Наверное, схожие мысли пришли и в голову Инес. Её улыбка погасла, и она сказала чуть более холодным тоном:
– И всё же я предпочитаю заплатить.
– Ладно, – пожал плечами Кросс, мысленно матеря себя.
За столиком воцарилось молчание. Инес допила «розовый» коктейль, старательно пряча взгляд. Теперь она выглядела как женщина, которая вдруг осознала, что находится в компании решительно настроенных, похотливых мужчин, и теперь стремилась покинуть это место. Инес первой нарушила затянувшуюся паузу:
– Ну что ж, Кросстан… думаю, мы обговорили все необходимые моменты. Пожалуй, я пойду. Рада была познакомиться с вами. – Она встала со стула и надела полупальто, до этого лежавшее на коленях.
Кросс поднялся следом.
– Позвольте проводить вас, Инес. Вам безопасней, и мне так будет спокойней.
Инес сначала нахмурилась. Потом выдала некое подобие улыбки:
– Почему бы и нет?
Кросс расплатился за пиво и коктейль (вот тут «мамочка» была не против), и они пошли к выходу. Пропустив Инес перед собой в дверях бара, Кросс наконец-то смог рассмотреть её обтянутую платьем попку и длинные ноги в чулках в мелкую сетку. И едва удержался от того, чтобы вмазать себе рукой по лицу.
Так облажаться… поздравляю, кретин. Хотя, может, ещё представится шанс, если правильно себе поведёшь.
Инес объяснила, где она припарковала машину, и теперь они шли по портовому району, изредка обмениваясь ничего не значащими фразами. И Кросс думал, очень напряжённо думал, как исправить ситуацию.
Когда они оказались у авто Инес, белоснежной «Амори-дуо», Кросс, так ничего толкового и не придумав, решил идти ва-банк:
– Послушайте, Инес… тут недалеко, всего в километре, находится моя клиника. Может, вы бы хотели осмотреть её?
Женщина, уже открывавшая дверь машины, обернулась к нему:
– Кросстан. – Она вздохнула. – Я понимаю, к чему вы клоните. Вы мне очень симпатичны, но давайте поступим следующим образом – наши отношения останутся на деловом уровне. Хоро…
Она неожиданно замолчала и сделала такое, от чего брови Кросса удивлённо поползли вверх: Инес вдруг встала на колени, сложила ладони вместе и склонилась, явно пытаясь достать лбом до грязного и мокрого асфальта. Ткань платья затрещала, но выдержала. «Мамочка» повторила процедуру три раза, а Кросс изумлённо таращился на бесплатное представление от этой культистки, ничего не понимая.
Ну всё. Двинулась, бедняжка.
И только когда Инес благоговейно прошептала приветствую тебя, Старый Искупитель, Кросс додумался оглянуться. Там стоял Старик.
Да вы издеваетесь. Ещё ведь суток не прошло…
Старик, не обращая ни малейшего внимания на воздающую ему почести Инес, привычно поздоровался:
– Привет, Кросс.
Он вдруг понял, что вот он, шанс. Эта фанатичка не знает о его маленькой особенности. Главное теперь – правильно разыграть карты. Кросс напустил на себя самый растерянный вид, на который был способен:
– П-привет.
Заикание? Неплохо, неплохо.
Старик молчал. Инес, поднявшаяся с колен, со священным трепетом в глазах переводила взгляд то на голограмму, то на Кросса. Тот вздохнул и как можно тише спросил:
– Когда и как?
– Завтра днём, в три часа ровно. Передозировка интоксом.
Охереть. Это сколько мне нужно его вынюхать, и по какому поводу? Спасибо, что предупредил, папаша.
Вслух же Кросс говорить ничего не стал, только опустил голову.
Старик продолжил, выговаривая стандартные фразы:
– Кросс, у тебя есть выбор. Ты можешь уйти со мной или умереть здесь. Подумай как следует, и завтра, когда я приду, сообщи о своём решении. В твой чип уже поставлена метка компенсации. Жаль, что так вышло. Удачи.
– Можешь не приходить. – Кросс постарался, чтобы его голос звучал печально. – Я давно готовился к этому моменту и решил, что останусь.
Старик кивнул и исчез.
Кросс стоял спиной к Инес, на мгновение даже позабыв о её существовании. Что-то эти Старые Искупители зачастили в последнее время, и это не могло не настораживать. И впервые Старик пришёл с таким коротким промежутком. Как нельзя кстати, конечно, пришёл…
Точно, Инес!
Кросс развернулся. «Мамочка» смотрела на него, широко распахнув глаза, со смесью жалости и ужаса. Кросс пробормотал:
– Ну, похоже, операция отменяется. Мне…
Инес заткнула ему рот поцелуем. Создатель, насколько же у неё мягкие и сочные губы! А уж язык, ураганом гуляющий во рту, и лёгкий запах клубники…
Женщина оторвалась от Кросса, обняла и прошептала на ухо, опаляя горячим дыханием:
– Покажи мне клинику, Кросстан. Желания отмеченных Старыми Искупителями – закон в нашей религии. Ты мне очень нравишься. И постарайся выкинуть все плохие мысли из головы. Если тебя обрадует моё общество, я полностью в твоём распоряжении.
В этот момент Кросс полюбил и долбаных Стариков, и долбаный культ.
– Не откажусь… – прошептал он и выдавил печальную улыбку. – В таком случае, нам сюда…
* * *
Они сидели на столе в операционной и пили глир. Вообще, приходить сюда сегодня не следовало – Босс потом обязательно поинтересуется: а какого, собственно, хера? Но всё это будет потом. Сейчас Кросса интересовала только Инес. И всё проходило просто замечательно. За исключением разве что одной маленькой детали – всё то время, пока они шли до клиники и пока находились внутри, «мамочка» поглядывала на него с такой жалостью и сочувствием, что «обречённого» начало это раздражать.
Пусть смотрит как угодно, потерпишь пару часиков.
Но Кросс всё-таки не удержался:
– Инес… ты не могла бы… не смотреть на меня так? Этот взгляд, он постоянно напоминает мне о том, что…
– Тс-с-с-с, – она прижала указательный палец к его губам. Кросс подавил желание облизать его. – Я тебя поняла, Кросстан. Больше не буду. – Она поцеловала его в щёку.
Да ведь она уже готова! Чего ты ждёшь?
Но Кросс просто кивнул. Не хватало ещё испортить момент.
Инес откинулась назад, облокотившись на руки, отчего грудь визуально стала ещё больше.
– Знаешь, я передумала ставить имплант, – сказала она.
– Это из-за…?
– Ага. Это было знамение. Я усомнилась в своей вере, и Старый Искупитель пришёл, чтобы предупредить меня, дать второй шанс. О, Кросстан… – Инес с ужасом посмотрела на него. – Наверное, это из-за меня. Ради Великого Старца, прости…
Кросс издал какой-то странный звук, напоминавший одновременно всхлип, кашель и икоту. Его распирало от смеха, но он смог сохранить серьёзное выражение лица, и, если не считать звука, это ему удалось на все сто.
