– Отпад, – оценил он. – Аверская, я тут в nete гороскоп твой посмотрел, так вот сегодня у тебя очень опасный день, который лучше всего провести у себя дома, нужно воздержаться от любых контактов с людьми, потому что есть вариант встретить тайных врагов. Так что сиди лучше дома. Я сейчас пивка куплю и к тебе приеду телик смотреть. Хочешь?
– Не хочу. Сейчас ко мне Костик приедет. Мы должны присутствовать на юбилее его кафедры в НИИ.
– Ей, балда, я тебе чего только что рассказал? Тебе звезды велят дома сидеть и не рыпаться!
– Вот тебе на! Откуда такая склонность к суевериям?
– Да с тобой не то что в суеверия, в реинкарнацию душ поверишь!
Но я была непреклонна и от пива наотрез отказалась, Громов пробурчал что-то про тупоумие и попрощался. А я погляделась в зеркало и решила, что чудо как хороша! Костик заявился, когда я наносила терпкие духи на запястья. Он был в летнем светлом костюме С сиреневой рубашкой у него, конечно же, сочетался зеленый галстук. Ужас какой-то. Я галстук с него стащила и повязала новый, золотистый. Это был мой свадебный подарок – французский галстук ручного плетения. Вот пригодился. Костик растрогался, меня расцеловал и даже простил мое мини-платье. Мне даже на минуту показалось, что у нас будет отличный вечер, спокойный и размеренный. Но как с меня схлынула волна напряжения, так и прилила обратно. Говорить ему про загс или оставить разговор на потом?
– Ксения, опаздывать неприлично, поэтому, если ты готова, давай на выход, – решил он мои сомнения.
Буквально через четверть часа мы подкатили к территории НИИ, в которую входил парк с аллеей старых лип, березовой рощицей и старым прудом, заселенным горластыми лягушками.
– Сначала торжественная часть в актовом зале, а потом все спускаются в столовую, там будут накрыты столы, – просвещал Костик.
– Но это же не больше, чем на два часа, правда? – не удержалась я.
– Ты себя плохо чувствуешь? – запоздало всполошился Костик.
– Не могу сказать, что я полна жизненных сил, но думаю, что смогу продержаться, – заверила я его.
К актовому залу мы пробирались через заставы коллег Костика. Одни стояли на крыльце, курили и говорили на инопланетном языке, я, во всяком случае, поняла не больше трех слов, пока заходила в тамбур. По коридору туда-сюда носились перевозбужденные дамы с какими-то ватманами. В дверях в зал застрял заведующий кафедры со свитой, именно здесь его настиг с поздравлениями именитый пенсионер Пуликовский, который прежде бессменно возглавлял кафедру-юбиляршу. Мы тоже приткнулись рядом со свитой, Костик пожал одному руку, другому кивнул, третьего даже по плечу похлопал. Надо же, вольности какие. Наконец, проход освободился, и все просочились вовнутрь. Народу было на удивление много, даже какой-то заблудший оператор бегал по залу с камерой. Ученый люд и дружественно настроенные горожане, приглашенные в качестве гостей, чинно рассаживались рядами. На низенькой сцене слева торчала одинокая трибуна с графином, но без стакана, а справа стояли два стола, покрытых красной тряпицей – президиум – в центре которых жались друг к дружке с пяток стаканов, но без графина.
Заведующий кафедрой отделился от свиты, расположившейся в первом ряду, махнул кому-то вправо, потом влево, поклонился тетеньке в очках и кудрях, и наконец соизволил взойти на сцену. За ним подтянулись те, кому он кивал и махал, все заняли свободные стулья за столом под тряпицей. В зале раздались жидкие хлопки, переросшие в радостные аплодисменты. Конечно, мы же пришли только что, а многие тут уже давно сидят. Система кондиционирования оставляла желать лучшего, поэтому было довольно жарко. Но вот заведующий объявил по какому поводу мы тут теснимся, а потом назначил первого выступающего.
– О господи боже мой! – сдавленно проскулил Костик.
Я удивленно на него воззрилась. Ему срочно нужно было что-то сделать с лицом, но тут я догадалась посмотреть в сторону, куда он так уставился и разгадала причину его предобморочного состояния. Чуть правее от нас, ближе к сцене восседала Стала Марковна собственной персоной. Да, конфуз, скандал более, чем вероятен. Судя по ее прямой спине, в которой врос аршин, она нас засекла.
– Что она тут делает? – жалобно спросил Костик, будто это я ее могла пригласить.
– Понятия не имею, – процедила я, – но тебе советую перестать трястись, иначе все решат, что ты эпилептик.
На ум пришли слова Мирослава про то, почему Костик терпит мамашины выкрутасы. Правда, почему и сколько можно? Что-то с появлением этого парня у меня в голове стали рождаться новые мысли и крамольные взгляды на старые проблемы! Костику моя реплика не понравилась, но я уже не могла затормозить.
– Даже с ее темпераментом, не думаю, что она тебя здесь отшлепает! Наверняка дотерпит до дома.
– Ксения, прошу тебя, успокойся, – едва слышно просипел мой нервный Костик.
– Я спокойна, как айсберг в океане, как индеец, в прерии, как черная дыра в космосе, – прошипела я в ответ. – Кроме тебя здесь вообще никто не психует!
И дама, сидящая впереди нас недовольно обернулась, еще бы мы мешали ей внимать интереснейшему докладчику! Тут Костик сделал шаг к примирению, пожал мне руку и улыбнулся. Его глаза за стеклами очков сделались совсем беззащитными, и мне стало стыдно. Ну что это со мной такое творится? Наверное на нервной почве. Я дала себе зарок успокоиться и перестать психовать, ни к чему мне лишняя нервотрепка. Вслушиваться в то, что говорили выступающие не было никакого резона, ибо они органически не смогли бы из себя выдавить ничего мало-мальски интересного. Я терпеливо разглядывала натянутую, как тетива спину несостоявшейся свекрови и гадала – она или не она выкупила у психически неуравновешенной Марины наши паспорта. Торжественная часть подошла к концу, а я так не до чего и не додумалась. Раздались бурные овации по поводу окончания скучной части вечера, и все стали живо пробиваться к выходу.
Бедный Костя не знал куда деваться, прямо на нас толпа несла его несгибаемую мамашу. Элегантный костюм, идеальная стрижка, легкий макияж – выглядит лет под шестьдесят. Зараза. А ведь ей, наверняка, больше семидесяти!
– Сынок, добрый вечер! Поздравляю тебя с юбилеем, дорогой! – светским тоном произнесла она, поравнявшись с нами.
– Спасибо, мама, – промямлил сынок.
– Здравствуйте, Стела Марковна! – соблюла я правила этикета.
– Добрый вечер, Ксения, – кивнула она в мою сторону.
Мы с Костиком чуть одновременно не завалились навзничь. Маманя поздоровалась, да еще назвала меня по имени. Все, ее накрыл старческий маразм, мелькнуло у меня в голове. Она забыла, что поклялась меня игнорировать до самой смерти! Никакого другого объяснения просто быть не могло. Не могла же она меня с кем-нибудь перепутать?!
– Очень миленькое платье, – проронила она и поплыла дальше к выходу.
Мы остались стоять соляными столбами не в силах сдвинуться с места. У Костика еще к тому же был приоткрыт рот, что ему с его научными степенями совсем не шло.
