Меня всегда раздражали его объяснения.
— Так ты хочешь, чтобы его призрак приходил ко мне? Зачем ты вообще у меня спрашиваешь? Устраивай свой ужин. Я приду, чтобы лично принять его извинения. И если он после ужина пойдет топиться — меня уже не в чем будет винить. А тебе я бы порекомендовала взять у меня несколько уроков английского, как только выкроишь на это время.
Верный привел на ужин Эдварда и еще четырех гостей — достаточное число, чтобы начать шумную вечеринку с выпивкой и застольными играми. Эдвард сидел тихо и сначала даже не обмолвился со мной ни словом, кроме дежурных «пожалуйста», «спасибо» и «вы очень любезны». Он держался отстраненно, будто я была опасным скорпионом. Но я постоянно чувствовала на себе его взгляд. Он был очень заботлив по отношению к мадам. Красному Цветку, Волшебной Горлянке и чрезвычайно вежлив с остальными красавицами. Они улыбались, будто понимали все, о чем он говорит. В конце вечера он дал Волшебной Горлянке и служанкам щедрые чаевые, а потом положил передо мной еще один подарок, завернутый в зеленый шелк. Затем с серьезным видом поклонился и вышел. Я открыла подарок в одиночестве, избавившись от назойливого любопытства Волшебной Горлянки. На этот раз он подарил браслет с изумрудами и бриллиантами. На карточке было написано:
@
Дорогая мисс Минтерн, я очень рад, что Вы позволили мне вновь оказаться в Вашем обществе.
Ваш Б. Эдвард Айвори Третий
@
Я не получала таких щедрых подарков в течение почти двух лет. Следующим вечером я надела браслет на три организованных приема. Когда я выезжала на послеобеденную прогулку в экипаже с Сиянием и Спокойствием, я показывала им на прекрасных птиц и облака таким образом, чтобы прохожие заметили бриллиантовый трофей на моем запястье.
@@
На следующее утро мадам сказала, что мне звонит американец. Эдвард извинился за беспокойство и за свою самонадеянность, позволившую ему рассчитывать на разговор со мной. Его хозяин, мистер Шин, объяснил ему, что приглашения нужно направлять в письменном виде и за неделю до мероприятия. Но Эдвард надеялся, что я пойму его спешку. Менеджер его торговой компании зарезервировал два места на Шанхайском ипподроме, но из-за того что его свалил грипп, он сам пойти не сможет. И он предложил билеты Эдварду. Получилось так, что в этот же день на скачках будет присутствовать сэр Фрэнсис Мэй, губернатор Гонконга. И его ложа всего в двух рядах от нас.
— Я подумал попытать счастья и уговорить вас…
Возможность увидеть самого губернатора! Я сразу пожалела о своем грубом обращении с Эдвардом.
— Мне тоже будет очень приятно снова с вами увидеться, — ответила я, — чтобы лично поблагодарить вас за чудесные подарки.
Китайцев не допускали на скачки, и Волшебная Горлянка сказала, что нам стоит позаботиться о том, чтобы ни у кого не возникло сомнения в моем полном праве там находиться. Она вытащила из сундука лиловое платье, которое моя мать надевала на ипподром. Оно все еще казалось новым и модным. Я вспомнила, как она выглядела, когда в последний раз его надевала. Старая боль в сердце не утихла и готова была перерасти в ярость. Я сказала Волшебной Горлянке, что погода для этого платья слишком холодная, и нашла другой наряд, в котором посещала европейский ресторан: это был дорожный костюм из небесно-голубого вельвета. К нему прилагался короткий плащ, а у узкой юбки сзади имелись провокационные складки. Я примерила шляпку с несколькими скромными перьями. Но когда я представила, что буду сидеть среди иностранцев, жаждущих внимания губернатора, я быстро променяла скромность на шикарный плюмаж, который придаст мне уверенности. Я свободно уложила волосы и закрепила на них нитку жемчуга, которую Верный подарил мне в ночь, когда лишил меня девственности. Через час приехал Эдвард. Он сидел за рулем длинноносого автомобиля, резко отличающегося от приземистых коротких машинок, которые фыркали и хрипели на окрестных улицах. Он почти извиняющимся тоном объяснил, что автомобиль марки «Пирс-Арроу» прибыл на корабле в качестве подарка, который отец прислал ему на двадцатичетырехлетие. Значит, ему двадцать четыре — он на четыре года старше меня. По дороге на скачки я поняла, что мне вообще ничего не нужно делать, чтобы возбудить зависть и привлечь внимание: увидев нашу машину, люди на улицах изумленно застывали на месте, провожая ее взглядами.
Когда прибыл губернатор, поднялся невообразимый шум и все потянулись к нему, будто рой вылетевших из улья пчел. Мы наблюдали за этим со своих мест. Затем губернатор повернулся в нашу сторону и улыбнулся:
— Как я рад видеть вас здесь, мисс Минтерн!
Эта фраза спровоцировала целый рой вопросов. «Кто она? Неужели его тайная возлюбленная?» Я поразилась тому, что он знает мое имя, и у меня сразу закружилась голова от неожиданного внимания иностранцев. Эдвард тоже был под впечатлением и все подливал мне в бокал восхитительное холодное вино, так что я вскоре почувствовала необычную легкость и стала находить особую прелесть во всем, что нас окружало: в напряженных мускулах лошадей, в сияющем голубом небе, в море шляпок, среди которых моя была самой прекрасной. Если бы я в таком полупьяном восторге учуяла запах навоза, он наверняка показался бы мне изысканным ароматом. После третьего забега с места поднялся губернатор. Он снова посмотрел в мою сторону, приподнял шляпу и произнес:
— Доброго дня, мисс Минтерн.
Теперь я поняла, откуда губернатор меня знает: он был одним из любимых клиентов матери — добродушный мужчина, который всегда тепло приветствовал меня, когда я приходила на прием. Мать потом рассказывала мне о его дочери и о том, что она была примерно моего возраста, когда умерла. Мне не особо приятно было это услышать. Но теперь это искупалось тем, что он узнал меня на скачках. Я стала важной особой. Эдвард незаметно пустил еще одну сплетню, рассказав сидящим рядом людям, что он слышал, будто губернатор был другом нашей семьи:
— Она это отрицает, но я думаю, что ее отец занимал пост губернатора до сэра Мэя.
В тот день Эдвард спросил, сможем ли мы стать друзьями. Он сказал, что с удовольствием будет сопровождать меня в те места, которые хотелось бы посетить американке, но где ее не может сопровождать горничная. Я решила, что он просит разрешения стать моим покровителем. В таком случае он будет моим первым иностранцем.
@@
Вскоре я смогла убедиться, что, когда Эдвард просил разрешения стать моим компаньоном, он имел в виду именно это. В первую неделю мы с ним гуляли в городском парке, ужинали в ресторане и посещали американские книжные магазины. Я чувствовала, что он испытывает ко мне нежные чувства, но он ни разу не намекнул, что хочет большего. Мне казалось, что он боится просить о большем из-за нашего крайне неудачного начала знакомства. Или, возможно, он знал, что у меня есть другие клиенты, и считал неприличным с ними конкурировать. Возможно, он думал, что одним из них был Верный.
В начале второй недели он взял меня на прогулку, чтобы посмотреть храм, но как только мы туда приехали, у него началась страшная головная боль, и ему пришлось срочно вернуться домой. Он рассказал мне, что с самого детства мучается от мигрени. Но я боялась, что он подхватил новый испанский грипп. «Торговая компания Айвори» не распространялась о том, что из Штатов в Шанхай прибыли трое заболевших. Почти сразу менеджер их шанхайского офиса тоже слег. Все заболевшие выздоровели, но никто не мог сказать с определенностью, была ли это та самая смертельная болезнь. Из-за всеобщей паники «Торговая компания Айвори» поместила своих работников под карантин — кроме Эдварда, который, строго говоря, не являлся работником компании. Если Эдвард и правда подхватил грипп, он мог заразить и меня, и тогда все в «Доме Красного Цветка» окажутся в опасности, а двери дома надолго закроются. Каждый день мы читали в газетах ужасные сообщения о том, сколько людей в других странах умерло от этой болезни. Она чуть не убила даже короля Испании. Начала эпидемии в Шанхае можно было ожидать в любой день. До сих пор мы знали всего о нескольких заболевших, исключая, конечно, людей в бедных кварталах города. В нашем доме мы пили горький настой и внимательно следили, нет ли у гостей лихорадки или головокружения — симптомов, которые легко было спутать с опьянением. Если мужчина кашлял — мадам Ли быстро вставала, прикрывая платком нос, и велела гостю приходить в другой раз. Те, кого она выпроваживала, даже не обижались. Каждую ночь трамвайные вагоны в городе отмывали известковой водой, и мадам Ли тоже взяла на вооружение этот метод — она заставила слуг каждое утро мыть внутренний дворик, ведущий к дому, крепким раствором извести.
