Рис. 9. Домовладелец из среднего класса обнаружил на своем газоне вопиющую непристойность
В районах с холодным климатом средний класс сталкивается с проблемой снега: газон оказывается спрятанным и не может пробуждать зависть. Тогда у среднего класса в порядке компенсации появляются световые рождественские шоу: на асбестовой черепице начинают прыгать олени, игривый Санта карабкается в дымоход, а газон благочестиво украшается рождественским вертепом из фанеры. Никто пока не пытался толком разобраться в вопросе, почему средний класс так упорно избегает критики по поводу возведения всех описанных декораций (соревнование на «самое большое рождественское светопреставление в квартале», как отозвался о нем Джон Брукс), или как, собственно, световое шоу связано с «уходом за газоном». Применительно к пригороду, который он изучал, Уайт подсчитал, что световые эффекты в праздничный период столь масштабны, что каждый год не меньше ста тысяч человек конечно, это могут быть только трудяги-пролы) приезжают на них поглазеть
55.
Когда лужайка перед домом превращается в место постоянной экспозиции объектов, которые, по замыслу хозяев, должны вызывать восхищение прохожих, мы понимаем, что приближаемся к жилищам трудяг-пролетариев. Высший слой пролетариата украшает газон вазонами ослепительно белого цвета и искусственными деревьями – конструкция из кованого железа веток на пятнадцать, выкрашенных зеленой краской, на каждой ветке – цветочный горшок. На иных лужайках выставлены объекты, достойные не просто восхищения, но поклонения: статуя Пресвятой Девы Марии в нише из старомодной поставленной на попа ванны с львиными лапами. Чуть пониже на социальной лестнице будут пластмассовые гномы, фламинго и диснеевские зверюшки, голубые или лавандовые сверкающие шары размером с баскетбольный мяч на бетонных пьедесталах. Продолжая спуск (мы добрались примерно до нижнего слоя пролетариата), мы увидим почившие в бозе шины от грузовиков, выкрашенные белой краской и преображенные в клумбу с цветочками посредине. (Шины от легковых автомобилей перенесут владельца клумбы на полсоциальной ступеньки повыше.) Ну а на глубоком классовом дне нас встретят клумбы, выложенные из старых лампочек или донышек от пивных бутылок. Украшением газона тут служит ржавая тележка из супермаркета, терпеливо ожидающая воскрешения к новой жизни.
Если кто-то воображает, будто перед домом можно посадить любые цветы, он рискует нанести хозяевам жестокое классовое оскорбление. На газоне высше-среднего класса уместны рододендроны, тигровые лилии, амариллисы, водосбор, ломонос и розы, только не ярко-красные. Разобраться, какие цветы вульгарны, а какие нет, можно, понаблюдав за ассортиментом, представленным в религиозных телепрограммах Рекса Хамбарда или Роберта Шуллера воскресным утром. Вы увидите прежде всего герань (красная имеет более низкий статус, чем розовая), пуансеттию, хризантемы – и мгновенно, даже не вслушиваясь в разговор, вы узнаете жилище трудяги из высшего слоя пролетариата. Среди прочих «пролетарских» цветов – любые ярко-красные, вроде красных тюльпанов. Низкий классовый статус также у флоксов, цинний, шалфея, гладиолусов, бегонии, георгинов, фуксии и петунии. Средний класс иногда надеется смягчить вульгарность ярко-красных цветов, высаживая их на газоне перед домом в элегантно ржавеющую садовую тачку или старую весельную лодку, но обычно без особенного успеха.
Реклама здорово помогает уточнить то, что можно обозначить как социальный язык цветов. Исследователь американского похоронного бизнеса Джессика Митфорд в книге «Американский способ умирать»
56 обращает внимание на одно объявление в журнале для владельцев похоронных бюро, обещающее скорую наживу на традиционном противостоянии бальзамировщика и флориста. В рекламном объявлении изображена молодая вдова, получившая цветы, подпись к картинке гласит: «Мягкость черт возвращается к ней, понемногу вытесняя скорбь». Проницательному читателю не требуется уточнять, что речь идет о хризантемах.
Но постойте, а как же насчет самого дома, к которому мы постепенно подходим? Если он относительно новый, то он будет столь безликим и безобразным, что определить наверняка, к какому классу принадлежит его владелец, будет затруднительно. Рассел Лайнз по этому поводу заметил саркастически (но нельзя сказать, что так уж несправедливо):
Современный дом, каким бы он ни был дорогим, превратился в коробку… или груду коробок. Если у коробки острая крыша с крутым скатом, а сама коробка обшита белыми досками, – тогда этот стиль называют «кейп-код». Если коробка в длину больше, чем в ширину, а крыша ее довольно полога, то это ранчо. Если коробка квадратная, это …бунгало. Если коробка двухэтажная, это дом в колониальном стиле. Если коробок две, и они поставлены рядом, но одна чуть повыше другой, то это двухуровневый дом. (Это может быть двухуровневый кейп-код или двухуровневое ранчо.)
Таким может быть дом высше-среднего или среднего класса. Версия высшего класса будет расположена подальше от улицы, но, если она построена в последние лет двадцать пять, в прочих отношениях не будет особенно отличаться. Модель же пролетарского дома, напротив, легко будет узнать не потому, что она меньше, а потому, что у дома на подъездной дорожке (конечно же, прямой и асфальтированной) будет припаркована моторная лодка, или трейлер, или еще какое-нибудь «развлекательное средство передвижения». Это впридачу к почтенных лет автомобилю, а то и двум, также выставленным на участке. Эффект будет особенно убедительным, если автомобили вознести на бетонный постамент. Если же убрать со сцены автомобильную рухлядь и вместо нее воздвигнуть на лужайке перед домом аккуратный белый колодец «под дерево», вы, не меняя прочих декораций, мигом превратите пролетарский дом в дом среднего класса. Колодец – элемент образа Новой Англии, одна из форм снобистского пристрастия к архаичности, которому следует и средний класс. Другие отголоски образа Новой Англии найдут отражение в медных или покрашенных в черный старинных фонарях по обеим сторонам от парадного крыльца, в рифму к ним аналогичная лампа прикреплена на белом высоком шесте для освещения подъездной дорожки; флюгер на белой подставке на крыше гаража; и золоченый либо черный «колониальный» орел над парадной дверью (последняя будет сделана из литого алюминия, но покрашена так, чтобы имитировать ручную резьбу по дереву. Наверное, нет дома, который бы пожадничал и не прикрепил орла, хотя постепенно он и теряет свои позиции, сообщая уже не только снобистское «Америка колониальных времен»: один мой приятель из высше-среднего класса, подметивший немало таких орлов на маленьких домиках довольно прижимистых обитателей, решил, что они обозначают резиденции морских авиаторов. Другой архаичный стиль, тоже популярный у среднего класса, – это модель, имитирующая американскую ферму девятнадцатого века (целомудренность и уют), а также «тюдоровский» дом – твердых линий кирпичный фасад с контрастными деревянными вставками (солидность, безукоризненная благонадежность).
