– Да зачем иномарка! – испугалась я. – Что я с ней буду делать? Нет, нет, что ты! Правильнее всего, если ты мне отдашь деньги за мою «корову», а я уже на них что-нибудь подберу по газете или по Интернету. Но если ты хочешь проявить щедрость к бедной девушке и одарить ее новой машиной, то тогда тебе и карты в руки. Мирик, не могу я ничего говорить! Не привыкла я к таким ситуациям!
Моя искренность, как всегда, произвела самое благоприятное впечатление. Его не оставили равнодушным ни мои слова, ни чистый взгляд, ни молитвенно сложенные ручки. Мирослав расплылся сияющей улыбкой, почувствовав себя всесильным мужчиной, покровителем хрупкой женщины. Нет, что ни говори, а умные книги – это неоценимое подспорье в жизненном багаже слабого пола!
Менеджер салона, поспешивший нам навстречу, был несказанно растроган словами Мирослава о том, что мы собираемся сию секунду выбрать автомобиль для незамедлительно приобретения. И действительно, через двадцать минут мы остановили свой выбор на бледно-сиреневой «десятке» с серым велюровым салоном. Мирослав, пока оформляли все бумажки и оплачивали покупку, договорился с ребятами, что они помогут с оформлением в ГАИ. А я пребывала между небом и землей и не могла поверить в свалившееся счастье. Неужели я стану обладательницей нового авто?! Вот уже действительно: не было бы счастья, да несчастье помогло. Мой благодетель выглядел не менее довольным, чем я, и все время переспрашивал, правда ли мне нравится «малышка».
– Слушай, а ведь надо же еще и музыку организовать? Как же ты в тишине будешь ездить?
– Да у меня есть в «девятке» «Sony», надо будет просто перекинуть, – отбивалась я.
– Да? А он нормально работает? – допытывался он.
– Нормально, нормально, – заверяла я.
И тут в самый разгар нашего грандиозного шопинга зазвонил мой сотовый. Я нажала “yes” и с ужасом услышала истерический крик Ритки. Прикинувшись, что плохо слышу говорившего, я рванула вон из салона, чтобы избежать чужих ушей.
– Ксюшка, спасай! Эти ироды меня сейчас порешат! – голосила подружка.
– Господи, Ритка, где ты? Какие ироды? Что происходит? – зачастила я.
– Ксюха, меня заловили какие-то залетные бандюки. Требуют вернуть цацки. Я им сначала не признавалась, что бирюльки у нас. А потом они на мне приемчик джиу-джитсу отработали, и я призналась, что это мы прихватили чертовые побрякушки! Я же не Зоя Космодемьянская, вот и не выдержала!
– Черт бы тебя побрал, Марго! Я же тебе говорила, а ты и в ус не дула. Дура! Быстро говори, где ты! – от испуга я растеряла все хорошие манеры.
– Да дома я, – с досадой призналась она. – Они меня в кладовке заперли, гадам было невдомек, что у меня здесь телефонная линия проведена.
И действительно, у нее в кладовке имелась телефонная розетка, а на полках валялось штук пять старых, но вполне рабочих телефонов.
– А где они сейчас?
– А я почем знаю? Наверное, тебя поехали разыскивать, кто ж их злодеев знает.
– Как меня? Зачем ты им про меня рассказала? – возмутилась я.
– А, какая хитрая! – возразила Ритка. – Значит, пусть они меня пытают, а я молчи?
– Дубина! Цацки ведь у тебя! Отдала бы и дело с концом.
– Ага, фигушки! А они бы меня пришили втихую, а так хоть ты со своим Мирославом будете задействованы, глядишь всех не убьют.
Я аж задохнулась от этих слов. Да что же это такое? Мало мне приключений на мягкое место? Еще и с залетными бандюками разбираться! А все из-за чужой жадности и глупости. Боже мой, да как же я все это на Мирослава вывалю? Как же удержаться в рамках советов зарубежных психологов, чтобы и не спугнуть, и не загрузить проблемами? А?
– В общем, Ксения, теперь на тебя одна надежда, – подвела итог нашей беседе Ритка. – Приезжай и выручай. Не дай погибнуть в расцвете лет.
Мне очень захотелось устроить ей немедленный закат этого самого рассвета, чтобы больше неповадно было клептоманией страдать. В отчаянии я немного побегала по тротуару, заглянула в окно салона и увидела, что мой драгоценно-ненаглядный схоронился в уголке и тоже по телефончику беседует. И видно, кто-то ему что-то нелицеприятное сообщает, ибо он прямо на глазах начал в лице меняться. Едва я вошла в салон, как ко мне менеджеры подскочили, что-то там затарахтели, но я только отмахнулась. Новая беда полностью перечеркнула радость покупки. У меня, можно сказать, подруга балансирует на грани жизни и смерти, какие тут уж приобретения могут быть!
Подскочив к Мирославу, я замерла в двух метрах от него, как хорошо выдрессированная борзая, позволяя закончить человеку конфиденциальный разговор. Беседа, несомненно, носила таинственный характер, иначе с чего он сюда забился?
– Мирик, мне надо кое-что тебе рассказать, – взяла я быка за рога, точнее Мирослава за руку, едва он прекратил болтать.
Любимый был мрачнее тучи. Тут и без мудрой литературы психологического содержания было ясно, что сейчас ему не до меня, но подругу надо было спасать, и, возможно, не обойтись без содействия его ребят. Так что наплевать на этикет.
– Мне тоже нужно с тобой поговорить, – каким-то странным тоном сказал Мирослав.
Пообещав ребятам, что вернемся в салон через десять минут, мы вышли, провожаемые недоуменными взглядами растерявшихся сотрудников. Я отбуксовала Сташевского поближе к парковке, где стояла его машина. Уж не знаю, о чем там он надумал откровенничать, но мне было нужнее, поэтому я стала излагать свои проблемы первой, едва мы загрузились в «Пежо».
– Мирик, дело в том, что я тебе рассказала не все, что случилось в день моей свадьбы, а теперь рояль в кустах проявил агрессию, можно сказать, заиграл траурный марш, – и я поспешила конкретизировать, видя его полное непонимание. – В общем, чтобы не плутать в изящной словесности, постараюсь быть краткой.
Надо отдать ему должное, Мирослав был отличным слушателем, но самое главное, что история с перепрятыванием трупа накануне свадьбы, не вызвала у него никаких эмоций. А ведь такой поступок мало вязался с избранным мною обликом бедняжки Дюймовочки, на которую объявили охоту местные чудовища. Положа руку на сердце, я считала этот факт своей биографии крайне аморальным и дурнопахнущим и предпочла бы о нем никогда не вспоминать, не говоря уж о том, чтобы рассказывать сии подробности человеку, в которого влюбилась не так давно, но довольно пылко. Но, как говорят французы, се ля ви, и ничего тут не поделаешь. В общем, я облегчила душу признанием, а в довершение рассказала о предпринятом нами с Риткой расследовании, в результате которого она прикарманила, к моему вящему ужасу, чужие драгоценности. В этом месте я сделала скорбную мину, так как готовилась перейти к самому главному, то есть нижайшей просьбе о спасении Риткиного живота. Но, взглянув в лицо Мирославу, запнулась. Чело любимого покинуло тревожно-печальное выражение, которое еще недавно омрачало прекрасные черты. Он выглядел… довольным, черт возьми.
– То есть ты хочешь сказать, что Маргарита Алексеевна, несмотря на твои протесты, все же прикарманила бесхозные бриллиантики? – уточнил он сладким голосом.
