Ллойд Джордж и Уинстон Черчилль. Фотография. 1907
7. Лорды осмотрительно проголосовали за бюджет Ллойда Джорджа. Смерть Эдуарда VII в 1910 г. прервала борьбу партий, но разбуженные эмоции были слишком сильны, чтобы распря на этом остановилась. Новые выборы дали тот же результат, что и предыдущие, то есть либерально-ирландское большинство, и новый король, Георг V, принудил палату лордов под угрозой создания новых пэров самостоятельно проголосовать за ограничение своей власти. С 1911 г. всякая финансовая мера, принятая палатой общин, становится законом через месяц, даже если лорды отказываются ее утверждать. Что касается прочих законов, то лорды сохраняли отлагательное вето, но после трех благоприятных голосований в трех последовательных сессиях палаты общин палата пэров должна была признать свое поражение. Впрочем, эти меры не лишили палату лордов всего ее престижа. Она продолжает играть роль модератора, и дебаты тут часто имеют даже большую интеллектуальную или ораторскую ценность, чем в палате общин.
Арест Эммелин Панкхёрст, лидера английских суфражисток, движения за предоставление женщинам избирательного права. 1910-е
8. Этот справедливый закон был принят в атмосфере ненависти. Политическая борьба в Англии с 1911 по 1914 г. стала необычайно неистовой, чего в этой стране не видели уже давно. Ллойд Джордж столкнул друг с другом не только классы, но даже церкви. В шахтах, на железной дороге против самовластных объединений хозяев поднимались мощные рабочие организации. За этот период произошли бесчисленные забастовки. Научный прогресс умножал потребляемые блага. Рабочий класс требовал свою долю. Могло ли новое урегулирование прав нанимателя и нанимаемого произойти без волнений и беспорядков? Чтобы парламентский строй сохранился и дальше, было просто необходимо, чтобы тред-юнионы были представлены в парламенте. Либеральная партия проявила благоразумие и подготовила этот переход целой серией законов, самым важным из которых был тот, что предоставлял депутатам жалованье и лишал палату ее характера аристократического клуба. Лейбористская партия, от которой в 1901 г. в парламент прошли всего 2 депутата, в 1906 г. имела их уже 50. Объединившись с Либеральной партией, она приняла полезные законы о страховании в пользу рабочих. Тем не менее женщины, добивавшиеся для своего пола права голоса (суфражистки), выведенные из себя позицией правительства и палаты общин по отношению к себе, отказались от легальных методов борьбы и теперь пытались скорее напугать мужчин своими насмешками и издевательскими выходками, нежели убедить их с помощью доводов. Закон о гомруле, принятый в 1912 г., встретил в Ирландии яростное сопротивление ольстерских протестантов. Они заявили, что не согласятся на отделение от Англии и при необходимости будут защищаться силой. Их предводитель сэр Эдвард Карсон и его друзья образовали временное правительство и собрали армию; манифестации офицеров в лагере Карридж (Curragh) заставляли опасаться, что часть регулярной британской армии, возможно, откажется двинуться на Ольстер. Забыв об обычной осторожности своей партии, лидер юнионистов Бонар Лоу поддержал Карсона. Асквит, чтобы избежать гражданской войны, предложил дать Ольстеру шесть лет отсрочки. Карсон ответил: «Мы не хотим смертного приговора с шестилетней отсрочкой». В 1914 г. опасность стала неминуемой. Закон должен был вступить в силу. Не хватало только согласия короны. Тогда были предприняты огромные усилия, чтобы подтолкнуть Георга V к отказу от него и потребовать его отмены. 21 июля 1914 г. король сам открыл конференцию представителей правительства, оппозиции, Ирландии и Ольстера. 24 июля эта конференция, не видя никакой надежды на согласие, разделилась. В тот же день Австрия направила Сербии свой ультиматум.
Агитационный плакат профсоюза газовиков с призывом бороться за предоставление восьмичасового рабочего дня. 1889
9. Как в Европе, так и в Англии период относительного спокойствия сменился бурной, тревожной эпохой, насквозь пронизанной философией насилия. Статичному консерватизму Священного союза, неэффективному идеализму революционеров 1848 г. пришла на смену реалистичная политика Кавура, Бисмарка и классовой борьбы, которую предрекали Карл Маркс и Жорж Сорель. Хотя либерализм в Англии был у власти, его идеалистическая, реформистская, разумная и нравственная доктрина тут была повсюду обречена на неудачу ожесточенными суфражистками, нетерпеливыми забастовщиками, бунтующими ирландцами, мятежными офицерами. Именно в этот момент самая ужасная из войн на четыре года прервала болезненные и неосознанные усилия, посредством которых древняя нация порождала новую Англию.
X. Великая война
1. В середине XIX в. и вплоть до 1890 г. война насмерть между Германией и Англией казалась немыслимой. У этих двух стран, которые так охотно вспоминали об общности своего происхождения и религии, не было противоположных интересов; их династии были связаны теснейшими семейными узами. Соперница России в Азии, Франции в Африке, Англия ни в одном уголке мира не встречала Германию на своем пути. Но в начале XX в. ситуация изменилась. В который раз после Филиппа II, после Людовика XIV, после Наполеона европейский монарх жаждал гегемонии на континенте и хотел построить флот, способный бороться с английским; в который раз политика «баланса сил» требовала, чтобы Англия воспротивилась этим притязаниям. Начиная с 1905 г. соглашение с Францией, а потом и с Россией стало защитной реакцией на угрозы адмирала Тирпица. «Мы должны, — говорил германский император, — завладеть трезубцем Нептуна». Это заставляло задуматься тогдашних обладателей трезубца.
2. Но если консерваторы, Адмиралтейство и несколько гениальных либералов, таких как Уинстон Черчилль, почуяли традиционную опасность, то тогдашнее правительство Англии было в основном пацифистским. Так что до августа 1914 г. ни Франции, ни России не было дано никаких определенных обещаний. Общественное мнение, которому принадлежало верховное владычество во всех британских решениях, не потерпело бы войны, единственным поводом к которой была необходимость сохранить морское господство. Непосредственный повод к войне 1914 г. (австрийский ультиматум Сербии из-за убийства эрцгерцога-наследника) не мог тронуть английских избирателей. Понадобилось вторжение немецких войск в Бельгию, нарушившее договоры о ее нейтралитете, чтобы породить сентиментальную волну, которая, подняв волну реализма, всколыхнула почти единодушную Англию. Впрочем, даже если бы Германия ува́жила бельгийский нейтралитет, Англия все равно была бы вынуждена, несмотря ни на что, вступить в войну, только чуть позже. Хотя она и не взяла на себя никакого прямого обязательства по отношению к Франции, многие из ее государственных деятелей полагали, что ни ее честь, ни безопасность не позволяют ей допустить, чтобы та была раздавлена. Еще меньше можно было стерпеть то, чего не позволили бы ни Вильгельм Оранский, ни Питт: присутствие Германии в Антверпене или в Кале. Асквит, премьер-министр, и Грей, министр иностранных дел, были полны решимости уйти в отставку, если Англия останется нейтральной. Нарушение Германией бельгийской границы и определило отправку 4 августа ультиматума в Берлин.
