Де Голль считал отклонение договора о ЕОС первым за восемь лет признаком здорового духа Франции, показателем отказа от политики американского сателлита, выражением всеобщей воли к защите национальной независимости. «Какойто ветер пронесся над страной, побуждая людей поднимать выше головы», – говорил генерал де Голль.
Между тем время шло, а никаких признаков того, что заветная цель – ликвидация Четвертой республики и установление его сильной власти – теперь более достижима. Напротив, наследники РПФ, выступавшие под вывеской «социальных республиканцев», нисколько не расширили своего влияния. Кроме того, далеко не все из депутатов бывшей РПФ хранили верность своему шефу. Конечно, генерал де Голль продолжал пользоваться немалым авторитетом. Его посещали, с ним советовались такие крупные политические деятели, как МендесФранс или Эдгар Фор. Но что это могло дать, кроме некоторого морального признания его прошлых заслуг?
Главное, что удручало де Голля, заключалось в многочисленных признаках падения его влияния в массах. Как бы пытаясь пощупать пульс народа, он объявил, что впервые после 1945 года примет участие в торжественной церемонии у могилы Неизвестного солдата в День Победы. Об этом заранее сообщалось в газетах, и парижане приглашались на Елисейские Поля. Но когда генерал прибыл к Триумфальной арке, он увидел, что народа собралось слишком мало, а восторг толпы оказался более чем умеренным. Генералу не удалось снова услышать «глас толпы», которому он всегда придавал столь решающее значение. Народ безмолвствовал.
В одной из личных бесед генерал вскоре с горечью сказал: «После освобождения я пытался трижды спасти страну. И три раза я потерпел поражение. Я хотел дать Франции конституцию, в которой она нуждалась, и взял свой посох пилигрима. Но меня не стали слушать. Я создал РПФ и надеялся с помощью этого объединения вновь взять в руки судьбу нации… Но объединение распалось в 1952 году. Это было второе поражение. Я задумал пойти к Триумфальной арке по случаю Дня Победы. Мне говорили, что парижский народ будет там, чтобы аплодировать мне. Я прибыл на площадь Звезды. Но народ не заполнил Елисейские Поля. Это было третье поражение».
Генерал де Голль принимает решение встать в стороне от внутренней борьбы и занять тем самым одинокую позицию беспристрастия и превосходства. Пожалуй, это была еще одна попытка отделаться от одиозного наследия РПФ. 2 июля 1955 года он созывает прессконференцию.
«Прошло уже больше года, – говорит он журналистам, – как мы с вами не встречались. И все заставляет предвидеть, что пройдет еще много времени, прежде чем мы встретимся вновь. Дело в том, что я намерен не вмешиваться в то, что принято называть политической деятельностью».
Говоря о себе с позиции истории, он излагал нечто вроде политического завещания. Де Голль дал пессимистическую оценку положения в стране. Хотя и без хлесткой агрессивности времен РПФ, он осудил систему Четвертой республики, назвав ее «несостоятельной и поэтому отжившей». Однако он не отказывался полностью от надежд на будущее: «В своих глубинах страна проявляет жизненную силу. О наши берега разбиваются бури современного мира. Не пытаясь пока предсказывать, какой фактор или какое событие вызовет изменение режима, есть основание думать, что такое потрясение произойдет».
Затем генерал сделал критический обзор основных внешнеполитических проблем. Что касается внутренней политики, то де Голль подчеркнул, что его совершенно не интересуют предстоявшие в 1956 году выборы. Он закончил словами: «Я говорю вам до свидания… и, быть может, надолго».
«Последняя» прессконференция де Голля состоялась вскоре после выхода в свет первого тома его «Военных мемуаров». Второй том выйдет в 1956 году, третий – в 1959 году. Поскольку это наиболее крупное политическое и литературное произведение генерал создал в годы «перехода через пустыню», то уместно именно здесь дать ему краткую характеристику, хотя уже приведенные многочисленные выдержки из этих мемуаров сами по себе не могли не составить у внимательного читателя определенного представления о них. Мемуары являются автопортретом де Голля, они показывают его таким, каким он хотел бы выглядеть в глазах современников и потомков. Естественно поэтому, что они, как и любые мемуары, крайне субъективны. Но своеобразная интеллектуальная искренность де Голля, помимо воли автора, делает их, кроме того, и портретом, то есть реальным изображением автора таким, каким он был в действительности. «Военные мемуары» – это история определенного времени в том виде, как она представлялась де Голлю. Исторический характер сочинения подчеркивается обширными документальными приложениями к каждому тому. Но, как хорошо известно, точное воспроизведение документов далеко не достаточно для верного отражения эпохи. Важнее подбор этих документов. Характерно в этом смысле, что мемуары не содержат многих важнейших документов того времени. Там не найти, например, программы Национального совета Сопротивления, документов Французской коммунистической партии и многого другого.
Естественно, что и описание событий не могло не оказаться явно тенденциозным. Анализ и оценка этих событий вполне соответствуют особенностям мировоззрения автора. Он, конечно, просто игнорирует элементарные требования научного, социологического подхода, предпочитая всему собственную интуицию и личные взгляды, усвоенные с детства. Однако, как писал Лабрюейр, один из весьма ценимых де Голлем французских моралистов, «известная… ограниченность помогает иным людям идти по стезе мудрости».
Это верно как в отношении многих практических действий де Голля, так и в отношении его суждений о людях и явлениях. В мемуарах содержится множество интересных, оригинальных оценок, характеристик и мыслей. Они написаны с исключительной добросовестностью. В отличие от таких мемуаристов, как, например, Черчилль, де Голль не прибегал к помощи многочисленных литературных и научных сотрудников. Только Рене Тибодо, бывший участник «Свободной Франции», а затем чиновник министерства иностранных дел, помогал ему в подборе документов, дочь генерала Элизабет перепечатывала рукопись, а Жорж Помпиду вел переговоры с издательством «Плон». Де Голль тщательно писал и переписывал свою рукопись, подбирал материалы и терпеливо совершенствовал литературную форму мемуаров. Он стремился сделать их не только политическим, но и литературным произведением, что ему вполне удалось.
Генеральный инспектор народного образования Франсуа, бывший шифровальщик де Голля, когда он командовал 4й бронетанковой дивизией, посетив Коломбэ, заявил генералу: «Вы великий классический писатель». «О, это мне нелегко дается, – отвечал де Голль, – Это пытка. Смотрите, надо три листа черновиков, чтобы написать одну страницу. Моя дочь Элизабет печатает их на машинке, и я исправляю текст еще трижды… В сущности, я без конца переделываю. Поверьте мне, это страшная работа». В другой раз он сказал: «Если я имею нескромность считать себя писателем, то писать мне становится от этого еще труднее. Это длинная история… Иногда получается, а иногда нет… У меня всегда дело идет тяжело».
Де Голль не прекращал правку рукописи до последней возможности. При подготовке к печати первого тома мемуаров он 12 раз встречался с литературным редактором издательства «Плон». Перечисление заголовков, как правило, состоявших из одного слова, показывает тщательную работу, исключительное внимание к литературной форме и структуре, стремление к классически законченному оформлению произведения. Первый том «Военных мемуаров» называется «Призыв» и состоит из восьми глав: «По наклонной плоскости», «Падение», «Свободная Франция», «Африка», «Лондон», «Восток», «Союзники», «Сражающаяся Франция». Второй том «Единство» также имеет восемь глав: «Интермедия», «Трагедия», «Комедия», «Алжир», «Политика», «Дипломатия», «Сражение», «Париж». Третий том называется «Спасение» и имеет семь глав: «Освобождение», «Ранг», «Порядок», «Победа», «Раздор», «Разрыв», «Уход».
