В хорошие дни Яна бесконечно цедила едва теплый травяной чай, жгла толстые свечи с запахом корицы и листала потрепанный томик – дневник Анны Франк.
В плохие дни тревожные мысли метались по кругу, разрывая виски острой болью. Тогда Яна готова была молиться на резную деревянную шкатулку Сида, что стояла в углу пыльной полки. Хвала добрым духам, там еще оставалось достаточно гашиша – целая плитка, терпко пахнущая теплом и солнцем афганских полей.
Яна курила до тех пор, пока грани реальности не стирались, приоткрывая дверцу в блаженно-зыбкую полудрему. Тогда долгие вечера уже не казались такими безнадежно-одинокими.
Как раз в такой вечер и позвонила Лиза.
Сид был тогда в ванной, вот уже второй час оттуда доносился шум воды в сопровождении тягучего блюза. Яне не составляло труда представить, как он сидит, скорчившись под горячими струями, и блаженно покачивается под звуки саксофона. Его глаза прикрыты, губы едва заметно раздвинуты в улыбке.
В последнее время Яне больше не требовалось вылезать из постели и идти куда-то, чтобы все увидеть. Достаточно было лишь прикрыть усталые веки и отрешиться от ощущений тела. Яна уже вполне овладела этим умением, и теперь любые картинки настоящего послушно вставали перед ее внутренним зрением – стоило только захотеть.
Из состояния легкого транса ее вывело жужжание телефона на краю стола. Конечно, это был телефон Сида – ее собственный молчал уже много недель подряд.
Не помышляя ни о чем дурном, Яна с любопытством потянулась к столу. Увидев на экране короткое имя (а ведь когда-то оно было роковым, при его звуках сердце болезненно сжималось!), она не вздрогнула и даже не удивилась. Просто время логично завершило очередной виток, все повторяется. Это показалось до скуки нормальным.
Так же, как и поднять трубку.
– Привет, Лиза.
– Это ты? – удивился голос со знакомыми металлическими нотками. – Надо же, еще там? Молодец, держишься!
Яна зажмурилась. Кончики ее пальцев совсем заледенели.
– Ладно, детка, – Лиза вздохнула. – А теперь отдай телефон Сиду.
Ее голос звучал так же весело и уверенно, как полгода назад. И все же что-то в нем неуловимо изменилось. Будто ушло внутреннее напряжение, отравлявшая его горечь.
– Его нет, – Яна ощутила, как к горлу подкатил комок. – Зачем ты звонишь?
Казалось, Лиза на секунду задумалась.
– А знаешь, насрать. Могу и через тебя передать привет. Просто скажи ему…
Из трубки донесся мелодичный переливчатый смех. Яна слушала, затаив дыхание. А ведь она прекрасно помнила: полгода назад он звучал совсем иначе. Хриплый, вымученный смех человека, готового идти до конца.
– Забавно получается: я так долго гналась за вами, чтобы сказать, как вы мне безразличны… – протянула Лиза. – Ерунда, знаю. И все же.
– Что тебе надо? – Яне еле удалось разлепить пересохшие губы.
– Знаешь, – Лизин голос зазвучал доверительно, словно она говорила с лучшей подругой. – А у меня ведь теперь ребенок.
Яна почувствовала, как внутри что-то вытягивается стальным тросом. Трос дрожит от напряжения, тонко звенит и вот-вот лопнет.
– Поздравляю, – выдохнула она чужим безжизненным голосом.
– Спасибо, детка! – Лиза снова засмеялась. – Ах, ты даже себе не представляешь…
Сердце медленно и неровно, словно нехотя, отсчитывало толчки. Яна закусила губу, во рту появился металлический привкус.
– Теперь все по-другому. Совсем, – мечтательно протянула Лиза. – Знаешь, я словно освободилась.
«Зачем ты мне все это говоришь? Что за спектакль решила устроить на сей раз?»
– Что… тебе… нужно? – Янины слова падали четко и раздельно, как заледеневшие камушки.
Но Лиза будто и не слышала ее.
– А главное: мне наконец-то плевать на него. Ты слышишь?! Мне плевать на Сида!
Яна открыла глаза. Смутно серели в сумерках очертания комнаты, из ванной доносился бойкий шум воды. На секунду ей показалось, что все это происходит во сне.
– О да, я наконец избавилась от этого сраного морока, – у Лизы вырвался нервный смешок. – Так что передавай привет. Больше я его не побеспокою!
– Хорошо, передам.
Чувство нереальности происходящего нарастало. Яна вяло изумилась неуместности своего тона. Словно она болтает с доброй знакомой, какая нелепость!
– Да, и послушай моего совета, – Лизин голос опустился до интимного полушепота. – Не привязывайся к этому мудаку. Лучше беги оттуда. Беги, пока можешь!
Нужно было что-то ответить. Но Яна продолжала кусать губу, слушая, как в висках нарастает шум крови.
– Ну ладно, мне пора. Удачи, малыш!
Лиза отключилась.
В комнате стало совсем тихо, уши словно заложило ватой. Яна устало откинулась на подушки и прикрыла глаза. Действительность привычно растаяла, и на изнанке век проступила другая, послушная Яне реальность.
…Терраса кафе, холодный летний дождь стучит по навесу из крашеного брезента. Лиза сидит напротив, перед ней на маленьком столике дымится кукольная чашечка эспрессо. Легкий прищур холодных, с прозеленью глаз из-за холодных стекол очков, черные пряди графично обрамляют лицо мраморной статуи.
– Рада, что мы наконец встретились, детка!
Яна чувствует, как пересыхает в горле…
Настоящее ведь не перестает существовать, становясь прошлым. Люди придумали глупые рамки времени, но разве они не врут? И если нет, то почему терраса летнего кафе сейчас гораздо реальнее, чем комната с изморозью белых стен?
…Утро в поезде, солнечный прокуренный тамбур. Дверь между вагонами приоткрыта, оттуда врываются бодрый перестук рельсов и уже по-осеннему холодный воздух. Сид выдыхает облако дыма и ласково подмигивает:
– Расскажи, что она сказала тебе.
Яна мается в углу, провожает взглядом сопки предгорий, убегающие из захватанного прямоугольника окна. Зато небо стоит на месте: восхитительно-синее, ни единого облачка. Стекло запотевает от дыхания Яны, и небо туманится…
Картинки сменяют одна другую, легко сплетаются в едином танце. И это тоже нормально. Ты всегда можешь быть в стольких местах, в скольких сам пожелаешь. Особенно если все они – лишь грани одной и той же истории.
…Лиза морщится на белесое небо и тянет тонкую сигарету из пачки.
– А ведь он женат.
Дымок сигареты мешается с запахом кофе, и Яна чувствует, что ее мутит.
– А, ты не знала?! Вот потеха!
Лиза смеется коротким безжалостным смехом. Яна моргает.
– Мне кажется, здесь нельзя курить.
…Сид со всей силы хлопает по стене тамбура:
