А это дело подвигалось туго. Де Голль, по его собственным словам, оказался перед лицом «почти всеобщего отказа крупных французских деятелей присоединиться» к нему. Французский посол в Лондоне Корбэн сказал, что он слишком стар для этого. Жан Моннэ, автор проекта слияния Англии и Франции, неожиданно проникся заботой о независимости и заявил, что ничего нельзя делать под покровительством Англии. Крупный финансист и политический деятель Рене Мейер сообщил о своем намерении вернуться во Францию, чтобы разделить судьбу своих еврейских единоверцев. Писатель Андре Моруа, журналисты де Керилис и Анри Боннэ сказали, что они будут полезнее в США. В результате де Голлю пришлось отложить создание Французского национального комитета, о чем он слишком поспешно объявил.
Свою безоговорочную поддержку де Голлю предложил Пьер Кот, крупный деятель партии радикалов, последовательный антифашист, бывший министр правительства Народного фронта. «Пьер Кот, – пишет де Голль, – потрясенный событиями, умолял меня использовать его на какой угодно работе, «хоть подметать лестницу». Но его взгляды были достаточно известны, чтобы его было возможно использовать». Этим весьма знаменательным жестом де Голль сразу резко подчеркнул свой правый политический курс. В борьбе с фашизмом он отказался использовать поддержку наиболее последовательных противников фашизма.
История организации, которую создавал де Голль в Лондоне, в тесном помещении Стефенсхауз на набережной Темзы, где стояло лишь несколько столов и стульев, очень запутанна и противоречива. Вокруг этой истории возникло немало легенд. Согласно одной из них, первым, кто явился на призыв де Голля, был рабочий одного французского автомобильного завода. Имя его не называется в многочисленных исторических сочинениях о зарождении «Свободной Франции». Зато есть точные сведения о первых, малоизвестных тогда сотрудниках де Голля, причем сведения очень любопытные. Дело в том, что их политические и социальные физиономии в миниатюрной форме странным образом напоминали социальные портреты коллаборационистов из Виши.
Однако здесь нет ничего странного, если иметь в виду социальное происхождение и духовное формирование самого вождя «Свободной Франции». Во всяком случае, это ничуть не более удивительно, чем то обстоятельство, что главным идеологом Виши стал теоретик «интегрального национализма» Шарль Моррас, многие идеи которого были так близки де Голлю. Именно Моррас объявил разгром Франции «божественным сюрпризом». В идеологическом арсенале Виши нашлось место для Жанны д’Арк, для Мориса Барреса и Шарля Пеги. Правда, не для Бергсона, ведь он был евреем. Псевдонационалистическая идеология Виши была чудовищным, противоестественным извращением идей самого де Голля. У негото в вопросах патриотизма слова не расходились с делами. Но, как бы опасаясь, что в соперничестве с Виши движение де Голля могут принять за чужеродное Франции явление, он стремился окружить себя людьми из старой политической обоймы Третьей республики, разложившейся еще до ее официальной ликвидации.
Правда, по мере того как стала проясняться демократическая, революционная природа движения Сопротивления в самой Франции, лондонская «Свободная Франция» стала леветь. Здесь появились видные социалисты, а в конце концов даже и коммунисты. Но это была позднейшая ветвь, привитая к деголлевскому дереву, к которому она так и не приросла. Корни же его уходили в почву иного характера.
Среди первоначального лондонского окружения де Голля можно встретить немало честных, искренних патриотов. Но погоду делали люди совершенно определенного социального и политического облика, которые все вместе как бы воспроизводили структуру правящей верхушки прежней, довоенной Франции, воплощали преемственность лондонского Сопротивления с системой Третьей республики.
Непосредственным представителем старого режима был Гастон Палевский, который занимался политическими делами «Свободной Франции». Этот сорокалетний щегольски одетый господин был старым знакомым де Голля. Бывший начальник кабинета Поля Рейно, это он представил в 1934 году подполковника своему шефу. Подобно ему, этот отпрыск солидной буржуазной семьи был тесно связан с финансовыми кругами и имел давние и прочные знакомства в Лондоне. Анри Деваврен, взявший своим псевдонимом название парижской станции метро Пасси, олицетворял довоенные фашистские организации, поскольку он некогда состоял в террористических отрядах кагуляров, получавших деньги и оружие от немецких и итальянских фашистов. Он происходил из семьи текстильных фабрикантов севера Франции, среди его родственников были владельцы банков. Он примкнул к де Голлю, будучи капитаном и вскоре стал полковником, возглавив Центральное бюро осведомления и действия (БСРА), в руках которого оказалась вся оперативная деятельность «Свободной Франции».
Католическая церковь также имела своих людей в «Свободной Франции», хотя ее официальная иерархия безоговорочно поддерживала режим Петэна. Опорой католиков был морской штаб де Голля. Тогда капитан III ранга, а впоследствии адмирал, Тьери д’Аржанлье выступал ревностным поборником апостольской римскокатолической церкви. Этот бывший монах (в монашестве отец Людовик) возил с собой походный алтарь. По его предложению эмблемой «Свободной Франции» стал Лотарингский крест, средневековый христианский и геральдический символ. Будущий адмирал Обуано представлял орден доминиканцев. Морис Шуман, занимавшийся в Лондоне информацией, был связан с левыми католическими организациями.
Естественно, что особенно широко оказался представленным офицерский корпус французской армии. Пожалуй, одним из самых крупных лиц, присоединившихся к де Голлю с самого начала, был губернатор Индокитая генерал Катру, который некогда вместе с де Голлем находился в плену в Ингольштадте. Интересно, что англичане, воспользовавшись отъездом де Голля в Африку в сентябре 1940 года, предложили Катру занять его место. Бригадного генерала с неутвержденным званием хотели заменить генералом армии, обладавшим, в отличие от де Голля, покладистым характером. Но Катру отказался и сам рассказал де Голлю об этой истории. Среди крупных военных оказался также адмирал Мюзелье, присоединившийся к де Голлю изза конфликта с вишистским командующим флотом адмиралом Дарланом. Примкнул к де Голлю и генерал Лежантийом, командовавший французскими войсками в Сомали. Но в целом в первые недели после 18 июня на призыв де Голля откликнулось очень мало офицеров и тем более генералов французской армии. «Вначале я имел в своем распоряжении лишь незначительное количество офицеров, почти исключительно младших», – писал де Голль.
Видный биограф де Голля ла Горе пишет о «Свободной Франции», что в результате выступления против Виши «Сопротивление приняло революционный характер». Факты говорят о другом. Сопротивление действительно революционного характера возникло во Франции, среди ее народа. 10 июля 1940 года руководители компартии – Торез и Дюкло – призвали его к объединению для борьбы за независимость и возрождение родины.
Итак, офицеры и журналисты, ученые и монахи, кагуляры и левые католики, офицеры Иностранного легиона и чиновники государственного аппарата; де Голль охотно брал на службу «Свободной Франции» всех, за исключением людей крайне левых убеждений. Требовалась лишь безусловная личная преданность генералу. Причем, он не отдавал предпочтения какомулибо одному политическому направлению или социальной категории. Он использовал их всех, оставаясь независимым. В Лондоне впервые очень ясно обнаруживается исключительная способность де Голля опираться на различных, подчас несовместимых людей, ничем в угоду им не жертвуя. Это одно из тех поразительных качеств, которые в значительной мере объясняют всю легендарную карьеру де Голля.
