Поскольку айон – нематериальная субстанция, опыты с ним могли проводить только живые люди и только на самих себе. Эксперименты нужны были ещё и потому, что айон редимеров несколько отличался от человеческого – нанобиоты-накопители гибли через несколько дней. Это сейчас, оглядываясь назад, Максим понимал, что люди просто-напросто поторопились, проигнорировав тревожный звонок. Они лишь изменили конструкцию нанобиотов под организм редимеров, и проблема, казалось, была решена – со следующими партиями всё было в порядке.
Цель эксперимента заключалась в том, чтобы прожить на одном только редимерском айоне, не используя человеческий. Никто особо не горел желанием превращаться в лабораторную крысу, и тогда Луиз, желая проиллюстрировать необходимость собственным примером, вызвался на эксперимент. Поступок, достойный уважения. Его ход сработал, и было отобрано ещё пятеро учёных. Наблюдения за подопытными предполагалось проводить в течение нескольких лет. Именно это и позволило избежать бо́льших жертв.
Поначалу тестирование шло великолепно. Редимерский айон полностью подавлял боль на протяжении месяцев. Но позже боль вернулась. Более того – она усилилась, и переход на человеческий айон не помогал. Приступы повторялись всё чаще и чаще, пока один из добровольцев не скончался. Остальных подопытных, в том числе и Луиза Жевалье, в спешке уложили в анабиозные камеры.
Максим оглядел зал – присутствующие молчали, осознавая, с какой проблемой столкнулись. Угроза нависла над самой сутью Экспедиции – мечта обессилевшего человечества умирала на глазах. Не говоря уже о том, что почти полвека подготовки могли кануть в Лету.
– Господа, – сказала Орлана. – Произошло несчастье. Пятеро наших коллег находятся в критическом состоянии. У кого-нибудь есть мысли, почему это произошло? Как мы могли допустить такой исход?
Молчание становилось невыносимым. Воздух словно затянуло тягучей нугой отчаяния. Максим впервые видел Главу Совета в такой… растерянности? С Орланы будто смыло все омолаживающие процедуры, которые она недавно всё-таки решила пройти, и в неярком свете её лицо было покрыто густой сетью морщин.
Старший советник Алексей Крюков откашлялся и решительно встал:
– Госпожа Председатель, позвольте мне попробовать объяснить возможные причины.
Орлана кивнула. Алексей вышел чуть вперёд. Этот невысокий, щуплый мужчина был живой легендой – именно он разработал и внедрил концепцию айона и способ его извлечения. Споры о его методе решения проблемы бессмертия не утихали целое столетие. Конечно же, столь сильное давление со стороны общества оставило на Алексее отпечаток, особенно после того, как грянули последствия – советник полностью прервал публичную жизнь, превратившись в затворника, и появлялся только на заседаниях Совета. Чем он занимался в остальное время, знала, наверное, только Орлана.
Крюков вновь прокашлялся и заговорил:
– Я не очень люблю длинные речи, поэтому постараюсь быть кратким. Как вы знаете, айон в своей основе имеет психическую природу. Мнения, чем же на самом деле он является, разнятся, но в одном многие учёные и мыслители сходятся – айон несёт в себе отпечаток личности человека. Это доказывается эффектом «отголоска»: в чрезвычайно редких ситуациях потребитель может уловить воспоминания, ему не принадлежащие. Эти случаи единичны – потребители зачастую не обращают на них внимания, принимая за обрывки сновидений. Некоторые из вас, возможно, даже не слышали об этом явлении. Но два «отголоска» задокументированы и подтверждены.
Алексей перевёл дыхание. Не будучи по природе оратором, он действительно почти не выступал с речами, предпочитая слушать. Учёные и советники терпеливо ждали продолжения. Он снова заговорил:
– Редимеры, как бы они ни были физически похожи на нас, очевидно, довольно сильно отличаются в ментальном плане. В связи с этим у меня два предположения. Первое – именно то, что я сказал: мы слишком разные. Отсутствие тяги к звёздам, института семьи, монотеистической религии (на этом этапе развития человечества она сыграла важную роль в развитии) – продолжать список можно долго. Второе предположение перекликается с первым – редимеры находятся на более… низком уровне по сравнению с нами. Менталитет человека пятнадцатого века очень сильно отличается от современного, даже в рамках одной цивилизации. Что уж говорить о совершенно другой расе. Если мы сумеем нивелировать эту несхожесть, я уверен, проблема ядовитого айона решится сама собой.
Советник Крюков сел, и по залу пронёсся вихрь обсуждений. Максим слегка нагнулся вперёд и посмотрел на Алексея – тот, покачиваясь в кресле, задумчиво уставился на подол свой чёрной с золотом мантии.
Звонким хлопком ладоней Госпожа Председатель угомонила расшумевшийся зал.
– Господа! Ситуация исключительная, но я прошу вас соблюдать порядок. Алексей, спасибо за ваши мысли. Следующий вопрос – у нас есть возможность в кратчайшие сроки подтвердить или опровергнуть гипотезу старшего советника?
– Это звучит логично! – Один из учёных с горящими глазами вскочил с места – идея его захватила. Наткнувшись на взгляд Орланы, он спохватился и представился:
– Профессор Боул, Госпожа Председатель. Так вот, это логично. Больше того, скажу, предвосхищая возможный вопрос, что физиологическое отличие редимеров от нас не является существенно важным. Я убеждён, что роль культуры в формировании сознания и личности гораздо важнее, чем генетика. К примеру, человек, слушая музыку или читая произведение, не обращает внимания на то, к какой расе принадлежит автор или как он выглядит. Ну, то есть, он может заинтересоваться, но это не является первостепенным фактором. Главенствуют идеи, вложенные в произведение. Или, когда создаётся семья, её элементам важнее идейное единение, схожесть культурных шаблонов мышления, нежели физические параметры. Да, когда-то это было не так, но мы давно ушли от этой модели общества. Поэтому я согласен со старшим советником Крюковым – нам необходимо двигаться в этом направлении. Думаю, достаточно будет смешаться с обществом редимеров и научить их нашей культуре, попутно занимаясь прогрессорством. И через несколько веков мы достигнем нужного результата.
– Благодарю, профессор Боул, – сказала Орлана. Тот просто кивнул и сел. – Но несколько веков… я боюсь, что наших запасов айона может не хватить. Не сложится ли такая ситуация, что редимерский айон будет неподходящего качества, тогда как наши запасы кончатся? Работать на синтетическом айоне во сто крат тяжелее. Особенно нелегко придётся тем, кто отправится на Редим.
– Нужно учесть несколько факторов. – Старший советник Лу Альтера, чей математический гений изобрёл способ удержания червоточин в заданных размерах, даже не встал с места. Он говорил медленно, что-то подсчитывая в уме, и очень тихо, поэтому все в зале смолкли, прислушиваясь. – Первое. Поток настоящего айона с Земли иссякает и, возможно, скоро прекратится вовсе. Люди повсеместно ложатся в анабиоз, отдавая все запасы Экспедиции, но есть другая сторона медали – айону больше неоткуда взяться. Три четверти населения уже заснуло.
Второе. Темпы исследований замедляются пропорционально количеству учёных в Экспедиции, прошедших «столетний рубеж». Заменить их более молодым поколением не представляется возможным – это будет огромный шаг назад, даже с учётом передачи всех разработок и теорий. Приходится корректировать сроки и работать по сменам. Чем дальше, тем меньше человек могут бодрствовать одновременно.
