В будуар вошла Волшебная Горлянка, которая принесла горячие полотенца и чай, а еще спички, которые понадобятся нам, чтобы зажечь большие свечи.
— Нам не нужно следовать этим устаревшим обычаям, — сказал Верный.
Я была разочарована. Мне очень нравились традиции фальшивых свадеб, которые я видела в детстве. Он дал чаевые Волшебной Горлянке — это был знак, что ей пора уходить. Дверь закрылась, и в первый раз за все время мы остались наедине.
— Моя маленькая пленница, — сказал он и внимательно оглядел меня с головы до ног. А потом поцеловал. Волшебная Горлянка не позволяла такое делать актеру. Верный провел руками по моей спине и бокам, поцеловал в шею — и в глазах у меня помутилось от новизны ощущений. Он снова коснулся моих губ. Вот что значит чувствовать любовь! Верный расстегнул платье. Все происходило так быстро, что я даже не могла вспомнить, что мне нужно делать. Меня радовало, что он не просил меня петь. Платье упало к моим ногам, он стянул с меня нижнюю юбку и оставшуюся одежду, целуя каждую вновь открывшуюся часть моей кожи. Он исследовал меня, касался грудей. Это была любовь!
Он поманил меня к постели. Я скользнула за шелковые занавеси и легла как можно грациознее на бок. Сквозь золотистую завесу я видела его силуэт. Он неторопливо избавлялся от одежды. Когда он отодвинул портьеру, я увидела, что он уже возбудился. До последней минуты я не верила, что это произойдет. Внезапно я испугалась. Я знала, что будет дальше: «раскалывание арбуза», «горящие камни», «кровь, хлещущая из “Весны персикового цветения”». Он лег рядом со мной, пальцами исследовал линии лица, изгибы щеки, подбородка, носа, лба. Когда он дотронулся до моих дрожащих губ, они непроизвольно приоткрылись.
— Сомкни губы. Не открывай их, что бы ни происходило. Не издавай ни звука, — он снова провел пальцами по моему лицу — и я закрыла глаза. Вдруг я почувствовала, как он рукой накрыл мою вульву. Я ахнула от неожиданности, затем шепотом извинилась.
Он рассмеялся:
— О, это хорошо! Сейчас ты не играла. Это ты настоящая.
Он снова напомнил мне не открывать рот. Потом мягко сжал мою вульву, словно проверяя, поспел ли персик. Я зажмурилась, когда его пальцы скользнули между половыми губами.
— Вот она, жемчужина, твоя сердцевина, — прошептал он. — Какой замечательный цвет — нежный, бледно-розовый. Я правильно выбрал цвет твоего жемчужного ожерелья.
Он показал мне ожерелье — а затем заправил жемчужины в расщелину между половыми губами.
— Вот так, — заметил он, — жемчужины ожерелья присоединились к твоей жемчужине, — а затем внезапно вытащил ожерелье — и я резко выдохнула от неожиданного спазма.
— Не открывай рот, — строго приказал Верный.
Я расстраивала его. Я плотно сжала губы, но они открывались снова и снова, несмотря на все мои усилия. Он подложил мне под бедра подушки, чтобы поднять вульву повыше. Паника у меня все нарастала. Что это была за поза? «Восхождение на вершину»? Он согнул мои ноги в коленях и широко развел их в стороны. «Птица с двойными крыльями»? «Крылья чайки»? «Край утеса»? Он опустился на колени между моими коленями. Я почувствовала, как его член толкнулся в мое отверстие. Он медленно завел в него головку — и я приготовилась к боли. Но вместо этого мы стали раскачиваться из стороны в сторону. «Пара парящих орлов»! Я улыбнулась ему, думая, что он уже вошел в меня. Верный приподнял свои бедра. Я решила, что он из тех мужчин, которые быстро кончают. Неважно. Главное, что потеря девственности завершилась успешно. Я скажу Волшебной Горлянке, что она ошибалась: было совсем не больно.
Затем внезапно его член вошел в меня — на этот раз гораздо глубже — через мои внутренности, выворачивая меня наизнанку. Вопреки всему, что говорила мне Волшебная Горлянка, я закричала и попыталась его оттолкнуть. Он прижал мои руки своими и сказал:
— Вот сейчас можешь разомкнуть губы. Другие твои губы тоже открыты.
К такому меня никто не готовил. Советы Волшебной Горлянки, ее предостережения, его ностальгия, мои желания, уроки актера, наша тоска, неудовлетворенная и удовлетворенная, — все исчезло в один миг, когда я умоляла его остановиться.
Но с чего бы ему останавливаться? Это не был ни роман, ни тоска по несбыточному. Он заплатил за мою боль. Это деловые отношения.
Ко мне вернулась неутоленная тоска
Все, о чем я мечтала, стало пустой иллюзией в ту же секунду, как он сорвал мой цветок и я увидела на его лице победное выражение. Он исполнил свою юношескую мечту, мечту семнадцатилетнего мальчишки — иметь любой из цветов «Тайного нефритового пути», какой он только пожелает. Я думала, что нашими романтическими отношениями движет любовь, но это была романтика, поставленная на денежные рельсы, она свела нас вместе, но она же станет разделять нас, пока он, согласно контракту, будет моим покровителем.
Когда я лежала, сжавшись в комок от боли, он прошептал:
— Ты дорого обошлась мне, Вайолет. В два раза дороже, чем я заплатил за другую популярную куртизанку.
Он, похоже, ждал, что мне польстят его слова. Но вместо этого я почувствовала, что в один миг стала шлюхой. Он добивался меня точно так же, как любой клиент добивается полюбившейся ему куртизанки. Он хотел выследить и захватить жертву, поиграв в самоотрицание и фальшивые страдания. Но я страдала по-настоящему.
Волшебная Горлянка принесла мне настой особых трав, которые, как она сказала, облегчат мои мучения и позволят уснуть. Только тогда Верный с неподдельным удивлением спросил, больно ли мне. Он даже не подозревал, что я не разделяла его экстаз. Он помог мне встать и перенес на диван. Каждый его шаг толчком отзывался в моем измученном теле. Волшебная Горлянка убрала окровавленные простыни и одеяло. Верный с интересом рассматривал их.
— Я и не знал, что будет столько крови.
Когда я проснулась на следующее утро, мне показалось, что меня качает в лодке. Рядом сидела Волшебная Горлянка.
— Я дала тебе слишком крепкий настой.
Жгучая боль сменилась на тупую и ноющую. Верный ушел на деловую встречу, и Волшебная Горлянка распорядилась, чтобы, когда он вечером вернется, ужин принесли прямо в мою комнату. На кровати лежала персидская пижама и просторная рубаха.
— Отдыхай, — сказала Горлянка. — Мне жаль, что тебе было так плохо. У некоторых девушек боль проходит быстро. А другие похожи на нас с тобой. Твои ворота были закрыты на два засова. Чем тяжелее открыть их, тем сильнее боль. Завтра ты почувствуешь себя лучше.
Я ей не поверила:
— Сегодня вечером мне снова придется это испытать?
— Я с ним поговорю. У вас впереди целый год. Я предложу вместо этого исследовать возможности твоего рта. Но он может проявить доброту и просто позволить тебе отдохнуть.
Этим вечером он был добр ко мне. Он расспрашивал меня про боль: острая ли она, жгучая или пульсирующая… У меня сложилось впечатление, что он гордился тем, что ранил меня. Он лежал на постели лицом ко мне. Больше не было необходимости во флирте или таинственности. В них была вся наша близость, и я пока не знала, чем их заменить. Больше я не была девственницей и не понимала, кого мне изображать. Лицо его казалось больше, и все его черты неуловимо изменились — будто он был братом человека, который когда-то тосковал по мне.
