Любой человек, который сталкивается с судебной системой, понимает всю важность в знании и реализации своих прав — как правило, после похода в суд человек начинает читать законодательство и интересоваться своими правами. На мой взгляд, это очень хорошо, поскольку знание гражданами своих прав — один из первых шагов к построению гражданского общества.
Меня часто спрашивают, зачем мне это надо, а я никогда не могу ответить. Я просто не знаю. Мне нравится помогать людям, наверное, поэтому я и стал юристом.
Черно-белое кино
Я немного опоздала на презентацию и вошла в зал, когда на экране уже мелькали кадры фильма. Почему-то он был черно-белым. Наверное, это художественный прием, подумала я и стала смотреть. Тематика была известна заранее, поэтому сценки из жизни сиротского приюта не удивили. Вот скучные кафельные стены, вот ряды одинаковых кроваток для малышей, несчастные взгляды, сопливые носы... Этот маленький симпатичный мальчик, наверное, главный герой — его показывают чаще других детей. Только почему голос «за кадром» назвал его Джoном? Я стала слушать внимательнее: другие имена тоже оказались иностранными — Мэри, Сьюзен...
Тут в зале включили свет, а экран погас. Оказывается, нам показали фрагмент английского фильма, снятого в Лондоне более сорока лет назад!
Тогда, в шестидесятых годах двадцатого века, детские дома в Великобритании мало чем отличались от наших — визуально и по существу: та же занятость нянечек, детская неприкаянность и какая-то неистребимая тоска, противоестественная, когда речь идет о детях. Именно тогда женщина-врач решила проследить изменения в поведении ребенка, помещенного в эту среду. Маленький Джон не был сиротой, он попал в приют всего на две недели, пока его мама находилась в роддоме и производила на свет младшего брата. Отец Джона разрывался между работой и больницей, родственников в Лондоне у семьи не было, поэтому годовалого малыша решено было устроить на короткий срок под присмотр профессионалов. Собственно, наблюдение психолога и длилось всего две недели. Никаких драматических интонаций, никаких оценок, только констатация поведения: Джон весел, ему интересна новая обстановка, Джон хорошо ест... мальчик заскучал, ему не удается добиться внимания взрослых, он не выдерживает конкуренции с постоянными обитателями приюта... Джон почувствовал себя одиноко, он смотрит на входную дверь, а во сне стал грызть палец... Наблюдение дало неожиданный результат: всего за две недели спокойный домашний мальчик превратился в истеричного, капризного и неуправляемого ребенка. И это при том, что отец навещал его по вечерам чуть ли не ежедневно!
В свое время этот незамысловатый фильм, показанный по телевизору, произвел сильнейшее впечатление на английских обывателей. В ближайшие годы страна пересмотрела свое отношение к детям-сиротам и сделала ставку на раннее устройство в приемную семью.
Перед экраном с микрофоном в руке появился представитель международной благотворительной организации, устроившей эту встречу. Он сказал, что кусочек фильма о Джоне был показан, что называется, для затравки, и сейчас мы увидим фильм, работа над которым завершена только что. Каждая страна на определенном этапе должна осознать необходимость перемен и понять, какими должны быть эти перемены. В его стране этот переход был сделан сорок лет назад, и уже накоплен большой опыт так называемого раннего предотвращения сиротства.
Россия может проделать этот путь быстрее.
Снова погас свет, и уже в цвете мы увидели несколько историй из современной жизни. Вот тесное помещение дворницкой, несколько женщин собрались попить чайку. Одна из ниx, совсем молодая, размазывает по щекам слезы, приговаривая «никому мы не нужны». Она сама недавно вышла из детского дома, и повторила судьбу многих: семью создать не сумела, родила ребенка и была вынуждена сдать его в приют, поскольку ни родных, ни жилья, ни денег... Иностранный фонд «Счастливый ребенок» усмотрел в этой ситуации возможность иного развития событий и приобрел для несчастной мамаши комнату в семейном общежитии. Потребовалось время, чтобы женщина снова привыкла к ребенку, забрала его из приюта и начала самостоятельную жизнь. Ей повезло, ей помогли. Мальчик Ваня не остался без мамы. Комната в общаге и немного домашней утвари во всех смыслах гораздо дешевле, чем восемнадцать лет государственного содержания брошенного ребенка. Это и есть практика раннего предупреждения сиротства. У нас в стране этой тонкой работой занимаются иностранные фонды и отдельные энтузиасты. Но первых подозревают во враждебных интересах, а вторых считают сумасшедшими.
Я увидела в зале Ларису, которая ходит по собственной инициативе по роддомам и уговаривает женщин не отказываться от новорожденных. Если получается, потом помогает и поддерживает. Крохотный бюджет этой общественной организации не потянул арендной платы маленького помещения, и их выселяют на улицу. А вот в соседнем ряду сидит Ольга — она с друзьями выявляет так называемых отказников в больницах и пытается устроить их судьбу... А вот — Елена, она пытается организовать помощь выпускникам сиротских учреждений. Рядом — еще одна энтузиастка, занимающаяся и вовсе экзотикой — помощью девочкам-сиротам, выходящим из колоний... Им почти никто не помогает, поскольку мало кто у нас в стране способен оценить великие последствия этой незаметной работы. Понимают иностранцы.
...В фойе возле зала на столах стояли тарелки с бутербродами и чай-кофе, чтобы можно было пообщаться после просмотра. Буквально накануне наш президент подарил населению очередную запоминающуюся фразу, и практически каждый считал своим долгом спросить: «Что, и ты тоже шакалишь у дверей иностранных посольств?» Мы и впрямь жевали бутерброды в здании посольства, поскольку во всем мире благотворительные организации стремятся экономить деньги, а посольство предоставило помещение бесплатно...
На улице мела поземка, ветер пробирал до костей, и я мечтала побыстрее добраться до машины, оставленной довольно далеко и припаркованной довольно неудачно (только бы не эвакуировали!). Я завела машину и стала ждать, пока чуть-чуть прогреется двигатель. По радио что-то пел Фрэнк Синатра, английская речь вернула меня к размышлениям об увиденных фильмах.
А ведь, Джон — почти мой ровесник. Интересно, кто он сейчас? Какую получил профессию? Как сложились его отношения с родителями, какой получилась его собственная семья? Может быть, врач сгущала краски, говоря о серьезной психологической травме, полученной Джоном в детском приюте? Вспомнился расхожий пример из фантастики: машина времени забрасывает исследователей в доисторические времена, они случайно раздавили там бабочку и вернулись уже в другой мир. Наверное, все это так, и ни одна мелочь не проходит бесследно. Как объяснить это тем, кто у нас в стране проводит реформы, всего лишь улучшая условия содержания в детских домах?
Недавно в одном большом сибирском городе мне показали гордость местного губернатора — новый детский дом. Местная власть заставила раскошелиться богатых людей, и посреди серо-унылых городских кварталов возникло чудо в стиле постсоветского барокко: громадное бело-розовое здание с колоннами и башенками. В этом доме собрали всех городских сирот. Особую гордость устроителей вызывал факт «замкнутого цикла», — детям не надо выходить за пределы родного учреждения, они там живут, учатся, занимаются спор-том и т.д.
