– Чего надо?
– Откройте милиция. Проверка паспортного режима.
Это всё, на что хватает моей фантазии.
Звук ключа, недовольный голос.
– Совсем менты охренели, поспать не дадут.
Я дёргаю на себя дверь, в проёме стоит сонный парень в трусах.
Я бью его рукоятью пистолета в переносицу.
Кровь заливает ему лицо, парень тяжело, как бык, валится на колени.
– Су-уу-каа, где брат?
Парень смотрит на меня дикими, ничего не понимающими глазами.
– Гена придержи, а я поищу второго.
Второго нахожу на диване. Он сладко спит, открыв рот.
Беру его рукой за волосы, засовываю пистолетный ствол в рот. Дикое желание нажать на курок. Газовая струя в этом случае выжжет ему все внутренности, страшная боль и смерть.
Я прихожу в себя от женского крика. Генкина дочь вцепилась ему в руку и кричит:
– Папа, папа, останови его, мне страшно.
Вижу остолбеневшие Генкины глаза, себя, забивающего гранату в чей-то окровавленный рот.
Мы курим в машине перед моим домом. Генка прячет глаза.
– Лёха, тебе спасибо за всё, но должен сказать тебе как друг. Башню тебе сорвало конкретно. Ты бы поаккуратнее всё же…
– Ладно, Гена, езжай домой. Я хочу спать.
Поспать мне всё же не удалось. Через два часа раздался телефонный звонок. Гена:
– Полчаса назад ко мне приезжали братья. Сказали, что тебе забили стрелку. Вечером будут ждать.
Резануло слух «тебе». Но стараюсь не зацикливаться на этом.
– Тебе не грубили? Не угрожали?
– Да нет. Вежливые были, трезвые.
– Где стрела, Гена?
– Вечером, у мусульманского кладбища. Что будем делать?
Я пожимаю плечами:
– Ничего, поедем.
– Они же нас перекусят! У них стволы.
– Не перекусят, Гена, подавятся.
Днём на Генкиной машине я подъезжаю к военкомату.
Наши ребята здесь. Загружаю в броню два ящика водки. Сумку с консервами. Коротко объясняю ситуацию. Ребята кивают головами.
За полтора часа до назначенной встречи Гена привозит меня на кладбище. Очень тихо. Приближается вечер. На кладбище никого нет. Вдалеке темнеет склон горы. Гена заметно нервничает. Честно говоря мне тоже не по себе. Вытягиваю из карманчика гранату, кладу её в правый карман бушлата.
Говорю Генке:
– Ну что брат, прощай, увидимся не скоро. Езжай домой, всё будет хорошо.
Гена не возражает. Обнимаемся и белая жигули «копейка» скрывается в надвигающихся сумерках.
Я разжигаю костерок. Огонь весело пожирает собранные щепки и веточки.
На дороге появляются три серебристые девятки, тормозят метрах в пяти – десяти от меня. Через стекло на меня смотрят угрюмые мужчины. Хлопают двери машин. Меня окружают человек десять. У некоторых в руках карабины «Сайга». Видно на стрелку прикатила вся охрана завода. Это пехота. Основной здесь Аркаша Григориади, главный городской беспредельщик. Вот он стоит в кашемировом пальто, блестящих штиблетах. Джеймс Бонд, блин-ннн!
Го д назад Аркаша прямо в кабинете директора расстрелял залётную братву, прибывшую на завод за контрибуцией. Один умер сразу, двое других выпрыгнули из окон третьего этажа. Тем и спаслись. Аркашу взяли под стражу. Но видать выпустили.
– Ты кто?
– Я?.. Лёша Майор.
– Ты что контуженный Лёша?
– Да нет… Вроде…
– А чего тогда борзеешь? Кипеш устроил, нас от дела оторвал, а мы люди занятые. В общем, десятка. Зелёных. Завтра.
– Я думаю не надо ждать завтра, так как оно может не придти никогда. И мы оба будем сожалеть об этом. Давай рассчитаемся сегодня.
Я наступаю подошвой на язычки пламени. Лучи автомобильных фар прожигают меня насквозь. Вытягиваю из кармана гранату. Её ребристая поверхность приятно холодит ладонь. Кольцо у меня на пальце.
Окружающие замирают.
– Аркаша, я жду деньги!..
Затылком чувствую движение за своей спиной.
Зубами вырываю чеку. Поднимаю руку вверх, четыре пальца удерживают скобу. Все замерли. Кругом полная тишина.
Во блин! Не слишком ли резво я начал? И как долго у меня получится удерживать гранату без чеки.
– Аркаша, деньги!
Из под склона горы вырывается наш БРДМ.
Та-та-та… раздается оглушительная очередь. Уши заложило от звуков выстрелов. Твою же мать!.. Это наш собственный пулемет дал трассер над головами. Интуитивно пригибаюсь к земле и вижу подошвы знакомых штиблет. Все заводские супермены уже лежат на земле.
Слышен испуганный полушёпот:
– Это что, ОМОН что-ли? Во попали!..
Из башни по пояс высовывается Киллер в маске-мародёрке, автомат лежит поперёк люка. Голосом Глеба Жеглова он орёт:
– Граждане бандиты! Внимание! С вами говорит полковник военной разведки Егоров. Всем лежать тихо. В случае неповиновения открываем огонь без предупреждения.
Звенящая тишина…
Я поднимаю с земли упавшую шапку. Наклоняюсь к Аркаше.
– Ты всё понял? Я пока поеду, а ты готовь деньги. Вернусь, завезёшь лично мне.
Подхожу к машине, цепляясь за скобы лезу на броню. Колени дрожат, ноги подкашиваются. Все тело ломит, в голове ступор. Так бывает после боя или драки. Краем глаза замечаю шевеление на земле.
Опять слышу Женькин рёв:
– Лежать суки! Лицом вниз! Головы не поднимать! На землю, на землю я сказал!
Падаю в открытый люк. Граната, всё ещё крепко зажата в моей руке. Кто-то из ребят перехватывает меня за пальцы, ловко вставляет кусок проволоки на место чеки. Кричит.
– Готово, поехали!
Наш БРДМ плюнув выхлопом, рванул по дороге.
Высовываю голову из люка, поворачиваюсь назад, вижу, как Аркаша пинает кого-то ногами. Спрашиваю Киллера:
– Ты, полковник Егоров, что, совсем охренел? Стрелял-то зачем? Сейчас же здесь все городские менты будут.
– Не боись, я ещё днём нашёл военкома и сказал, что нам надо пристрелять пулемёт. А он предупредил начальника милиции. У нас налицо взаимодействие всех силовых структур.
Женька и вся команда уже в подпитии.
– Водила хоть трезвый?
– Трезвый, трезвый, давай и ты полстаканчика. За нашу победу!
Пока я занюхиваю рукавом бушлата, Женька говорит:
– А ты с душком, Майор! На бандюков с гранатой… А если бы они не испугались?
