После этого вспоминать было нечего.
Она провалилась в беспамятство и очнулась только здесь и сейчас, поздним утром, в бывшем кабинете академика, с больной головой и с провалами в памяти.
Так… насчет головной боли все понятно, голова болит от той вонючей химической дряни, которой ее усыпили. А вот все остальное… Кто ее усыпил? И самое интересное: как она попала в собственную комнату, на этот диван?
Александра оглядела себя и убедилась, что спала в своей некрасивой трикотажной ночнушке в цветочек. А что, ей кружевной шелковый пеньюар надо было на дачу везти? Да и нет у нее такого. Зачем он ей? Кто ее ночью видит?..
Снова набежали привычные мысли об одиночестве, но Александра отогнала их последним усилием воли. Не хватало еще сейчас впасть в депрессию. Вот уж совсем не время.
Значит, тот, кто перенес ее на этот диван, еще и переодел в ночнушку…
Лицо Александры залила краска.
Она полежала еще немного и наконец решила, что лежать целый день на диване и комплексовать – глупо. Да и дико неудобно: диванные пружины больно врезались в бока, в спину и в другие части тела.
Она встала, привычно отгородилась дверцей шкафа от академика на портрете и стала переодеваться. Наклонилась за попавшей под шкаф тапочкой и едва не упала, до того закружилась голова. Все ясно, давление понизилось. Конечно, после такой-то ночки. Нужно срочно выпить кофе, причем покрепче.
Ах, Пабло, как же мне не хватает твоего замечательного кофе! Вот если бы свершилось чудо и кто-то постучал в дверь с дымящейся чашкой! Как была бы Александра благодарна этому человеку!
Она осознала себя глядящей на дверь с самой идиотской улыбкой и тут же поймала взгляд академика на портрете, он откровенно над ней потешался.
Александра посмотрела в мутноватое зеркало, что было вставлено в дверцу шкафа, и оторопела. Ну, разумеется, она далеко не красавица, но то, что отражалось в зеркале, превзошло самые худшие ее ожидания.
Волосы были смяты на один бок, как будто огромная корова лизнула их языком, под глазами лилово-черные круги, а сами глаза красные, как у больного кролика. Ужас какой!
Александра поскорее закрыла дверцу шкафа, чтобы не видеть своего отражения и не расстраиваться еще больше, затем села на стул, который поставила так, чтобы не встречаться глазами с портретом покойного академика, и попыталась привести свои мысли в порядок, вспомнив события вчерашней ночи.
Последнее, что она помнила, – разговор Гены Раевского с его таинственным собеседником. Но и этот разговор был какой-то невразумительный.
Что она сумела запомнить?
«Если ты не сделаешь то, что я сказал, все узнают о той истории с анакондой…»
Какая анаконда? При чем тут анаконда? Гена работает преподавателем в колледже, причем даже не преподавателем биологии, а историком… Какое отношение он имеет к гигантским речным змеям? Бред…
А что еще говорил тот человек?
«На досевай ту историю еще очень хорошо помнят…»
Или нет… он сказал не «досевай», а какое-то другое слово… дисиай, что ли… но тоже какая-то бессмыслица!
Отчаявшись навести в своих воспоминаниях хоть какой-нибудь порядок, Александра решила, что без кофе не обойтись. Никто ей его не принесет, так что, как говорил когда-то Николай: крути не крути – а надо идти.
Снова кольнула тоскливая мысль о Николае: где он, что с ним? Да известно где, рассердилась на себя Александра. В Москве, при хорошей должности и при семье. Уже несколько лет. Как уехал, так у них все и закончилось. Точнее, так поняла Александра, у Николая-то ничего и не начиналось, несмотря на их многолетнюю связь.
Какое неприятное слово – связь. Еще когда Александра с родителями жила, был у них сосед, который говорил, что работает «по связи». Это еще куда ни шло.
А у них с Николаем не было никакой связи. И, если уж на то пошло, романа тоже не было, и даже интрижки. У нее-то точно была любовь, а у него… Раньше она думала, что он ее любит, раз сколько раз уходил, а потом возвращался. Ну, может, и любил, но не настолько, чтобы пожертвовать карьерой. Как только сказал, что его в Москву переводят, так она сразу поняла, что теперь – все.
Александра снова отругала себя за неуместные мысли и, наспех причесавшись, вышла из комнаты.
Ванная была занята, оттуда доносилось Дашкино пение. Ну, это надолго.
Александра грустно вздохнула и направилась на кухню. Она очень надеялась, что кофе взбодрит ее, поможет расстаться с головной болью и, чем черт не шутит, даже навести порядок в воспоминаниях о прошедшей ночи.
Было позднее утро, одиннадцатый час, и почти все соседи уже позавтракали и разбрелись кто куда. На кухне сидел только новый жилец, Сергей Фомин.
Александра с трудом вспомнила, что новые подруги уговорили ее поближе познакомиться с Фоминым, втереться к нему в доверие и по возможности выяснить, кто он такой.
Ага, сейчас самое время, с такой-то физиономией, в трикотажных штанах и поношенной кофте!
– Здрасте! – буркнула она. – А кофе есть?
– Последнюю чашку допиваю, – Сергей извиняюще улыбнулся, – придется вам варить.
При мысли о том, что сначала надо будет мыть кофеварку, потом ее заправлять, потом нажимать кнопки, Александре снова стало хуже. К тому же она вспомнила, что Пабло очень отрицательно относится ко всем, кто пользуется его кофеваркой. Готового продукта не жалеет, а заваривать разрешает только Дарье. И понять его можно: кофеварка дорогущая. Не дай бог сломается, где ее чинить-то по нынешним временам?
Осознав, что кофе не будет, Александра посмотрела на Фомина с самой настоящей ненавистью. Противный все же тип, одна борода чего стоит!
– Вам плохо? – он по-своему истолковал ее взгляд.
Александра уже открыла рот, чтобы огрызнуться, но выдержка взяла верх.
– Голова очень болит, спала плохо, – сказала она и тут же бросила быстрый взгляд на этого типа в надежде, что он как-то себя выдаст. Не он ли прижал вчера ночью к ее лицу платок, пропитанный химической дрянью? А может, это он угрожал вчера Геннадию?
Нет, ничего в лице Фомина не изменилось, он по-прежнему спокоен, и даже сделал глоток кофе.
– У вас таблетки от головной боли нет? – спросила Александра просто так. Если скажет – нет, она уйдет, чтобы его не видеть, а если даст таблетку – все равно ее пить не станет, нет у нее к этому человеку никакого доверия.
– Нет, – развел Фомин руками, – я их не пью.
– У меня есть таблетки, – раздалось от двери.
На пороге кухни стоял Никита Сергеевич. Надо же, старикан всегда тяжело топает, тростью стучит, а тут Александра и не заметила, как он спустился. Ну, немудрено, при таком-то шуме в ушах.
– Пойдемте наверх, Саша, – сказал Никита Сергеевич, – пороетесь у меня в аптечке, выберете, что вам нужно. Там и вода есть, только стакан возьмите.
