы меня не подставить, со спокойной душой покинул комнату.
Рабочий кабинет магистра столичного Ордена карателей располагался здесь же, на территории резиденции, буквально в соседнем здании, до которого я тем не менее добирался гораздо дольше обычного. Проклятая слабость даже через две недели полностью не исчезла, поэтому идти приходилось с остановками. Медленно и аккуратно, пережидая приступы головокружения. А при виде встречных делать морду кирпичом и злобно зыркать по сторонам, чтобы народ не вздумал задавать вопросы.
Никто их и не задавал. Насколько я понял, мастер Шал был для коллег кем-то вроде персоны нон-грата. С ним никто не здоровался, о его делах никто и никогда не спрашивал. Его здоровьем интересовался лишь бывший наставник. И абсолютно никто, кроме юной магички, практикантов и слуг, не рискнул бы навестить его во время болезни. Мастер Шал всегда и везде, за очень редким исключением, работал один. Ни с кем не мог и не хотел уживаться. И он был единственным, кроме самого магистра, кто имел разрешение на проживание за пределами резиденции.
За это Шала, кстати, еще и презирали, совершенно незаслуженно считая любимчиком магистра Нэша. Но самому Шалу было на это плевать. Единственное, что его волновало, это чтобы его приказы выполнялись немедленно. И чтобы порученная ему работа была сделана хорошо.
В общем, до кабинета, расположенного на третьем этаже нужного мне здания, я добрался без приключений. У самой двери, правда, еще немного постоял, восстанавливая дыхание. Потом проверил тихо сидящую за пазухой нурру. Мысленно пробежался по своей новой личине. Выудил из памяти привычки прежнего хозяина. И, постучав в дверь трижды, распахнул тяжелую деревянную створку.
Магистр Нэш нашелся в левом углу большого, довольно скромно, но со вкусом обставленного кабинета. Когда Шал впервые его встретил, Нэшу было тридцать два. Сейчас же его возраст плавно приближался к шести десяткам. Однако, несмотря на возраст, почти полную потерю некогда роскошной шевелюры и располагающую к праздности должность, магистр до сих пор выглядел свежо, имел подтянутую фигуру, суровое, изборожденное морщинами лицо и обладал на редкость проницательным взглядом, который уперся в меня сразу, как только я переступил порог.
– Заходи, – без обиняков велел магистр Нэш, когда я характерным для Шала жестом наклонил голову. – Бери стул. Садись. Лесса Майена сказала, что говорить ты уже способен.
Я прокашлялся и едва слышно просипел:
– Так точно.
Говорить по-прежнему было трудно, горло быстро уставало, болело, и оттуда по-прежнему откашливалась всякая дрянь. Но в целом да, общаться я мог. Поэтому не стал возражать и спорить, а просто прихватил стоящий у стены стул, подтащил его к столу и, поставив напротив бывшего учителя, уселся.
Магистр окинул меня еще одним внимательным взглядом и, сложив изуродованные шрамами пальцы в замок, спокойно поинтересовался:
– Что скажешь?
Ну да. Никаких тебе «здравствуй», «как дела?», «как себя чувствуешь?» – сразу к делу. За это Шал и уважал бывшего наставника – тот никогда не делал лишних телодвижений, а все вопросы предпочитал решать быстро и наиболее эффективным способом.
Вопрос, правда, был с подвохом. Вроде бы и не относящийся ни к чему конкретному, но с учетом того, что я две недели провалялся на больничной койке, хотя ходить и говорить начал гораздо раньше, вопрос, в первую очередь, имел прямое отношение к карантину.
Я снова прокашлялся и с натугой выдавил:
– Как вы и говорили, мы упустили шайена.
– Нурр? – ничуть не удивился наставник. – Тот самый, что ушел от тебя уже дважды?
Я неохотно кивнул.
– Итоги рейда? – таким же ровным тоном осведомился магистр Нэш. – Вторая команда пришла слишком поздно, чтобы дать какие-то конкретные данные. Пятеро трупов, ты – полутруп, целая толпа вырвавшихся из смежных тоннелей некко и неопознанные останки на полу, от которых после воздействия тагоров ничего не осталось. Что ТЫ можешь мне сказать по этому поводу?
Я с трудом сдержал скептическую усмешку.
Если бы магистр Нэш не имел, как он утверждает, доподлинных сведений о произошедшем в тоннелях, ко мне пришли бы гораздо раньше и уже вытрясли душу, желая узнать, почему целая команда карателей оказалась не в силах за себя постоять. Но он знал. Если не все, то многое. Все же обучение карателей было достаточно разносторонним, из них… то есть из нас… готовили и убийц, и ведьмаков, и охотников, и следопытов. Многие, прежде чем наберутся опыта и осядут в городах, успевали, как Шал, порядком помотаться по свету в поисках шайенов, магически измененных тварей, а иногда и отступников-магов, в отношении которых каратели были вынуждены совмещать профессии ищеек и палачей.
