– Если я отправлюсь в путь сейчас, то успею добраться до деревни, пока буря не началась.
– Хорошо. Мне тоже пора, Кросстиан. – Максим скрестил руки и поклонился, редимер отзеркалил движение. – Был рад встретить тебя.
– Был рад встретить тебя, Макссим. Я буду следовать клятве.
– Благодарю. Теперь иди и не оборачивайся.
* * *
Кросстиан кивнул и пошёл к деревьям. Подарок от этого странного чужеземца – а в том, что Макссим прибыл издалека, возможно, даже из Локана, Кросстиан не сомневался, – был хорош. Ему хотелось, чтобы темнота наступила скорее, и тогда он сможет испытать зажигатель света получше.
У самой кромки леса он всё же обернулся, но шамана-иноземца уже не было, как и его повозки.
56-й земной год Экспедиции
Очередной отпуск подошёл к концу.
Максим мчался над Редимом с включённым режимом маскировки гравикара. Внизу простирались пасторальные пейзажи в миниатюре – с такой высоты деревеньки и города казались совсем крошечными. И прямо сейчас там уже тлел фитиль культурной революции.
Меметическая программа принесла плоды лишь через пять лет после утверждения. Чуть менее тысячи редимеров, изолированных от общества в глухой деревне, были подвергнуты обработке модифицированными нанобиотами, содержащими в себе информацию о ключевых понятиях человеческой культуры и социума. Удалось добиться того, что стандартные нанобиоты могли удерживать в себе айон «очеловеченных» редимеров, не погибая при этом. Качество, правда, оставалось на неудовлетворительном уровне – такой айон был даже хуже фабричного, получаемого от синтеков. Но этот айон уже не убивал потребителя. Направление оказалось верным, и этот недостаток надеялись исправить, перенеся общество Редима в цифровую эру.
Поскольку существовала одна фундаментальная проблема – отторжение редимеров от понятия космоса, – которая не поддавалась меметизации, приняли решение направлять прогресс в сторону саморазвития личности. Была создана теоретическая модель упрощённого постиндустриального сообщества. По прогнозам, на достижение этой эпохи потребовалось бы не менее двухсот лет. Лишь тогда можно было приступать к массовому сбору айона. Как дань традиции культа старших, процветавшего на Редиме в момент вмешательства людей, начались разработки проекта «Старик».
Под гравикаром теперь пролегала снежная равнина – Максим летел над полюсом. Под поверхностью вечных льдов уже начинали закладывать фундамент будущей базы человечества. Отсюда начнётся экспансия в мир редимеров.
Достигнув точки «прокола» поля, Максим взмыл вверх, набирая первую космическую скорость. На бортовом компьютере замигал вызов – Госпожа Председатель хотела видеть Максима. Он вздохнул – работа началась, не успел он вернуться.
Максим развернул гравикар к оранжевой Спекуле.
* * *
Личный кабинет Орланы на одном из спутников Редима походил на земной: тот же интерьер, книжные стеллажи, массивный стол с деревянной поверхностью. На нём даже стояли две тарелки с фруктами и два стакана воды – всё было в точности так же, как и в их встречу полвека назад, за исключением того, что за окнами светила Тау Глиссе.
Госпожа Председатель не стала лично встречать Максима. Двери распахнулись сами собой, и он увидел Орлану за рабочим столом.
– Здравствуй, Максим, – поприветствовала его женщина, не поднимая головы. – Прошу, присаживайся. Как твой отпуск?
– Благодарю, Госпожа Орлана, – ответил Максим, садясь в мягкое кресло. – Отпуск прошёл замечательно. Месяц в экологически чистой обстановке, в глухом уголке чужого мира – это то, что мне было нужно.
– Я очень рада. – Женщина посмотрела на него. – Максим, не буду ходить вокруг да около. Луиз Жевалье и те четверо учёных, что принимали чистый редимерский айон, скончались.
Максим молчал, оглушённый неожиданной новостью. Через некоторое время дар речи вернулся:
– Но… Госпожа Орлана, они ведь были в анабиозе. Как такое могло произойти?
– Мы пока не выяснили. Они просто… – Госпожа Председатель развела руками, – умерли. Остановка всех жизненных процессов.
– Похоже на то, как умирает фонящий редимер при условии изоляции, – заметил Максим. – Возможно ли такое, что употребление редимерского айона каким-то образом связало Луиза и остальных… с полем?
– Есть и такая гипотеза, да. Но проверить это мы не сможем – изначально никому в голову не могло прийти следить за появлением фона у людей. А желающих повторить эксперимент, как ты понимаешь, нет.
– Но с теми, кто принимал айон «очеловеченных» редимеров, никаких проблем нет?
– К счастью, пока да. Естественно, за ними будут тщательно наблюдать. Пока все опыты с людьми и айоном приостановлены.
– Разумно, – согласился Максим.
– На этом плохие новости заканчиваются. – Орлана тяжело вздохнула. – Теперь перейдём к тому, зачем я тебя позвала. Это связано с произошедшим и с тем фактом, что теперь ты член Совета. Тебе нужно об этом знать. Предупреждаю, речь пойдёт о странных вещах, но всё, о чём я тебе поведаю, является правдой. Так что, как бы невероятно это ни звучало, постарайся отбросить скептицизм. Также запрещается обсуждать это с кем-либо, кроме членов Совета. Ясно?
Максим кивнул, приготовившись слушать. Он чувствовал себя в шкуре редимера Кросстиана, которого пять лет назад попросил о схожей услуге. Госпожа Председатель сцепила руки в замок:
– Рассказ будет долгим. Я хочу поговорить о бессмертии и тех последствиях, которые оно принесло человечеству. Ты знаешь о них только из истории, Максим, а я пережила их лично. Сначала эйфория – сбылась давняя мечта человека. Затем непонимание – всё оказалось не столь радужным. И наконец, страх, когда стало понятно, что от боли просто так не избавиться. Сегодняшним своим существованием человечество обязано лишь созданной концепции айона – если бы не она, миллиарды и миллиарды бессмертных лежали бы в вечном анабиозе, на попечении кучки своих смертных детей.
В поле обзора далёким крошечным диском появился один из малых спутников Редима – Крокус. Назвали его так из-за характерного шафранового отсвета. Орлана наблюдала за ним какое-то время, собираясь с мыслями. Наконец она заговорила:
– Недавние исследования о природе боли, что испытывают бессмертные, позволило несколько лучше понять её механизм. Я не специалист, поэтому объяснение упрощённое, но суть передаёт верно. Коллаборация учёных из Романовского университета обнаружила, что целая группа ритмов головного мозга отличается по частотам у бессмертных и тех, кто ещё не прошёл «столетний рубеж». Все ритмы связаны, так или иначе, с умственной нагрузкой или психическим напряжением. Предполагается, что именно это вызывает боль. Но вот причина нарушений этих ритмов пока не выяснена.
Ритмы пытались выровнять искусственно, и это помогало… на доли секунды, потом боль возвращалась. Очевидно, это борьба со следствием, а не с причиной. Пока нам известен только один способ лечения.
