— Когда ты догадался?
— Сомнения у меня появились, когда сюда прибыл первый Тирион, но у меня не было никаких оснований для подозрений, — сказал Гарэс. — Когда появился ты, я сперва подумал, что ошибся, поскольку у тебя не было никаких шрамов или иных признаков страшных ран, нанесённых тебе Мордэкаем. Лишь позже я осознал, что ты их не исцелил — у тебя просто было совершенно новое тело.
— Ты очень наблюдателен.
— Я Гэйлин, — заявил Гарэс. — Вопросы плоти не избегают моего внимания. Это тело не угасает так, как это происходило предыдущими. Его создала Лираллианта?
Тирион слегка кивнул:
— А это важно?
Гарэс ухмыльнулся:
— Ты мог бы прожить долгую жизнь.
— Вряд ли, — сказал Тирион. — Вы либо убьёте меня, либо оставите меня здесь гнить. Других вариантов у вас нет.
— Если только ты не сбежишь.
Тирион испустил короткий, горький смешок:
— Лишь архимаг смог бы сбежать из этой камеры, а ты уже знаешь мою тайну.
— Ключевой момент в том, — начал Гарэс, — что только я знаю, что ты — не настоящий, и что ты — не архимаг.
У Тириона начало появляться странное чувство, когда он осознал, что у Гарэса есть скрытые мотивы:
— И что?
— Почему бы нам не поговорить о том, что случилось с тех пор, как тебя сюда посадили? — предложил архимаг. — Твоё мнение о нынешней ситуации могло бы стать мне интересным. Хочешь вина?
Тирион уставился на него с открытой подозрительностью:
— Что это за игры? — Когда Гарэс не ответил, он наконец сдался: — Ладно. Я бы сейчас убил за кубок вина.
Рыжебородый архимаг испустил тёмный смешок:
— Это что, эвфемизм?
Тирион протянул ему свои запястья:
— Сними с меня эти оковы, и узнаешь.
Гарэс вышел наружу, и чуть погодя вернулся с двумя деревянными кубками и бутылкой Далэнского Красного. Наполнив кубки, он протянул один Тириону, который понюхал содержимое, прежде чем сделать небольшой глоток. Его нос слегка сморщился.
— Думаешь, я тебя отравлю? — спросил Гарэс.
— Вкус слаще, чем я люблю, — кисло сказал Тирион. — В следующий раз принеси белого, которое делают в Тёрлингтоне.
— Не будет никакого следующего раза, — прямо сказал Гарэс, глядя на него холодным, мёртвым взглядом.
— Значит, твоя кишка всё-таки не тонка сделать то, что нужно, — сделал ему комплимент Тирион. — Мне всегда это в тебе нравилось.
— Не спеши пока умирать, — отозвался его собеседник. — Мы ещё не поговорили.
Прикончив кубок одним долгим глотком, Тирион протянул его за добавкой, но промолчал. Гарэс долил вина, и начал рассказывать:
— Как ты, возможно, уже представил, Мойра взяла Лосайон под контроль.
— Это точно? — спросил Тирион. Он был весьма уверен, что убил её суррогат до того, как она смогла что-то сделать с Королевой.
— На поверхности всё примерно такое же, как и прежде, — продолжил Гарэс, — за исключением того, что ты — здесь, а Королева полностью оправдала Мордэкая и его семью.
— Она и раньше хотела это сделать, — заметил Тирион. — Хоть я и предупреждал её, что это было слишком рискованным.
— Она просто сделала это, — сказал Гарэс, — а дворяне проявили исключительную покорность. Более всего заметно отсутствие возражений со стороны Герцога Кэнтли.
— Если он планирует восстание, то может какое-то время строить из себя послушного агнца, по крайней мере — публично, — сделал наблюдение Тирион.
Гарэс покачал головой:
— Я наблюдал за ним в моменты, когда он считал, что находится в одиночестве. Вообще, несколько озабоченных мелких дворян обратились к нему, а он им без обиняков сказал, что поддерживает Королеву, что бы та ни решила.
— Думаешь, она заморочила ему мозги, — заявил Тирион.
— Доказать не могу, но это — единственное разумное объяснение. Все, кто ранее мог бы вызывать проблемы, таинственным образом решили, что слово Королевы — закон.
— Она сделала что-нибудь ещё, кроме помилования? — спросил Тирион.
— Нет, — ответил Гарэс. — Хотя она очень ясно дала понять, что ненавидит тебя.
Это ужалило его сильнее, чем следовало бы, но Тирион скрыл своё смятение:
— Если она думает, что я её предал — это можно понять. Вкус предательства мне известен лучше многих.
— Возможно, — сказал Гарэс. — Но я думаю, что тут нечто большее.
Тирион протянул кубок за очередной добавкой:
— И что, по-твоему, может с чем-то из этого сделать осуждённый человек?
— Я надеюсь, что ты сбежишь, и устранишь последнего мага Сэнтиров, — холодно сказал Гарэс.
Даже Тириона это удивило — его глаза расширились:
— Она — твоя падчерица.
— Сэнтиры — напасть рода человеческого, — парировал Гарэс. — Единственным, что держало их в моё время в узде, был тот факт, что они сами друг за другом следили, и даже это было неидеальным. Этот инцидент, а также случившееся в Данбаре, очень ясно даёт мне понять, что она зашла далеко за черту. Если её не остановить, она в конце концов возьмёт под контроль разумы всех мужчин, женщин и детей.
Тирион долгую минуту обдумывал эти слова. Он сам уже держал против дочки Мордэкая крупный камень за пазухой, и её смерть нисколько его бы не побеспокоила бы, но от Лорда Гэйлина он такой ненависти не ожидал. В отличие от большинства, Тирион, хоть и будучи часто мотивированным ненавистью, никогда не позволял ей затмевать себе разум.
— Не думаю, что девчонка настолько безжалостна, — нейтральным тоном произнёс он. — Ты уверен, что дело не в её отце?
Гарэс рассмеялся:
— Её отец мне на самом деле нравится, за исключением этого конкретного вопроса. Я советовал ему казнить её после событий в Данбаре. Вот, что стало источником раздора между нами. Чёрт, я бы даже не стал возражать, если бы он сам сделался королём. Мне на это почти плевать.
— Но не на неё? — подтолкнул Тирион.
— Если Сэнтир испортится, и его оставить нетронутым, то результатом будет тирания, равной которой не было никогда. Представь мир, в котором одна личность контролирует всё, в том числе мысли подданных. Свобода воли станет всего лишь иллюзией.
Тирион вздохнул:
— Твои слова почти благородны. Тебя совсем не волнует, что я сделаю, если ты меня выпустишь?
Гарэс наконец допил свой первый кубок вина:
— Если честно, мне плевать, что ещё ты сделаешь. Любое сотворённое тобой зло будет ограничено продолжительностью твоей жизни. После твоих мелочных актов насилия и мести человечество поправится. А эта девчонка, если её не остановить, может стать по сути бессмертной, и её зло не закончится никогда.
