После нескольких месяцев, проведённых на земле Бира, получая сведения от разных людей, сам наблюдая, Борис постепенно начал понимать обстановку. Получалось – земли волхва не очень велики, и главная ценность в них – серебряные рудники. Серебро ценилось у алхимиков, являлось символом луны, приобретало особую силу в новолуние. Кроме ювелирных изделий, применялось с древних времён для обеззараживания воды. Ещё в шестом веке до нашей эры персидский царь Кир II в своих военных походах использовал серебряные сосуды для обеззараживания и хранения воды. Серебро использовали против нечистой силы – оборотней, вампиров, злых духов.
Но, как убедился Борис, были земли обширнее, богаче владений Бира. Так что волхв, хоть и пользовался чернокнижием, а великой власти не имел. Подданных мало, поселений раз-два и обчёлся, производств никаких нет вроде кораблестроения, ткацких да того же солеварения. Только что серебром разжился, да и то запасы попали трофеями Борису и воинам Агалыка.
Отозвал через Узама воинов Борис. Всё лучше, если с наёмниками разберётся Хакет. А ему войско беречь надо.
А ночью рядом с машиной появился Бир. И снова не сам, а видением.
– Что надумал, Сержант?
– С каких пор я тебе отчёт давать должен?
– К слову пришлось, – выкрутился волхв. – Хакет войско собирает, завтра на наёмников пойдёт.
– Какая мне забота?
– Наёмников к себе в войско возьми да через земли Кадиса к полуденной стороне, на Иову пройди. Богаты земли, трофеи богатые возьмёшь.
– Снова ты о своём? Или зуб имеешь на властителя Иовы?
– Сам подумай – воинам трофеи нужны.
– Тогда не лучше ли на волхва Монара идти? У него земли богатые!
– У тебя пока сил мало, можно сказать – нет. У Монара несколько тысяч хорошо обученных воинов и корабли. Знаешь, что это такое?
– Ведомо.
– А я серебро на наёмников доставил. Посмотри-ка у колеса.
Не хотелось выходить из машины Борису, да пришлось. В самом деле у переднего колеса добротный и большой кожаный мешок. Распустил узел, запустил кисть, пальцы монеты нащупали. Вытащил несколько штук, они под луной сверкали, как рыбья чешуя. Затянул узел, поднапрягся, мешок в машину забросил. Тяжёлый, не меньше самого Бориса весит. Угрызений совести не чувствовал, ибо с Биром никаких сделок не совершал, договоров не заключал. Покрутил головой – волхва не видно. Оно, может, к лучшему. Спать улёгся.
Утром завтракать сел с Узамом. На берегу костры горят, воины еду готовят, а кто-то уже и сел в кружок вокруг котла.
На другом берегу показались воины. Среди воинов Фараза сразу труба тревогу объявила. Повскакивали все, от Бориса и Узама команды ждут. Воины с другого берега уже к мосту подошли. Да выглядят странно. Борис оптический прицел к глазу поднёс. Ха! Оружия ни у кого нет, руки связаны. Мало того, каждый воин связан за шею с последующим. Как Хакет ухитрился их пленить? По команде Бориса его воины выстроились по обе стороны от дороги. Впереди связанных воинов сам Хакет важно выступает.
– Узам, я на встречу с воеводой, а ты пленных считай.
– Выполню.
Хакет сошёл с моста на берег, руку к сердцу приложил. Жест одинаковый у многих народов. Знак приветствия и уважения.
– Доблестный Сержант! Рад видеть тебя в добром здравии! Хорошо ли отдохнулось?
– Отлично выспался я и мои воины!
– Я рад. А мне поспать не удалось. Всю ночь мои воины наёмников вязали.
– Как же удалось без боя?
– Сон-траву в еду подмешали, когда они ужинали.
– А оружие их где?
Борис решил с Хакетом сразу все вопросы решить.
– В телегах сзади везут. Зачем тебе оно?
– Твоё согласие получить хочу. Наёмников пощажу, пройду через земли Кадиса, никого не тронув, на земли Иовы. Воеводу Алабая покарать хочу и владыку тех земель.
– Волхва Тирея? Было бы славно! Но сам, единолично, я решить не могу, мне надо с Кадисом посоветоваться.
– Очень хорошо, мне спешить некуда. Но пусть селяне доставят продовольствие, иначе пленные голодный бунт поднимут.
Не хотелось Хакету провизию доставлять, для Кадиса убыток. Но правоту Бориса признал, кивнул.
– Позволь откланяться, Сержант?
И пошёл по мосту назад. Вскоре к Борису подошёл Узам.
– Семь сотен прошло. Если и ошибся, то на один-два десятка.
– Не развязывай, пусть на берегу сидят, охрану приставь. Хакет обещал еду прислать. У подвод с оружием караул определи.
– Зачем нам морока? Порубить их и в реку!
– Пригодятся, у меня план есть. Отомстим Алабаю и захватим трофеи, и всё чужими руками.
– Думаешь, они будут воевать?
– В обмен на свою жизнь, да по монете серебром получат. Будут воевать.
Узам только головой покачал. Борис прошёлся между пленных. Вид печальный, никто не думал попасть в плен. Сейчас их судьба в его руках. Физически крепкие парни, мышцы рельефно выделяются. Неожиданно вспомнилось про британского премьер-министра Уинстона Черчилля, герцога Мальборо. Всю жизнь курил сигары, пил коньяк, почти бутылку за день, а дожил до девяноста лет. Репортёр на склоне лет спросил его:
– Как вам удалось прожить столь долгую жизнь, сэр?
– Своим долголетием я обязан спорту, – ответил Черчилль. – Я ни дня им не занимался.
Борис остановился на взгорке, закричал.
– Все ли меня хорошо слышат и понимают?
Наёмники из разных земель и могли понимать только язык своей страны. Подумал ещё – упущение, мог бы у Хакета узнать.
Кто кивал, те, кто сидел поближе, говорили – «понятно».
– Вас, как наёмников, первыми совершивших нападение, я волен казнить, и никто меня не осудит. Однако я человек добрый и предлагаю каждому купить свою жизнь. Завтра я иду на Иову, за головой воеводы Алабая. Думаю, каждый из вас держит на него обиду. Он бросил вас и увёл своих «синих». Они ему дороже, чем вы. Кто хочет, может примкнуть к моему войску в этом походе. Как только мы одержим победу, в чём я не сомневаюсь, все будете свободны, да ещё получите от меня по серебряной монете. И можете расходиться по своим землям. Но если я встречу вас на поле боя против себя ещё раз – брошу в болото!
Угроза серьёзная. Душа погибшего воина должна вознестись на небо с дымом погребального костра. Утонуть – хуже для воина нет, душа будет маяться, пока кто-нибудь из чернокнижников не переселит её в какого-нибудь мертвеца. Борис продолжил.
– Кто не согласен, не хочет идти на Алабая, встаньте. Обещаю смерть быструю, достойную воина, и погребальный костёр!
Секунды шли, не встал никто. К Борису подошёл Узам.
– Хорошо сказал! Клянусь, был бы я пленным, согласился бы.
