Генерал де Голль форсирует создание независимой французской «ударной силы». Осенью 1963 года, облачившись в огромный, до самых пят, белый халат атомщика, он лично осматривает ядерные заводы в Пьерлате. В конце этого года французские вооруженные силы получили 50килотонные атомные бомбы, а с января 1964 года началось производство самолетов «МиражIV», предназначенных для доставки этих бомб к цели. «Ударные силы» для него – дипломатическое оружие. Но «ударная сила» тяжелым бременем лежит на французской экономике. Чтобы довести до конца создание атомного оружия, проводятся все новые испытания (до 1966 года взорвано 9 бомб, де Голль лично присутствует при одном из взрывов). Отсюда зияющие противоречия внешней политики де Голля. Он отказывается присоединиться к Московскому договору о прекращении ядерных испытаний в трех сферах и продолжает заражать атмосферу радиацией, вызывая возмущение мировой общественности.
Это издержки «политики величия», которых накопилось уже немало. Де Голль упорно проводит ее, игнорируя обвинение Джонсона в «узком национализме». Действительно, узость взглядов – последнее, в чем можно подозревать генерала. На прессконференции 4 февраля 1965 года де Голль взрывает новую «бомбу». Он требует отказаться от использования доллара в международных расчетах и перейти к единому золотому стандарту. В самом деле, порядок, установившийся в те прошедшие времена, когда почти все золото было в Америке, устарел. Теперь в Европе желтого металла больше, чем в ФортНоксе. Франция уже обратила часть своих долларовых запасов в золото. Если и другие страны Европы последуют этому примеру, Соединенным Штатам грозит банкротство. Американцы способны обменять на золото только небольшую часть зеленых бумажек, которые они распространяли по всему миру, перекладывая свои экономические трудности на плечи других. Инициатива де Голля смертельно опасна для США. Удар нанесен в самое больное место.
9 сентября 1965 года – новая прессконференция де Голля. Приближается введение в действие статей договора об Общем рынке, предусматривающих принцип наднациональности. Де Голль вновь отвергает его и заявляет, что ничто не может заставить Францию подчиняться воле других. Но «гвоздь» этой прессконференции – вопрос об Атлантическом союзе. «Мы будем оставаться, – говорит президент, – союзниками наших союзников; но по истечении срока действия обязательств, которые мы взяли на себя, то есть не позже 1969 года, прекратится наше подчиненное положение, называемое интеграцией, которая предусмотрена Организацией Североатлантического договора и которая передает нашу судьбу в чужие руки… Мы добьемся того, чтобы эта организация не лишала нас нашей свободы действий».
Взрыв негодования в американской прессе. Белый дом решил, однако, воздержаться от публичного скандала. Выступил бывший президент Эйзенхауэр и предложил успокоить де Голля путем назначения его на пост верховного главнокомандующего силами НАТО! Но в целом создалось впечатление, что в США не верят в серьезность намерений де Голля. Неужели он осмелится посягнуть на святая святых капиталистического мира – Атлантический союз? Но генерал осмелился…
21 февраля 1966 года на очередной прессконференции он объявил, что Франция, желая восстановить суверенитет, решила выйти из военной организации НАТО, и потребовал удаления с французской земли баз, штабов и прочего, не находящегося под французским контролем. В ноте 14 странам – членам НАТО вскоре было объявлено о выводе из состава атлантических вооруженных сил всех французских соединений, об отзыве французов из штабов НАТО и об удалении с французской территории иностранных баз, аэродромов, складов и т. п. Франция предъявила США график эвакуации 29 баз с 33 тысячами солдат и офицеров. Вся операция должна завершиться к 1 апреля 1967 года. Военностратегическая структура НАТО, опиравшаяся главным образом на французскую территорию, рушилась. Нет нужды говорить о реакции на решение де Голля, в которой зубовный скрежет и вопли негодования скрывали растерянность и замешательство Вашингтона.
Генерал де Голль говорил, что операция в отношении НАТО – «это последняя важная битва моей жизни». Она, конечно, оказалась не последней, но зато весьма важной. Ее можно поставить в один ряд с борьбой де Голля за создание бронетанковой армии в 30е годы, даже с подвигом 18 июня 1940 года, с борьбой против ЕОС, с прекращением алжирской войны, то есть с теми этапами биографии генерала, когда он решительно воплощал волю Франции, служил ее национальным интересам. Он снова проявил исключительные качества великого политического деятеля, способного идти к цели сквозь множество препятствий, преодолевая их с необычайным терпением и выдержкой. Против него были правительства всех атлантических стран, с которыми он не мог в силу своих классовых позиций порвать. Надо было совместить, казалось бы, несовместимые цели: выйти из системы интеграции НАТО и при этом не только не подорвать, но укрепить позиции капиталистической Франции. И он действовал один. Если де Голль и пытался приобрести поддержку Аденауэра и даже Макмиллана, то уж во всяком случае не просил ее. Он искусно создавал такую политическую ситуацию, при которой мог делать то, после чего другой буржуазный политик немедленно потерял бы власть. Ведь де Голль снова шел на конфликт со своим классом, с основной частью буржуазии Франции, которая молилась на Атлантический союз как на божество, обеспечивающее сохранение классового господства. Но, как и всегда, он не отрекался от своего класса, а просто глубже, лучше, дальновиднее понимал смысл событий. Он встречал сопротивление всех традиционных политических партий, от «независимых» до социалистов. Ведь, кроме коммунистов, никто не ставил под сомнение НАТО, считая необходимым самое активное участие в этой организации. И он нанес тщательно рассчитанный удар в самый подходящий момент ослабления престижа и влияния США изза войны во Вьетнаме, валютного кризиса, в момент растущей тенденции к поискам соглашений с Востоком.
Операция в НАТО была, однако, лишь частью политики величия. Эти и другие действия де Голля ограничивались рамками Атлантического блока или «малой Европы». Но он был политическим деятелем глобальных идей и мыслил в масштабах не стран, даже не континентов, а всего мира. «Франция, – говорил де Голль, – поскольку она является Францией, должна проводить в мировых делах мировую политику». Он понимал, что величие Франции может быть обеспечено только в связи с решением мировых проблем и с важнейшей из них – с проблемой отношений двух социальных систем. Правительства других западных держав, разумеется, действовали посвоему и поразному в этом направлении. Чтобы опередить своих партнеров, де Голль и здесь проводит политику несравненно более широкого размаха. Тем более что он мог опираться на такой фактор, как особые исторические связи России и Франции, на свое стремление к независимости, на возросший в результате его усилий авторитет Франции. В «Мемуарах надежды» де Голль писал: «Я решил, что общее положение изменилось по сравнению с тем, каким оно было во время создания НАТО. Для всех стала очевидной невероятность версии о возможности похода с советской стороны для завоевания Запада… Однако, если не воюют, рано или поздно надо заключать мир… Для французов Советская Россия – великая страна, наш союзник в двух мировых войнах. Своей храбростью и своими бесчисленными жертвами она обеспечила окончательную победу, и без ее участия сегодня немыслимо обеспечение мира».
