В то время как корветы Колчака, разбившись на пары, обстреливали сразу три цели, которые менялись в зависимости от маневра. Стреляли и поминали добрым словом Императора, которого ранее всем миром хаяли за дальномеры. Дескать, зачем они нужны? Куда их столько? К чему все эти учения? Все равно это никому не надо. И так далее. Из-за чего с каждого корвета по шесть раз в минуту улетала дюжина шестидюймовых снарядов. Не очень точно из-за рассеивания и маневров. Но порядка одного процента попаданий удавалось придерживаться.
Наконец после часового боя, поняв, что он безнадежно проигрывает, Камимура демонстративно отвернул и начал отходить. Ведь он добился всего трех попаданий в русские корабли, не повлиявшие ровным счетом ни на что. А его крейсера выглядели избитыми калеками. Ведь русские уже расстреляли по ним целую прорву боеприпасов, работая от больших чисел. Считай – по триста шестьдесят выстрелов на ствол или около того. Еще чуть-чуть – и все. Проступит пустое дно артиллерийских погребов. Но и результат был – дай боже! Больше двухсот пятидесяти попаданий по броненосным крейсерам Камимуры. Многое ушло в броневую защиту японцев, которая показала себя отлично. Но многое попало и в «нежные тушки» кораблей, не защищенное ничем, из-за чего они все представляли собой один сплошной костер, чадящий густым, жирным дымом. Из-за чего «асамойды» еле ползли на скорости около восьми узлов, совершенно потеряв боеспособность. Даже восьмидюймовые стволы из-за задымлений и категорической усталости личного состава стреляли не чаще раза в пару минут. Очень хотелось подойти поближе и торпедировать супротивника. Но… Колчак не решился. И так судьбу испытал славно. Мог и «чемоданов» нахватать да ретироваться с поля боя с позором. Ну таким… небольшим… потому что формально Камимура был сильнее. Но все равно. Идти дальше и рисковать сильнее он не стал. Все-таки восьмидюймовые пушки выглядели слишком опасными. Особенно с той дистанции, с которой можно было японцев торпедировать.
– Дробь! – громко и отчетливо произнес команду к прекращению огня Колчак. – По всем кораблям доложить о потерях и исправности. Сообщить остаток боеприпасов.
– Слушаюсь! – козырнул адъютант и бросился к переговорному устройству.
– Курс – норд – норд-ост. Правь западнее островов, – отдал он приказ командиру корабля.
Контр-адмирал очень сильно переживал, что, застав корабли противника в проливе Лаперуза или Цугару, он не сможет вступить с ними в бой. Однако обошлось.
Новость о том, что Камимура вступил в бой с Колчаком, очень скоро стала достоянием общественности. Вот все корабли, контролирующие эти проливы, и отошли задолго до подхода русских. На всякий случай. Особенно после того, как связь с Камимурой из-за разбитых радиостанций или порванных антенн была потеряна. Поэтому, покрутившись, повертевшись, Колчак вызвал из Владивостока транспорт с боеприпасами и танкер для дозаправки. А сам встал вблизи южной оконечности Хоккайдо, занявшись налаживанием взаимодействия с русским десантом. Готовясь работать орудиями по их запросам. Для чего требовалось опять-таки дождаться кораблей из Владивостока, включая один эсминец, который смог бы встать на якорь поближе к берегу, кинуть туда телефонный шнурок и выступить в качестве ретранслятора связи от «сухопутных крыс» к «благородным пиратам», то есть морякам…
Часть 3
Ошметки дубовой рощи
– Жить хочешь?
– Так точно! Мечтаю, ваше превосходительство.
– Герой не видит людей.
– Ожидают со вчерашнего вечера, за углом.
к/ф «Убить дракона»
Глава 1
1904 год, 1 июня, Москва
Николай Александрович прогуливался по собственному кабинету, находясь в приподнятом, хоть и несколько нервозном настроении. И было с чего.
Успех русских войск во время второго сражения в Желтом море и поражение Камимуры при Цусиме явно и решительно изменили обстановку в Маньчжурии. Особенно после того, как Ренненкампф сумел удержать позиции под Ляо-Яном, отразив многократно превосходящие силы японской пехоты. А Колчак, поддержав десант на Хоккайдо, позволил тому выбить остатки японских войск с острова.
Буквально за какую-то неделю изменилось все. Япония из очевидного победителя превратилась в «сельского дурачка», которого заманили в смертельную ловушку. А Россия стала новым фаворитом в этой войне.
Конечно, второе сражение в Желтом море было не очень показательным. Ну утонул один броненосец. Но генерального сражения ведь не было и в целом, а формальное превосходство русских над японцами было хоть и значительным, но не подавляющим. Да и вообще – европейские эксперты давали очень противоречивые оценки данному бою. Единственный «цивилизованный» специалист, который присутствовал в том сражении – английский наблюдатель, – погиб. А словам японцев верили далеко не все. Сводя многое к случайности и низким боевым качествам собственно японцев, рейтинг которых после завершения Ляо-Янского сражения упал совершенно. Имея ТАКОЕ численное и тактическое преимущество, проиграть? Такое могли только зулусы или еще какие туземные дикари. Это просто невозможно. Технически. Никак. Что проецировалось и на морские сражения, низводя японцев буквально до статуса типа «обезьяна с гранатой». Дескать, дали дикарям современное оружие, а они взяли и не разобрались, какой стороной оно стреляет… вот и потери большие…
Да, если бы Ояма сумел разбить Ренненкампфа, все было бы иначе. У японцев возникала реальная возможность продвинуться по КВЖД до Байкала и засесть там в горах в глухую оборону. А потом спокойно дожать Порт-Артур и Владивосток. Как показала Русско-турецкая война 1877–1878 годов, штурмовать хорошо окопавшегося противника в горах будет категорически сложно. Конечно, оставался еще фактор флота, но линкоры не могут быть всюду. И пока флот Японии не будет разбит, блокада не будет полной. Тем более что при некотором желании японцы могли завозить все необходимое через тот же Китай на китайских же джонках. То есть, даже несмотря на усиление Тихоокеанского флота, японцы вполне могли выиграть эту войну. Если бы Ояма не промахнулся. Но он не смог…
Хуже того. Не справился и Камимура, едва доползя до Сасебо. Что совокупно привело к деблокированию Порт-Артура, оставлению Инкоу с Хоккайдо и отходу от Ляо-Яна. Японцы перебрались в Восточную Маньчжурию, под Фын-хуан-чен, где в условиях сложного, сильно пересеченного ландшафта начали готовиться к обороне.
Следствием этого крутого поворота фондовый рынок тряхнуло так, что мама дорогая. Акции и облигации многих ключевых российских и пророссийских игроков начали расти, а ценные бумаги японцев и их сторонников полетели в пропасть. Причем Император специально сбрасывал свои пакеты российских бумаг в самом начале игры, скупая их по дешевке на пике падения. А японские акции и облигации, которые он же и выкупал через своих агентов в самом начале, теперь, на пике роста, продал. Очень просто быть успешным биржевым игроком, если ты сам формируешь рыночное поведение.
Особенно в таком масштабе!
Ведь у Императора, который тщательно готовился к этой войне, были очень приличные запасы свободных средств для того, чтобы «в одну каску» влиять на рынок. Тут же он просто усугублял и без того идущие тренды, усиливая и усугубляя биржевые кризисы и взлеты. И не только за счет рыночной интервенции, но и благодаря средствам массовой дезинформации… эм… информации. Например, он уже на следующий день после сражения в Цусимском проливе опубликовал в ведущих российских газетах достаточно подробные характеристики линкоров, фрегатов и корветов. Именно линкоров, а не батарейных броненосцев, пояснив, что к чему и зачем.
