* * *
Пробуждение отзывалось тяжелой болью во всем теле. Мне казалось, словно оно одеревенело. Болела каждая клеточка, каждая мышца, будто я с непривычки весь день провела в седле.
Поворот головы стал настоящей пыткой!
— Ирда! — позвала камеристку, но вместо голоса раздались едва слышные хрипы. — Ирда!
В горле пересохло, голова трещала, зрение смазывало предметы, а события вчерашнего дня я не помнила! Что за дела? Вот я зашла в уборную на свадьбе и… Все! Неужели меня опоили?
Попробовала дотянуться до колокольчика на прикроватной тумбочке, но рука, показалась тяжелой, словно кузнечный молот и едва поднималась от влажных простыней. Сырым было все: подушки, одеяло, мое ночное платье… Точно опоили!
— Ирда! — попробовала позвать снова.
Через несколько минут двери открылись, и вошла непростительно бодрая и румяная девушка:
— Доброе утро, ваша светлость!
Доброе ли, когда просыпаешься вот так и не помнишь событий вчерашнего дня? Я ведь даже не пью! Ощущение с хорошей попойки наверняка примерно такое…
— Что вчера произошло? Я ничего не помню.
— Не переживайте, это последствия удара, — она помогла сесть в кровати и протянула стакан воды. Стекло запотело. Я с вожделением смотрела, как по гранитной стенке стекают капли, а затем залпом опрокинула в себя содержимое, даже не почувствовав. Только горло свело неприятной судорогой.
— Не переживать? У меня провал в памяти! С моей работой это непростительно!
— Вчера вы упали с лестницы во дворце и ударились головой, — спокойно объяснила камеристка. — Вас доставили ночью, велели обеспечить покой и дали целый список всего!
— Список чего? Что я делала во дворце? Кто меня принес?
Я начинала нервничать и камеристка это заметила.
— Пожалуйста, госпожа, только не волнуйтесь, вам нельзя!
— Это беременным нельзя, а мне можно, отвечай же скорей!
Сердце с волнением дернулось и пустилось в неуверенный пляс, на лбу проступила испарина.
— Список рекомендаций по уходу и разрешенных продуктов…
— И ты принимаешь такое от незнакомцев? Или меня принес кто-то знакомый?
Понимаю, что перебивала, но не терпелось восстановить события.
— Нет, я того господина не знаю, но он представился лекарем. Мне показалось, что он заботился о вас. Не знаю, что вы делали во дворце, наверное, были у брата.
Брат!
— Дай мне переговорный кристалл. Срочно!
— Так не велено же волноваться, госпожа! Давайте примем ванну, скоро придет доктор.
— Ирда! — перебила, стирая со лба испарину. Воздуха отчаянно не хватало. — Принеси кристалл и еще воды. Я пока лягу.
Девушка исполнила книксен и убежала, а я и правда прилегла. Сердце колотилось, в него словно иглы втыкали, по телу разливалась раскаленная кровь, я чувствовала огонь остро, как никогда прежде. По лицу и телу стекали ручейки пота, меня лихорадило. То ли сквозь сон, то ли в бреду услышала голос:
— Пряльщица судьбы, защити источник…
В языках танцующего пламени мелькнули едва различимые огненные паутинки, а сердце словно протыкали маленькими шипами. Кто-то невидимый всаживал один за другим. Холодно, жестко, неумолимо, отчего хотелось провалиться в небытие, но не получалось. Дикая боль едва не разрывала жилы, натянутые до предела.
— Следуй нитям… верь силе… впусти источник…
Очередной шип проткнул сердце насквозь.
Я резко распахнула глаза и судорожно втянула воздух открытым ртом.
— Очнулась, — констатировал кто-то и улыбнулся.
С недоумением разглядывала склонившегося надо мной мужчину и перепуганную Ирду за ним, что теребила передник и часто моргала. Что происходит? Что это только что было? Очередное видение, но впервые настолько яркое и абстрактное. Впервые с ощущениями. Через меня будто прошла чья-то боль. Не моя собственная. Боль источника огненной стихии! но разве это возможно? Во мне совершенно точно горел первозданный огонь!
— Здравствуйте, герцогиня. Я доктор Штойнхойнт. Ваша магия вышла из-под контроля. Мне пришлось дать вам магический успокоитель, пока вы не сгорели заживо. Вы недавно были рядом с источником?
Огненный источник — вулкан на юге герцогства де Ген. В последний раз мы ездили к его подножию всей семьей перед свадьбой старшего брата на праздник огненного духа. Помню, что испытала невероятный подъем сил. Мы издали любовались, как медленно по склону ползут рыжие змеи магмы, как из жерла вырываются алые языки, облизывая пушистые облака и чудом их не поджигая. Впрочем, небо над вулканом все равно пылало.
Отец строго настрого запрещал подходить ближе, рассказывал, что находились безумцы, которые взбирались на самый верх. Кто-то даже считал, если окунуться в пламя, можно получить бескрайнюю мощь, несравнимую даже с силой огненных лордов. Смельчаки превращались в пепел, тем все и заканчивалось. Так закончилась и история предыдущего короля Флоссии — Сигизмунда. Он мнил себя избранным. Вот только горел точно так же, как и простые смертные.
Те же, кто взбирался высоко, но не прыгал в жерло, сгорал от магического перенасыщения на месте или в ближайшее время, если не использовал магический успокоитель — редкое зелье, способное выровнять баланс сил.
Из этого делаю вывод, что передо мной далеко не простой лекарь.
Во-первых, сильный маг, как минимум, двустихиец, раз смог увидеть мой огонь и его нестабильность.
Во-вторых, маг дома воды, зелье стабильности на рынке днем с огнем не сыщешь.
В-третьих, учитывая, что меня принесли из дворца, он наверняка мог быть связан со двором.
— Вы знаете, что со мной случилось, — констатация факта.
— Магический всплеск! Такое бывает очень редко, при контакте с первозданной мощью огня. У источника, например. Или при использовании сил в паре с очень сильным магом.
Точно Андреас! Его рук дело, вот даже не сомневаюсь!
— Ирда, где кристалл?
— Герцогиня, позвольте, мне нужно вас осмотреть. Все подождет.
Нехотя подчинилась доктору. Из-за неожиданного приступа так и не получилось принять ванну, поэтому Ирда избавляла меня от липкой одежды прямо в присутствии лекаря. Впрочем, как меня учила матушка — лекарь не мужчина, он специалист. Наверное, будь передо мной даже первый красавец, а не сухонький старичок пусть и с крепкими руками, которые уверенными сильными движениями делали свое дело, я бы никогда не смогла представить его в качестве возлюбленного.
Мужчина приложил ладони к моей груди, закрыл глаза и замер. Попросил сначала дышать, затем не дышать, затем задержать дыхание на вдохе и выдохе, проделал то же со спины, трогал голову, осматривал пальцы и ногти, глаза. Затем вопросы-вопросы-вопросы, которым, казалось, не будет конца и края. Мне самой хотелось спросить его о многом, но даже не пыталась. Слишком уж сосредоточенным и серьезным выглядел доктор Штойнхойнт. Закончив, он позволил Ирде накинуть на мои плечи халат и, отерев подбородок ладошкой, вздохнул.
