Мать молчала несколько минут, а потом сурово взглянула на меня.
- Любишь её? - взгляд женщины стал острее моих мечей. А я задумался. Действительно ли Персик стала мне так дорога за это короткое время?
Она вызывала желание защитить её, заботиться. Я невольно улыбнулся, вспомнив, как она прыгала от радости и хлопала в ладоши, при виде качелей. А как мужественно старалась не потерять сознание открывая цветок…
Ха! Любовь… Я всегда думал, что для возникновения этого чувства нужно время… Но став богом, я понял, что времени отмерено слишком мало, чтобы тратить его на раздумья. Любовь появляется из уважения к человеку, желанию быть рядом, чувствовать присутствие и тепло.
- Половинка, - ошарашено выдал я матери, а она рассмеялась. - Она - моя половинка души. Я чувствую её настроение, могу безошибочно отыскать ее. Мне важно то, что она говорит. Я стараюсь защитить. Легенды о половинах души не врут… Они действительно есть!
- Есть! - вставил своё веское слово отец, а мать закатила глаза, держа жгут наготове. - Осталось украсть и принесть! О матери подумай! Половинка! Мозга у тебя половинка! И половинка жопы останется после разговора с твоим новым Царем!
Мать резко развернулась к отцу и заговорила, не забывая стегать его полотенцем.
- Слышишь, лавочный спартанец! Да, если бы тебя твои родители слышали, сбросили бы тебя со скалы! В любом возрасте! Позор Великой Спарты! Совсем распустился в этом Элизиуме! Мне стыдно за тебя! - закончила свою гневную речь матушка и резко развернулась ко мне. - сын, я согласна на лес! Не слушай Отца! Я - спартанка! Я всегда знала, что попаду либо к поляне воинов, либо в лес самоубийц! Я привыкла к спартанским условиям. Мать всегда учила меня “плох тот спартанец, что попал в Элизиум” ! И я с ней полностью согласна. Помнишь сын, что я всегда говорила тебе и твоему отцу перед походом? Либо вернись с победой, либо умри с мечом в руках! Бейся сын! Помни, кто ты! Я благословляю тебя! За нас не бойся! Нас в том лесу уже ждут! Наши родственники! Мы передадим привет от тебя.
Я обнял мать, с благодарностью. Но тут висок прошила боль, а я услышал крик моего Персика.
- Иди к ней, сынок, - ласково проговорила мать, когда я отстранил ее. - Помни, мы - всегда тебя поддержим! И поможем! Мать всегда с тобой, сын! Помни, кто ты!
Я быстро чмокнул её в щеку и переместился в рощу. Персик была где-то здесь.
***
Арес отпустил меня, видя, как Танатос медленно, согнув ноги в коленях и выставив вперед мечи двигался к нам.
- Не получится, Смертный Бог. Боевая стойка Спарты тебе не поможет, - с усмешкой заметил Арес, тоже доставая свой меч, - Локонов нет. Длинные волосы-позор для воина.
Танатос оскалился, его ухмылка заставила меня поежиться. Я впервый раз видела его таким.
- Мне не нужны волосы, Арес, - почти прорычал Танатос, двигаясь с Богом Беспорядочной Войны по кругу, - Я могу забрать жизнь и так. Чего пожаловал? Что ты здесь забыл, кроме смерти? Или жить надоело?
Понадобилось несколько мгновений, чтобы до Ареса дошёл смысл слов Танатоса. Он медленно опустил меч и убрал его в ножны. Танатос попрежнему стоял, направив на Алого Бога мечи.
- Танатос, я просто хотел навестить сестру, - Арес поднял руки в примирительном жесте, - И совсем не хотел вступать в бой, а уж тем более портить отношения. Дату свадьбы так и не назвали, поэтому заглянул спросить.
Танатос заскрипел зубами и предупредительно снова ударил мечами друг о друга, когда Арес сделал шаг ко мне.
- Я понял, что ты не в настроении, Смертный Бог, - улыбаясь проговорил Арес, переводя взгляд с меня на Танатоса - Интересно, что скажет Гадес, узнав, как рьяно ты защищаешь его будущую жену. Увидимся, Персефона. Верность - это не самое лучшее качество для богини…
С этими словами Бог Войны растворился в огне. Я стояла ни жива ни мертва. Мне не хотелось, чтобы Танатос пострадал. На глазах навернулись слезы, в памяти всплыл рассказ родителей Смертного Бога. Танатос убрал мечи в ножны, но я так и не осмелилась поднять на него глаза.
- Не бойся, Персик. Он покинул Аиду, - ласково проговорил Танатос, пытаясь заглянуть мне в лицо и подходя поближе. Я старательно отворачивалась. Смертный Бог глубоко вздохнул, - Иди сюда.
Танатос резко, но не больно дернул меня на себя и обнял. Я заворочалась и постаралась выбраться из мягкого плена сильных рук. Танатос сильнее прижал меня к себе и чмокнул в макушку.
- Сильно испугалась, Персик? - в его голосе слышалось беспокойство, а мне вдруг стало уютно-уютно и так спокойно, хоть котенком мурчи. - Всё будет хорошо, я буду рядом.
Мы стояли обнявшись прямо посреди рощи. Я не знала видят ли нас души, но я старательно отгоняла от себя эти мысли. Бог Смерти баюкал меня в руках, как маленькую девочку, и меня это успокаивало. Я зевнула и потерлась носом о его грудь, чувствуя, как мне хорошо. Но почему-то всё хорошее быстро заканчивается. Танатос дернулся и напрягся.
- Нас зовет Гадес, - сурово произнес Танатос и на секунду прижал меня сильнее, а потом отпустил. Мне почему-то стало прохладно, я уже хотела возмутиться, как Бог добавил, - Здесь твоя “мать”.
Глава тринадцатая
***
Деметра
Оракул Есении не отвечал. Вполне объяснимо, если рядом Гадес… Послушная девочка сделала всё, как я ей сказала. Молодец. Я бы гордилась такой послушной дочерью. Не каждый ребенок внимает словам родителей… И далеко не каждый в столь юном возрасте настолько рассудителен. Жаль девочку, но это меньшее зло. Ради моей доченьки, ради Персефоны… В груди шевельнулось что-то теплое… Воспоминание о моей Персефоне… Есения и моя дочка были так похожи… Как два маленьких лучика. Я невольно улыбнулась, Моя малышка, моя Персефона.. Я так отчаянно скучала по моей девочке, что все мысли так или иначе обращались к ней.
- Интересно, скучает ли она по мне, так же? - спросила я сама себя, пытаясь словами разогнать грустные мысли. - О чем это я? Конечно она скучает… Моя бесценная доченька, моя радость и мое счастье…
Я сама не заметила, как ноги привели меня к покоям моей Персефоны, которые находились в моём храме… Она росла здесь, воспитывалась моей Верховной Жрицей, пока не стала достаточно самостоятельной, чтобы покинуть меня и жить в Ниссейской долине. Так было лучше, так было правильнее… Стены храма надежно защищали ее от обезумевшей Геры. И пока она уничтожала бастардов, моя дочь была в безопасности…
Дверь открылась, а меня сразу же окутал такой родной запах цветущих полей, запах моего дитя… Здесь ничего не изменилось. Все точно так же, как и до ее ухода. Я запретила всем даже входить в эту комнату, оставив себе право любоваться ее детством. И вот сейчас материнское сердце чувствует дыхание своего дитя в каждой вещи, в каждой складке шелка, в каждом украшении, в каждой заколке, которую она вплетала в свои роскошные волосы. Я закрыла глаза, представляя, что моя доченька здесь, рядом, что сейчас вбежит в комнату и обнимет меня, глядя ясными глазами на неомраченном тяготами и горестями суровой правды жизни, лице.
