13 августа 1963 года в разгар отпускного сезона де Голль созывает заседание Совета министров. Он стучит кулаком по столу: «Правительство ничего не делает, чтобы помешать росту цен. Мы в разгаре инфляции. Великая страна не может существовать без стабильной валюты. Или мы спасем франк, или нас всех выкинут. Я даю вам пятнадцать дней для принятия решительных мер». В сентябре появился план так называемой «стабилизации»: правительство обещало не допускать роста цен, а профсоюзы должны были отказаться от требований повышения зарплаты. Таким образом рассчитывали задержать инфляцию. В интервью журналу «ПариМатч» премьерминистр Помпиду, выражая точку зрения генерала, говорил в связи с этим планом: «Я лично не придерживаюсь того мнения, что главная задача нашего режима и всей деятельности, направляемой генералом де Голлем, заключается в том, чтобы принести всем французам материальное благоденствие. На мой взгляд, главная задача состоит в том, чтобы вернуть им достоинство». И он откровенно сказал далее, что каждый француз должен согласиться «на известное ограничение прогресса в своем личном благосостоянии». В результате план «стабилизации» привел к блокированию зарплаты, к новому ухудшению положения трудящихся. И когда в декабре 1965 года прошли президентские выборы, все комментаторы, объясняя ослабление позиций президента, в один голос заявляли, что «самое большое поражение в избирательной кампании потерпел план стабилизации».
После президентских выборов экономическая и социальная политика де Голля направляется уже другим, несравненно более широким и важным государственным планом, охватывающим всю экономику. Собственно, сразу после войны Франция превратилась в капиталистическую страну с самым высоким уровнем планирования. До прихода к власти де Голля действовали уже три «плана модернизации и оснащения». Но они имели сравнительно ограниченный характер и представляли собой скорее программу ориентации, чем настоящий план. При де Голле положение меняется, и план, именуемый теперь «планом экономического и социального развития», становится основой всей экономической политики государства. Теперь его рассматривает и утверждает парламент. Четвертый план (1962–1965) генерал де Голль называл своим «пламенным долгом». И это действительно был план экономического развития, хотя в сущности его использовали для согласования политики государства и крупных монополий с целью усиления концентрации. Пятый план (1965–1970) шел еще дальше и обеспечивал абсолютное господство монополий в экономике, укрепление их позиций в борьбе с иностранной конкуренцией. Генеральный комиссар планирования Массе говорил: «Конкурентоспособность – это первая цель, ибо она является ключом ко всему остальному. Пятый план будет планом усилий». Генерал де Голль, расхваливая в январе 1966 года этот план, говорил, что он «отвечает социальной справедливости, поскольку делает упор на политику доходов». На деле это свелось к тому, что доходы предпринимателей бесконтрольно и бурно росли, а «доходы» бедняков оказались под жестким контролем. Речь шла о сокращении потребления, блокировании зарплаты, о намеренном увеличении безработицы. Впрочем, сам де Голль в заключение дал понять, что социальная политика серьезно не изменится: «Природа не делает скачков, и молодое дерево растет без рывков. Так же происходит с новой Францией».
В душе генерал де Голль, вероятно, хотел бы сделать капитализм более справедливым и рациональным. Ведь по происхождению и воспитанию он был связан с буржуазией севера, издавна склонной к идеям социальных реформ с целью ослабления классовой борьбы. Но когда дело доходило до практических мер по улучшению положения трудящихся, де Голль вставал перед вопросом: за счет чего это сделать? Он не допускал и мысли о сокращении, например, огромных ассигнований на осуществление программы атомного перевооружения и создания так называемой «ударной силы». Ведь политика величия превыше всего. Не могло быть речи, конечно, также и о том, чтобы коснуться прибылей крупной буржуазии. Жан Лакутюр пишет в своей биографии де Голля: «Если в излюбленных областях – стратегии, дипломатии, истории генерал столь склонен к действиямвспышкам, воспламеняющим все, то в экономике он стремится избежать резких ударов, прикрыть все вуалью. Перед иностранцами он ведет себя, как Ришелье, перед группами капиталистических интересов – как Мазарини».
Президентские выборы заставили, однако, де Голля серьезно задуматься о социальных реформах. Собственно, он и раньше немало говорил о них. В 1950 году, возглавляя РПФ, в своей речи в Булонском лесу он осудил классовую борьбу, происходившую «повсюду – в цехах, на полях, в канцеляриях, на улице». «Она, – сказал де Голль, – отравляет отношения между людьми, от нее безумеют государства, она нарушает единство наций, разжигает войны». В противовес этому он выдвинул старую, как сам капитализм, идею ассоциации труда и капитала, которая заменила бы классовую борьбу между рабочими и капиталистами их дружным сотрудничеством. В голлистском движении среди многих левых фракций появляется группа во главе с Луи Валлоном и Рене Капитаном, старыми соратниками генерала времен войны, которые выступают за крупные социальные реформы. В 1959 году возникает «Демократический союз труда» (ЮДТ), сливающийся затем с основной голлистской партией ЮНР. По мнению Жана Шарло, Валлон и Капитан «остаются в голлистском движении, несмотря на природный консерватизм его членов, только изза веры в революционные намерения генерала де Голля. Они ждут великой «социальной реформы», которую генерал должен навязать своему большинству, как он некогда навязал ему независимость Алжира, опираясь в случае необходимости на народ с помощью референдума».
Практически «революционные» замыслы выразились в том, что в январе 1959 года появился декрет о введении «заинтересованности» на предприятиях, об участии рабочих в прибылях путем приобретения ими акций. Это было то, что в США именовалось «народным капитализмом», призванным ослабить борьбу рабочего класса за свои права. Реальные последствия декрета, с презрением отвергнутого профсоюзами, были ничтожны. В марте 1965 года лишь 202 предприятия применяли систему «участия». На них было занято лишь 104 тысячи рабочих, то есть меньше одного процента всех трудящихся страны. Однако бурный рост недовольства рабочего класса реакционной политикой Пятой республики побудил голлистских реформаторов к новым действиям. В мае 1965 года при обсуждении в парламенте закона о налогах на компании Валлон вносит поправку о правах трудящихся на участие в прибылях, которая и была принята. Она не вызвала энтузиазма ни у профсоюзов, ни у предпринимателей. Однако после президентских выборов в декабре 1965 года де Голль в нескольких выступлениях проявил намерение придать планам «участия» рабочих широкий размах.
Но практически дело пока сводилось к созданию специальной комиссии, составленной в основном из предпринимателей, которая не спеша разрабатывала законодательные предложения, учитывающие исключительно интересы владельцев предприятий. «Исторический» план «участия» служил лишь предметом довольно вялой газетной полемики. Печать монополий относилась к нему с явным скептицизмом, а профсоюзы справедливо рассматривали его в качестве демагогии, призванной замаскировать все более реакционную и антинародную социальную политику. Непрерывные забастовки свидетельствовали о росте недовольства народа. Происходил явный политический сдвиг в пользу левой оппозиции.
