Открыла окно и посмотрела вниз. Холодный ветер колыхал черно-зеленый океан растительности, злобно скалящийся декоративными булыжниками. Выглядит как плохая идея. Очень и очень плохая идея! Если бы внизу был хотя бы кустарник, но нет. Сорвусь — можно прощаться с жизнью.
Идею спуститься по стене до земли отмела сразу. Вот на этаж ниже был шанс. Призрачный такой, но все же…
Посмотрела по сторонам. На втором этаже левее кто-то не запер окно. Вот туда я и планировала добраться. Подняла подол одного из любимых платьев и сделала кощунственную вещь — завязала его узлом спереди вместе с подъюбником. Иначе высок риск зацепиться и упасть.
Хвала духам, дворец украшен многочисленными статуями, выступами и лепниной. Вниз не смотрела. Скинула туфельки в траву, что скрыла их в своей черно-зеленой шерстке, даже не надеясь, что будет возможность их забрать, нащупала пальчиками ног широкий выступ, осторожно поставила одну ногу, затем другую. Надежная опора. Вроде бы…
Сердце кричало громче садовых сверчков.
Только бы никто не прогуливался! Если заметят — придется туго.
Удерживаясь руками за каменный подоконник, прикрыла окно. Плевать, пусть посол завтра это заметит. Скорее всего, подумают, что уборщица забыла закрыть.
Посмотрела вправо — на вожделенное открытое окно. Путь к нему лежал через двух горгулий, межэтажный карниз и полуголую девицу. Собралась с духом и, прикусив губу, двинулась. Вспотевшие пальцы скользили по шершавому холодному гипсу, но я двигалась исключительно на упрямстве, крепче перехватываясь и опираясь на ступни, когда казалось, что вот-вот упаду. Межэтажный карниз был довольно широким, и по нему я прошла до нужного окна. Чтобы спуститься вниз, пришлось обнять полуголую девицу и скользнуть по ее телу, упираясь ногами в покрытый тонким слоем мха камень стены. Все бы ничего, но когда голая грудь уперлась мне в нос, неожиданно пробрал смех. Не до смеха стало лишь в тот момент, когда нога вместо ожидаемого снизу выступа нащупала контур стихийного барьера. Твоего огненного духа! Почему-то подумать о защите от прослушивания и от таких вот обалдевших шпионов, как я, даже не удосужилась!
Ползти куда-то в другое окно у меня уже не хватало сил. Эх, была не была, Присцилла! Придется тебе отбрехиваться всеми силами и подключать женское обаяние.
— Господа хорошие, пожалуйста, снимите барьер, иначе я разобьюсь, к огненному духу!
Не думала, что все случится настолько быстро. Барьер сняли, меня тоже. Порыв холодного ветра окутал мягкими полосами и осторожно внес сквозь открытое окно в кабинет, полный незнакомых мужчин. Впрочем, почему незнакомых? Двух из них я совершенно точно знала в лицо, а третьего по изображениям в своем же альбоме… Лорд Ирвин.
Перевела взгляд на главного недовольного моим появлением. Но удивительное дело, на рыжеволосого широкоплечего увальня, что до сих пор держал меня в воздухе, он смотрел еще более недовольно.
Затем присутствующие мужчины синхронно отвернулись. Все, кроме лорда Беверли. Тоже мне джентльмены!
— Отпустите меня немедленно! — потребовала, дернув узел подола, но тот не желал развязываться и скрывать от огневика мои оголенные конечности.
— Эггер, — приказал он. — Свободен.
— Простите, герцогиня, — смутился он и отвернулся, а меня мягко опустили на пол. Голые ступни коснулись мягкого ворса ковра.
Я ведь не представлялась, а меня здесь каждая кошка знает!
Лорд Беверли быстрыми движениями снял с себя камзол и укрыл меня от посторонних глаз. Затем и вовсе закрыл собой, обняв одной рукой и прижимая к сильному телу. Вкусно пахнуло костром и мандариновой ноткой. Какой необычный запах.
Он что-то говорил присутствующим мужчинам, но я не слушала. Я смотрела на его грудь, из которой к моей тянулась едва различимая огненная паутинка. Желание расстегнуть его рубашку преодолела исключительно из-за лишних глаз. Впрочем, лишних глаз не стало, как только мы перенеслись в другое место.
Лорд смотрел на меня с теплотой сверху вниз, по-прежнему сжимая в объятиях, хотя такой необходимости уже не было. И я была не против. Лорд Сазерленд пытался меня убедить, что Роберт Беверли — монстр, разрушивший мою жизнь, вот только почему-то моя душа тянулась к этому монстру. Душа тянулась, а тело помнило! Оно помнило!
Чтобы убедиться в этом, я провела кончиками пальцев по его щеке, шее, по вороту белоснежной рубашки и как-то так получилось, что расстегнула пуговичку. Затем вторую…
Следовало же убедиться, что ранения в том коридоре мне только привиделись. Или что Альберт их уже залечил!
Лорд перехватил мою руку и мягко спросил, обратившись по имени так, словно всегда обращался ко мне подобным образом:
— Присцилла, что ты делаешь?
— Вспоминаю, — сдвинув брови, я убрала его руку и расстегнула третью пуговичку, скользнула ладошкой под белоснежный шелк и закрыла от удовольствия глаза.
Его кожа горела под моими пальцами, которые помнили очертания этого тела… Каждый сантиметр, каждый бугорок. Со злостью дернула полы рубашки в стороны, и, не встречая сопротивления, по-хозяйски провела ладонями по широкой груди, плоскому животу, замерла лишь коснувшись жесткой ткани брюк. Перевела взгляд выше и замерла. Лорд Беверли смотрел на меня не с ненавистью. Он смотрел на меня с желанием. Этот мерзавец не просто лишил меня воспоминаний, он забрал память о нас!
— Я это помню, бездушный ты подонок! — ударила его кулачком в грудь.
— В прошлый раз был идиотом, — улыбнулся он, по-прежнему не сопротивляясь. — Но бездушным. Да.
— Зачем?
— Хотел уберечь тебя от своего мира. Но признаю свою ошибку. Следовало не памяти тебя лишить, а сослать в отдаленный уголок королевства и запереть в каком-нибудь монастыре!
Сказано было без злобы, даже с иронией, но возмущение захлестнуло с головой:
— Что? Я бы возненавидела тебя!
— Зато у тебя была бы целая жизнь. Чтобы меня ненавидеть. Жизнь, Присцилла.
— Ненавижу!
«Ненавижу тебя, Рэйнард!» — снова вспыхнуло в памяти. А потом этот взгляд… Горячее дыхание на моей шее, стук сердца. О, духи огня, он правда это сделал! Выжег меня! Забрал мои воспоминания, забрал нас!
— Ненавижу тебя, Рэйнард! — снова ударила его в грудь, затем еще, еще и еще. Затем толкнула на кровать и набросилась сверху, продолжая колотить.
В какой миг я оказалась придавлена к простыням, а удары сменились поцелуями, даже не поняла. Осознала лишь, что мои пальцы привычными движениями зарываются в волосы лорда, а тело податливо тянется навстречу. Губы же давно предали меня и мою злость, принимая жадные поцелуи, растворяясь в них, позволяя переплетаться нашим языкам.
Мы любили друг друга яростно и неистово, срывая одежду, которая стала лишней, борясь за право оказаться сверху. Но лорд, разумеется, победил. Приподнялся на локтях, чтобы заглянуть в мои глаза и победно улыбался.
