Кросс надолго замолчал. Он не очень хотел рассказывать эту часть истории, но Джил выжидающе смотрела на него. Конечно, он мог отказаться, но… он вдруг почувствовал, что ему нужно выговориться.
– Началась чёрная полоса. Опять. Всю нашу тающую прибыль мы тратили на дорожающий на глазах интокс, оправдываясь тем, что он нужен для экспериментов. Но и я, и Сюзи прекрасно понимали, что мы попросту обманываем себя. Наше физическое состояние ухудшалось, и то, что произошло дальше, было лишь вопросом времени.
Однажды я обдолбался сильнее обычного. Как правило, мы очень тщательно следили за тем, чтобы не было передозировки, но в тот раз я… потерял контроль. На время я превратился в самый настоящий овощ. Я не понимал, что творится вокруг меня, в голове царил настоящий хаос, и осколки мыслей не хотели соединяться в единое целое. И именно тогда к Сюзи пришёл Старик.
В голосе Кросса начала проскакивать дрожь. Перед его глазами стояла картина, которую он всеми силами старался забыть, вычеркнуть из памяти.
– Я смутно помню, что происходило тогда, – только эпизодами. Но эти обрывки пылают у меня вот здесь, – Кросс тремя пальцами с силой постучал себя в висок, – ярче самого яркого пламени.
Джил слушала хирурга, закусив нижнюю губу и, видимо, даже не замечая этого. Речь Кросса стала резкой и отрывистой, словно он словами рубил воздух перед собой:
– Сюзи ворвалась в квартиру. Подбежала ко мне, пускающему слюни бесполезному куску дерьма. Глаза Сюзи были заплаканы, и она что-то кричала про Старика, и… нет, не помню. Я – представь Джил, какой же я тупой ублюдок! – пытался успокоить её. Говорил, что всё будет хорошо, что с нашими деньгами можно решить любую проблему. Создатель, я даже не понимал, что я несу! Я помню ту странную эмоцию, проскочившую на лице Сюзи сквозь слёзы, – смесь удивления, злости, обиды и отвращения. Она влепила мне пощёчину, такую сильную, что я почувствовал её даже сквозь интоксовый туман. Последнее воспоминание – Сюзи стоит на коленях на полу нашей с ней квартиры и рыдает, раздирая себе руки ногтями и периодически колотя меня по бедру. Но сознание покидало меня, и я отрубился. А когда очнулся, Сюзи уже ушла.
Кросс залпом допил глир, пролив пару темных капель на когда-то белоснежную простынь, и закончил:
– После этого я опустился на самое дно. Я винил и продолжаю винить в произошедшем себя. Из-за меня ушла Сюзи. Из-за меня мы не смогли попрощаться. Всё беды – только из-за меня. Голос совести был настолько невыносимым, что я сильнее прежнего начал упарываться интоксом. Часть компенсации Сюзи перевела мне – иначе я не могу объяснить, откуда на моём счёте взялись лишние триста тысяч. Исчезли они, впрочем, так же легко, как и появились.
В один прекрасный момент меня поймали законники. Точнее, меня кто-то сдал. На меня повесили незаконное употребление и распространение интокса, повлёкшее уход по неосторожности, разработку и установку нелегальных имплантов, многократное получение взяток… в общем, закрыли дыры во многих делах. Но мне опять повезло, если можно так выразиться. Тот чиновник, которому я спас жизнь, отмазал меня от двадцати лет тюрьмы, и я получил всего год с полной конфискацией имущества. Слава коррупции, ха! – Кросс отсалютовал потолку пустым стаканом. – После отсидки у меня не было ничего. Ноль. Я перебрался в порт, где через некоторое время меня заметил Большой Босс и… хм… если можно так выразиться, пригласил меня поработать на него. В общем-то, выбора у меня не было. И вот я здесь. Собственно, это всё.
Некоторое время они оба молчали. Девушка несколько раз порывалась что-то сказать, но, похоже, слова не шли на ей на ум. Кросс усмехнулся: он был уверен, что она ожидала несколько другой истории. Наконец Джил выдавила:
– Кросс, я… если честно, я не знаю, что сказать. Я не думала…
– Ты можешь ничего не говорить, – оборвал Кросс гостью на полуслове. – Ты хотела услышать, как я тут оказался? Что ж, я рассказал. Прости мне мою грубость, она не направлена конкретно на тебя. Просто… я ещё никому не рассказывал. И я не знаю, почему вдруг решил рассказать тебе. Наверное, пришло время выговориться, не держать это в себе. С твоего позволения, предлагаю закрыть эту тему.
Джил кивнула. Но Кросса, к его собственному великому удивлению, это не устроило. Что-то внутри него хотело, чтобы его прошлое распотрошили, вывернули наизнанку. Поэтому он резко подался в сторону Джил – та даже отшатнулась – и снова заговорил:
– А знаешь, что больше всего бесит, заставляет чувствовать меня виноватым? Что я даже не могу последовать за Сюзи! Я не умираю, Джил! – выкрикнул Кросс.
Ну вот, ты это сказал. И что дальше? Давай – сказал «а», говори «б»…
Кросс встал и в волнении заходил по комнате. Джил следила за ним глазами.
– Первый раз Старик пришёл ко мне в шестнадцать лет. Знаешь, в точности, как у Готта: «И на третий день пятого месяца Он явился за ним».
Джил хмыкнула.
– Что смешного? – спросил Кросс.
– Ничего. Люблю Готта. Ну и просто забавно.
– Чем же?
– Это мой день рождения.
– А сколько тебе лет?
– Недавно исполнилось двадцать два.
– Действительно, забавное совпадение, – сказал Кросс, прикрыв на секунду глаза. – Значит, и год тот же… погоди… ты мне не веришь?
– У меня такое чувство, что должна, но… – Джил развела руками. – Звучит слишком невероятно. Ты должен это понимать.
Кросс ожидал совсем не этого, раскрывая свой секрет, и надеялся хотя бы на каплю удивления. Затем в голову пришла одна мысль:
– А если я докажу?
– Как?
– Мы кое-что установим в твою прелестную головку, – указательным пальцем он мягко ткнул Джил в лоб. – Я ведь выполнил два твоих условия? Третье я выполню, когда будем в клинике. Согласна?
– Да, – ответила Джил после непродолжительного раздумья. – Когда идём?
– Сейчас.
Глава 8
На небо над спальными районами круглыми сутками проецируются голографические образы – различные афиши, объявления о работе, анонсы и прочее, и прочее. Поэтому в западном округе Крейс ночь светла и полна рекламы. Всё просто – если жителей что-то не устраивает в подобном маркетинге, у них есть несколько вариантов – просто не поднимать голову, чтобы не видеть светящееся небо, либо переехать в Джинспейр или Вортен. Но жильё там не из дешёвых, причём цены разнятся как минимум на порядок. Так что жители спальных районов не жалуются. К тому же всегда можно установить смарт-окна или носить смарт-очки или смарт-линзы, фильтрующие всё это голографическое смарт-безобразие.
Большую часть спальных районов составляют многоэтажные ульи, но, как правило, небольшая территория всегда отводится под частные дома – двухэтажные, с небольшими газонами и детскими игровыми площадками во двориках.
Мэйтт Уолли припарковался возле такого дома. После долгих лет мытарств по однокомнатным квартирам ульев до сих пор сложно было поверить, что они с Мишель обзавелись собственным уголком. Стоило сказать спасибо правительству, активно продвигающему программу поддержки молодых семей.
