– Я как-то приезжала в Слау, – говорит Имоджен, деликатно промокая губы салфеткой. – На семинар. Город как город, бывают и похуже.
Беа накалывает на вилку корнишон:
– Вот так и вижу надпись на дорожном указателе: «„Добро пожаловать в Слау – бывают города и похуже“. Имоджен Холлоуэй».
– Только не Имоджен Холлоуэй, а Имоджен Синклер, – напоминает мама.
– Ой, я все время забываю, – говорит Беа. – Мам, тут вот осталась un petit goutte…
[54] Допивай. – Она подливает шампанского в мамин бокал. – Все-таки не каждый день пятьдесят…
– Спасибо, солнышко, – говорит мама. – Только правильно говорить «une petite goutte», все-таки «капля» по-французски женского рода. А если ошибиться с родом, получается очень нелепо.
– Да, не только во французской грамматике, но и в некоторых клубах Сохо, – замечает Беа; мама и старшая сестра укоризненно смотрят на нее. – Ну, я об этом слышала. От Эльф.
– Очень смешно. – Эльф разделывает вилкой форель. – Кстати, пока я не забыла. Вам всем привет от Левона.
Эльфина мама расплывается в довольной улыбке:
– Обязательно передай ему привет от меня. Он так прекрасно вел себя на свадьбе Имоджен. Настоящий джентльмен. Одевается со вкусом, умеет поддержать интеллигентный разговор. Наверное, он очень хороший менеджер.
– Да, с ним нам повезло, – говорит Эльф. – Большинство менеджеров в шоу-бизнесе ведут себя как близнецы Крэй.
– Кстати, в сентябре и Беа покинет родное гнездо, – напоминает Имоджен маме. – Ты не собираешься вернуться на работу?
– Ох, у меня и так дел невпроворот: Ротари-клуб, Женский институт, сад… не говоря уже о вашем отце.
Беа отрезает кусочек киша.
– А ты не скучаешь без преподавания, Имми?
Имоджен отвечает не сразу:
– Ой, кажется, я чересчур задержалась с ответом.
– К семейной жизни не сразу привыкаешь, – говорит мама. – Вам с Лоуренсом просто нужно время. Не волнуйся, все наладится.
Имоджен набирает горошины на вилку:
– Ну, мы же знали, на что идем. Дом, семья и все такое.
– Ага, а рок-н-ролльным образом жизни мы будем наслаждаться опосредованно, через сестру, чьи песни занимают ведущие позиции в чартах.
Эльф фыркает:
– Нашим песням туда еще надо попасть!
– Ничего, успеется, – говорит Имоджен. – Вы же только начинаете.
Эльф берет горку пюре, добавляет к ней кусочек рыбы.
– Поп-группам успех как раз и нужен в самом начале. Поп-музыка – не кустарное производство, как фолк, а фабричный конвейер. Накладные расходы очень велики. Много денег уходит на оплату студийного времени, маркетинг и рекламу. Сорок девять групп из пятидесяти распадаются, так и не дождавшись славы.
– Вот вы как раз и станете пятидесятой, – говорит Имоджен. – Все наши знакомые только и говорят что о вашем выступлении на свадьбе.
– Мне очень понравилась твоя «Мона Лиза», – говорит Эльфина мама. – Прямо мурашки по коже. А почему ее не выпустили синглом?
«Хороший вопрос».
– Потому что в «Утопия-авеню» есть еще два человека, которые пишут песни, и каждому хочется порулить.
– А как вы решили, какой сингл выпускать первым? – спрашивает Беа.
Три месяца назад, на другой день после концерта в Грейвзенде, Эльф сразу подумала: «Синглом должна стать „Мона Лиза“». Проблема заключалась в том, что Дин предлагал «Оставьте упованья», а Джаспер – «Темную комнату».
– Представьте, что я – Виктор Френч, – сказал Левон. – Убедите меня в том, что именно эту песню надо выпустить синглом.
– В «Оставьте упованья» классные партии, – сказал Дин. – Она дает возможность каждому из нас продемонстрировать свой талант. Ну и мне больше всех нужны деньги.
Эльф даже не улыбнулась.
– Если первым синглом выпустить «Оставьте упованья», то нас объявят блюзовой группой. И вообще, эта песня звучит слишком по-мужски.
– А «Мона Лиза» – по-женски, – возразил Дин.
– Парни все равно будут слушать «Утопия-авеню», потому что у нас в основном мужской состав. А вот если выпустить синглом «Мону Лизу», то и девчонки его тоже купят.
– Зато «Темная комната» – психоделическая, – в свою очередь сказал Джаспер. – В самый раз для британского Лета любви.
Над письменным столом Левона тикали часы.
– Любая из этих трех песен может стать хитом, – сказал Левон. – Всем бы такие проблемы. Грифф, ты как?
– Не знаю, – сказал Грифф. – Но надо решить по справедливости. Вон, группа Арчи Киннока развалилась, потому что Арчи и Ратнер постоянно ругались из-за дележки авторских.
– А что ты предлагаешь? – спросил Дин. – Свалить все деньги в одну кучу и поделить поровну?
– Может, поставить авторами всех троих? – предложил Джаспер. – Вот как Леннон – Маккартни или Джаггер – Ричардс.
– Вот мы с Брюсом так и сделали, когда записывали альбом «Флетчер и Холлоуэй», – сказала Эльф. – Только из-за этого возникло множество проблем, и легче не стало. А если бы альбом хорошо продавался, то было бы еще хуже.
– Что ж, можно попросить, чтобы в «Илекс» сами нашли выход из положения, – сказал Левон. – Пусть там решают сами.
– Нет уж, спасибо, – возразил Дин. – Музыка наша, нам и решать.
– Давайте бросим жребий, – заявил Джаспер.
– Ты… ты ведь это на полном серьезе предлагаешь, – догадался Левон.
– Да. Первым синглом будет песня того, кто выбросит больше очков на одной игральной кости, а второй и третий синглы – в порядке убывания.
– Бред какой-то, – сказал Дин. – Даже по твоим меркам.
– Одна игральная кость. Никто никого не винит. Никто ни с кем не ссорится. Почему это бред?
Эльф взглянула на Дина, тот взглянул на Левона, а Левон взглянул на Эльф.
Джаспер выложил на журнальный столик игральную кость – красный кубик с белыми точечками.
– Эх, чудило ты, де Зут, – сказал Грифф.
– А это хорошо или плохо? – спросил Джаспер.
Грифф пожал плечами, улыбаясь и удивляясь одновременно.
Дин взял кубик:
– Ну что, так и сделаем?
– Странно, конечно, – сказал Левон, – зато по справедливости.
– Все равно лучше, чем устраивать жуткую грызню, а в итоге ничего не решить, – согласилась Эльф.
– Ну, жеребьевкой решают и вещи посерьезнее, – добавил Грифф.
– В таком случае я – за, – сказал Дин. – Давайте бросим жребий.
