Там люди — они как будто все из мультиков.
90 процентов населения Тибета до сих пор ходят в национальной одежде, а еще у них есть миленькая такая традиция: после смерти тело (любого!) тибетца специально обученный человек разрубает на куски и скармливает стервятникам. В общем, душевно.
Ужинать в монастырской столовке мы не рискнули, зато накупили у тибетцев вареной картошки и налопались ее.
С утра лазили по монастырю везде, где пускали, слушали нереальные рассказы гида про лам, жизнь в Тибете, и удивлялись, что то, что им кажется абсолютной нормой жизни, для нас — невероятные сказки.
Из Самье мы двинулись в Лхасу — столицу Тибета, от пейзажей замирало дыхание и очень хотелось есть, а вареная картошка уже не лезла в горло.
Лхаса очень красивый город, и Потала — бывшая резиденция Далай-ламы до изгнания — просто убивает наповал. Выворачивает наизнанку от отвращения к китайской диктатуре, насаженной там везде.
Лхаса вполне цивилизована, если можно вообще такое сказать об этой стране, где консистенция волшебства и чудес в миллионы раз выше, чем по всему миру, но башню рвало по-прежнему, а кому-то даже и с большей силой.
Мы не смогли в первый день попасть в Поталу из-за адского количества китайских туристов, там надо было записываться за сутки, чтобы купить билеты, и гид повез нас в монастырь Сейра, где в тот день местный люд в честь какого-то праздника ходил на поклон к открытой на несколько дней для посещения нерукотворной статуе Будды.
Ну вот честно, я ко всем этим чудесам: плащаницам, нерукотворным статуям и прочим до того момента относилась крайне скептически, ушлым своим нутром подозревая подвох во всех этих святынях.
Но это было что-то с чем-то!
Мы цинично, во главе с меланхоличным Самтынаташей продрались сквозь круговую огромную очередь местных, и, надо сказать, что уже просто входя в ту часть монастыря, где стоит эта статуя, чувствуешь, как энергетика прет такая, что спирает дыхание и начинает вести голову кругом.
Нерукотворный Будда стоит в углублении — туда надо засунуть голову, чтоб увидеть его и поклониться. Честно, я не рассмотрела статую потому, что мозг вырубился окончательно. Как будто дали по голове энергетической дубиной, выжали кишки и выключили сознание. Даже Никита вышел оттуда побелевший. Приходишь в себя, только когда отрешенно выходишь на улицу, и еще очень долго находишься под впечатлением непонятного состояния.
На улице — люди, люди из мультиков, как будто ненастоящие, в национальной одежде, монахи, дети в китайском ширпотребе, золотые шпили Поталы вдалеке, горы, на горах кельи для медитаций, куда монахи уходят медитировать на несколько лет, разреженный воздух (3800 высоты), а за спиной монастырь — энергетика, кружащая голову.
Самтынаташа решил добить нас окончательно и повез на 5000 высоты на озеро и на святую гору с пещерами, где медитируют все их великие учителя.
С погодой на озере нам не повезло, видимо, из-за высоты — реально 5000 метров, поскольку мы находились между облаков, было очень холодно, мокро и туманно, то есть, пардон, облачно.
Озеро потрясло.
От него такой неприступностью веет и горной глубиной на высоте, такой темной чистой и синей водой, что пейзаж выглядит вовсе не земным, а каким-то космическим.
Оттуда мы поехали на священную гору, куда хотели заехать на час, но получилось, что на целый день.
Огромная, величественная гора, вся затянутая тибетскими флажками с мантрами. Тысячи флажков, да какое там — десятки, сотни тысяч. От подножия до самой вершины — как туда-то они залезли, чтоб натянуть ленты с флажками, — чтоб ветер зачитывал мантры и благословлял воздух и землю над горой, вообще непонятно.
Встретили живущего там в медитации старенького монаха — странное такое ощущение, он разговаривает с нами, улыбается, показывает что-то, а ты понимаешь, что он не выходит из своего состояния, что он одновременно читает мантры и перебирает четки, он медитирует. В глазах у него — пропасть, но не старческая пропасть отчаяния, а бездна спокойствия и чего-то еще, необъяснимого совсем.
Полазив по горе, мы с Катей решили посидеть где-нибудь на склоне, передохнуть — это и стало нашей ошибкой.
Не зря же место священное, не зря тут только великие медитируют, ох, не зря.
Садишься на склон на горы посмотреть — и все, приехали.
Ты дома.
Ты не можешь встать.
Не можешь встать и уйти, можешь только еще чуть-чуть посидеть. Ну вот я еще чуть-чуть посижу, посмотрю на горы, подумаю, и даже нет, не подумаю, просто посижу и почувствую себя дома.
Мы сидели часа три.
Периодически о чем-то разговаривали, о чем-то молчали.
Уйти — невозможно.
Да и зачем?
Нет ни одной причины, чтобы уйти, кроме выдуманных мозгом — сердце, душа — они дома.
Мы с трудом заставили себя подняться — с горы было хорошо видно, как внизу кипишует Никита, и даже меланхоличный Самтынаташа уже начал нервничать. Все-таки гора сделала нам подарок. Внизу продавались связки тибетских флажков, и продавцы за 5 юаней предлагали их повесить на горе. Мы дали 20, и нам рассказали, что можно на каждом флажке написать имена близких людей и желания, и тогда ветер, развевая мантры над священной горой, будет благословлять нас, а повесят они их на самом пике горы, в знак благодарности.
Когда я думаю, что где-то в Тибете, над священной горой, развеваются на ветру флажки с именами близких мне людей и моими желаниями, я знаю, что это так, но нереальность этого поднимает мне настроение в любую, самую грустную минуту.
Мы вернулись в Лхасу, нам все-таки нашли билеты в Поталу, чтоб мы посмотрели, как должен жить Далай-лама и как он жил, пока китайцы не захватили Тибет.
Мы улетели в Катманду, оттуда в Дели и затем — в Москву.
После этого путешествия, выйдя из самолета в Москве, я поняла, что улетал один, а вернулся совершенно другой человек.
Я осознала, что мне нужно менять всю свою жизнь, но как это сделать, я не знала.
Жизнь это сделала за меня.
В невообразимо короткие сроки.
Глава 19
к чему слова, когда сердца говорят между собой…
не простила я тебя до сих пор…
не простила ни тебя, ни всех тех мужчин, которые разбивали мое сердце вдребезги…
не простила, хотя все давным-давно понято, отпущено, думано-передумано, да и взрослый я человек, какие обиды, никто не виноват и уж тем более не ты и не они…
если на то пошло, то моей вины было не меньше
много воды уже утекло
да и времени чтобы еще раз отпустить-переотпустить, забыть-перезабыть, зачеркнуть-перевычеркнуть все из головы, сердца, ощущений на кончиках пальцев, было предостаточно
