Но правительство решило, что теперь ему не до престижа, и мечтало лишь избавиться от ответственности. Получив небывало прочное большинство, оно все же решило немедленно уйти. На последнем заседании кабинета Пфлимлен объяснил это так: «Посмотрим в лицо фактам: мы – это призрачное правительство… Не будем тратить слов попусту. Власти у нас нет».
Казалось, дело идет к развязке, но в тот же день опять все усложняется. На заседании парламентской группы и руководства социалистической партии принимается такая резолюция: «Призванный мятежниками Алжира и Корсики генерал де Голль сообщил недавно, что приступил к тому, что он называет «обычным процессом» с целью формирования правительства. Депутатысоциалисты заявляют, что… они ни в коем случае не поддержат кандидатуры генерала де Голля, которая по форме и условиям ее выдвижения является в любом толковании вызовом республиканской законности».
Выступая против передачи власти де Голлю, социалисты занимали позицию, сходную с линией коммунистов, которые давно уже предлагали совместные действия в защиту демократии. Эти две партии вместе с радикалами и другими левобуржуазными группировками могли бы составить реальное большинство в Национальном собрании. Это было бы фактически базой для возрождения Народного фронта. Реальность его появления подтвердилась на следующий день, 28 мая, когда по призыву левых партий в Париже состоялась огромная демонстрация против фашистского мятежа. Сотни тысяч людей прошли по улицам города, провозглашая демократические призывы. Особенно часто звучал лозунг: «Де Голля – в музей, парашютистов – на заводы!» И другие факты говорили о способности демократических сил противостоять заговорщикам. Только отчаянные махинации Ги Молле и ему подобных сорвали всеобщую забастовку. Трудящиеся вполне могли преградить путь мятежникам, даже если бы парашютисты действительно прилетели из Алжира. Реальная мощь заговорщиков в метрополии не соответствовала тому шуму, который они производили.
Утром 28 мая в Коломбэ прибыл заместитель Салана генерал Дюлак с несколькими офицерами, переодетыми в гражданское. Дюлак сообщил де Голлю, что в Алжире всем надоели увертки Национального собрания и там не хотят больше откладывать высадку парашютистов. Де Голль поинтересовался численностью войск, готовых для переворота в Париже. Дюлак ответил, что из Алжира прибудут два полка парашютистов и к ним примкнут несколько соединений, расположенных около столицы. Де Голль заметил, что этого недостаточно. В ответ на сообщение Дюлака, что в случае десанта за де Голлем будет послан в Коломбэ специальный вертолет, он сказал: «Я не могу вернуться в Париж на мятежном вертолете. Мое желание состоит в том, чтобы мне дали возможность спокойно завершить мою инвеституру. До свидания, мой генерал!»
Сразу после отъезда разочарованного и недоумевающего алжирского посланца в Коломбэ приезжает другой гость, чтобы получить первое назначение на высокий пост в еще не существующем правительстве де Голля. Это был Жорж Помпиду, по образованию специалистфилолог, который с 1944 года работал в кабинете де Голля. После отставки генерала он стал его близким неофициальным сотрудником в РПФ. В последние годы он – генеральный директор банка Ротшильда. Де Голль предлагает ему перейти с этой службы на должность начальника его будущего кабинета. Помпиду отлично осведомлен о ходе дел в политических верхах Четвертой республики. Вместе с генералом он определяет состав будущего правительства, как будто вопрос о его создании уже решен. А он и в самом деле решен, ибо де Голль безошибочно чувствовал, что политические лидеры, еще стоящие формально у власти, пойдут на все, чтобы спасти главное – неприкосновенность социального строя. И любой намек на возможность объединения левых сил мог лишь усилить их нетерпение в передаче власти де Голлю.
События развивались именно таким образом. Лишь только уехал Помпиду, как из Парижа позвонил Оливье Гишар и сообщил, что президент Рене Коти принял рано утром отставку Пфлимлена и договорился с председателями обеих палат парламента об их тайной встрече с де Голлем для обсуждения условий передачи ему власти. Генерала просили быть к десяти часам вечера там же, где он ночью встречался с теперь уже бывшим главой правительства.
Второй раз генерал отправляется в СенКлу. Но там ему пришлось ждать больше часа. Если председатель сената Гастон Моннервиль сразу согласился ехать, то председателя Национального собрания Ле Трокера пришлось долго уговаривать. И при встрече с де Голлем этот социалист оказался крайне несговорчивым, решительно возражая, например, против требования генерала предоставить ему на два года чрезвычайные полномочия. Генерал не захотел уступать, договориться не удалось, и в три часа ночи он вернулся в Коломбэ.
Утром, в половине девятого, президент Коти вызвал к телефону адъютанта де Голля полковника Бонневаля (генерал еще спал) и сообщил ему, что он решил направить послание Национальному собранию, требующее инвеституры, то есть согласия на формирование правительства де Голля. Он просил также генерала прибыть в Елисейский дворец для личной встречи.
В Париже в это время Ги Молле и другие правые лидеры социалистов добиваются отказа своих депутатов от принятого 27 мая решения голосовать против де Голля. В конце концов это решение было отменено 77 голосами против 74. Характерно, что за отмененную резолюцию ранее проголосовало 117 против 3.
А де Голль снова в дороге. Он едет в Париж и в половине восьмого вечера входит в Елисейский дворец через калитку с авеню Мариньи. Несколько часов спустя публикуется сообщение о том, что правительство де Голля получит чрезвычайные полномочия, подготовит новую конституцию и представит ее на референдум. Но многие вопросы остаются еще нерешенными. Де Голль остается в Париже.
30 мая он принимает лидеров социалистов: Ги Молле, Ориоля, Дейксона. Он отвергает обвинения в стремлении к диктатуре, обещает сохранить принцип ответственности правительства перед парламентом и даже лично выступить с декларацией в Национальном собрании. Он уступает только в деталях, в мелочах, сохраняя свои позиции в главном. Теперь он уже уверен в успехе своего дела. В этот день Помпиду водворяется в отеле «Лаперуз» и приступает к своим обязанностям, получив на полгода отпуск в банке Ротшильда.
А в 3 часа дня в Бурбонском дворце открывается заседание Национального собрания и его председатель Ле Трокер без всякого энтузиазма зачитывает послание президента: «Итак, мы на пороге гражданской войны… я обратился к самому выдающемуся французу…» В заключение президент предупреждал, что если собрание проголосует против де Голля, то он уйдет в отставку.
31 мая де Голль по совету Помпиду принимает в отеле «Лаперуз» 26 депутатов – лидеров всех некоммунистических групп, чтобы рассеять их сомнения, преодолеть колебания. Он сдержанно любезен и снисходит до улыбки. В соседней комнате в это время Помпиду составляет список членов правительства, в которое решено включить представителей всех партий, обещавших голоса де Голлю.
В воскресенье 1 июня генерал де Голль впервые с января 1946 года появляется в зале заседаний Бурбонского дворца, который он презрительно называл «театром теней». Он усаживается на правительственной скамье, затем зачитывает составленную в крайне общей форме декларацию и сразу удаляется. Присутствовать на дебатах он, вопреки обычаю, так и не согласился.
