– Пойдемте, нас девчонки ждут, – сказал Вовка, и все четверо направились вперед по дорожке.
– А ты зачем в очках-то спал? – поинтересовался у Ботаника Андрюшка.
– А я всегда в очках тут, в лагере, сплю… – стесняясь, проговорил Ботаник. – Мало ли что случится… Опасность какая… Чтобы все видеть, в общем.
– Опасность типа нас, – констатировал Вовка. – Ладно, прости уж нас… Прощаешь? Да?
– Да.
Идти в разгромленный корпус не хотел никто. И двойняшки, и Петрушкина категорически отказались укладываться спать и собирались провести ночь где-нибудь на улице – ведь уже утром, если весь этот кошмар закончится, автобусы повезут отдыхающих домой к родителям. А за некоторыми родители и сами приедут.
Вот только бы закончился кошмар. Только бы…
Тревожно оглядываясь – ведь ожившие покойники могли откуда угодно выскочить, группа ребят брела по ярко освещенной гирляндами аллее. По-прежнему играла музыка – никто не потрудился остановить дискотеку.
Да, дискотека продолжалась – но что за дискотека!..
Ребята остановились и замерли, глядя на танцевальную площадку…
Образовав круг, по центру дискотечной площадки плясали ожившие покойники. Все они были разной давности захоронения: одни совершенно сгнившие скелеты с лохмотьями истлевшей одежды на костях, и как только они могли передвигаться, такие трухлявые; другие – взбухшие, если лежали во влажной земле, и сухие, полумумии, кому повезло больше, если для их могилы вскопали сухой бугорок. Но веселыми мертвецы были все без исключения: с таким задором даже живые на дискотеках не танцевали.
Гоп-гоп-гоп! – отплясывали они. В центре круга метался от одного покойника к другому ошалевший мальчишка. Явно живой – и Вовка, и все остальные ребята его знали. Живые мертвецы пинали его точно мячик.
Рядом с резвящимся кружком топтались парочки – тоже покойники. Не в такт музыке одни пытались вальсировать, другие танцевали модный в шестидесятые годы прошлого века твист, что ли…
Вовка разозлился. Недавнее спасение Ботаника придало уверенности и ему, и его друзьям.
– Отобьем парня! – решительно скомандовал он. – Нас почти столько же, сколько их. Ну, по полтора трупа на человека получается.
– Справимся, – подтвердил Андрюшка.
– А девчонки – с нами? В бой? – спросил Мишка, косясь на Петрушкину.
Петрушкина, конечно, могла бы сказать какую-нибудь гадость в силу своего вредного характера. Типа того: я девушка нежная, вот еще, с покойниками драться… Но вместо этого молча закатала рукава кошечно-собачной пижамки и подтолкнула в бок одну из двойняшек: вперед!
Выстроившись «свиньей» – то есть клином, носом которого был самый мощный и бесстрашный Вовка, отряд двинулся на противника…
– Ага!
– Еще идут!
– Ура! – сразу же раздались торжествующие голоса в кругу танцующих – и несколько живых трупаков бросилось в центр «свиньи». Даже не в центр, а к ее правому заднему краю. Этот край занимала то ли Таня, то ли Маня Бердянская. Чуть ли не с десяток пар костлявых рук схватили ее, вырвали из напрасно созданного военного построения…
Привлеченные громкими криками соратников, откуда ни возьмись появились еще несколько ходячих покойников – но совсем других, не веселых, а озабоченных, злых, рычащих. Они расшвыряли всех, кто попался им на пути: и веселящихся, а потому не таких боевых и задорных братьев по могилам, и живых ребят – и вцепились в Таню-Маню.
Не прошло и двух секунд, как они умчались в темноту – страшно ругаясь, споря и выдергивая бедную девочку друг у друга.
– Ну и ладно!
– Очень-то надо! – послышались голоса мертвых танцоров.
Все так же веселясь, они вернулись на площадку и продолжили танцы.
Правда, под шумок их мальчишка-мячик все-таки успел смотаться…
– Таня! – не своим голосом закричала одна из сестер Бердянских – и вслед за невероятно быстро умчавшимися покойниками бросилась в темноту.
Обычно пухленькая Маня (а раз утащили Таню, следовательно, осталась Маня) бегала медленно и нехотя. Но тут она неслась сломя голову. На кладбище неслась. В этом не было никакого сомнения. Куда же еще покойники могли живую девочку, ее сестру, потащить?..
– Бердянская! Стой! – крикнула Катя Петрушкина. – Не бегай за ними!
Однако Маня не послушалась. И ребята, не сговариваясь, всей толпой побежали за Маней.
Но тут же наткнулись на кого-то, вынырнувшего из кустов.
Покойник?
Нет.
– Деревня… Фу-ты… – отмахиваясь от него, как от навязчивого призрака, охнул Вовка, на которого и налетел Деревня, в смысле Дима Копыточкин. – Ты чего тут шастаешь?
– Перепугал, дурак! – фыркнула Петрушкина.
Маня Бердянская молча бросилась бежать вперед. Но Деревня схватил ее за руку.
– Не бегай туда! Не надо! – крикнул он.
Вовка, в свою очередь, схватил его за шиворот:
– Отвали, некогда нам.
И хотел толкнуть его как следует в колючие кусты. Но Копыточкин закричал:
– Вы за кем, за ними гонитесь? Не надо! Это знаете кто? Ожившие покойники!!!
В ответ на его слова раздался надрывный смех. Даже Ботаник снисходительно хохотал над Деревней…
– Знаем. Без сопливых скользко, – заявил Андрюшка.
– Ну послушайте меня хоть сейчас, – взмолился Копыточкин. – Я знаю, в чем дело. Знаю, почему они из могил повыскакивали, понимаете? Я только что в деревне у себя был… Пришли туда мертвецы, походили, поискали что-то. Перепугали всех. Да и ушли все. Там, в деревне, сейчас все спокойно. И я сюда вернулся…
– А чего ж там не остался? – ехидно заявила Петрушкина. – Сидел бы себе в покое.
– Да, чего приперся, герой? – подхватил Вовка.
– Я вас искал, – ответил ему Деревня. – Тебя вот, Вовка. Мишку, Андрюшку…
– Это еще зачем? – Мишка выступил вперед.
– Да, чего это ты к нам так приглядываешься? – перехватив изучающий взгляд Копыточкина, поинтересовался Андрюшка.
– Я объясню, объясню сейчас…
И Копыточкин, утерев кулаком нос, затараторил:
– Они хватают живых людей и вместо себя в могилы укладывают, да? А в деревне им никто не приглянулся, хотя там тоже все живые. Не странно ли это? Ведь в лагере вон что устроили.
– Да, тащат всех без разбора, – всхлипнула Маня Бердянская.
– С разбором! Как раз с разбором! – воскликнул Дима. – Они выбирают только специально отмеченных людей! А почему, знаете? Потому что кто-то их пометил…
– Пометил – каких можно брать, а каких нет? – удивилась Петрушкина.
