– Да.
– Спишь, сволочь?
Сердце мучительно скакнуло к самому горлу. Сид рывком сел.
– Что тебе надо?
Зажав телефон плечом, он потянулся за сигаретами и отстраненно заметил, как дрожат пальцы.
– Это тебе надо, – Ника насмешливо хмыкнула в трубку. – Вещи забрать. Я все твое барахло собрала по гримерке, оно у меня.
– Оставь себе.
Голос не хотел слушаться, хрипло ломался.
– Что, и зарплату за месяц оставить? – развеселилась Ника.
Да пропади оно пропадом!
– Да, и ее оставь.
– Ну уж нет, – в смеющемся голосе прорезались знакомые стальные нотки. – Мне чужого не надо. Приезжай ко мне… Через час, скажем. Буду ждать. Все, отбой!
Ника давно отключилась, а Сид все сидел в постели, зажимая губами незажженную сигарету.
– Кто это был?
Голос Яны звучал неестественно ровно. Сид почувствовал на себе ее давяще-безмятежный взгляд.
– Это… – он прокашлялся. – Никто.
– Кого – «ее оставь»?
– Бэби, я…
Сид запнулся. Опять проклятые оправдывающиеся нотки в голосе. Как же он ненавидел себя за них!
– Мне надо отъехать. Я ненадолго.
Ответом ему было глухое молчание.
– И это в последний раз.
Сид принял решение. Он наклонился к подруге, бегло чмокнул ее в щеку и спустил ноги на холодные доски пола. Уже натягивая одежду, бросил преувеличенно веселым голосом:
– Я обещаю. Скоро я вернусь, и больше никуда не уеду. Веришь?
Он обернулся. Яна сидела в постели, прикрыв обнаженную грудь пледом. Так странно, прямо как в первый раз, когда она осталась у него полгода (полжизни!) назад.
Она испытующе заглянула в глаза Сиду и кивнула:
– Верю.
Дверь мансарды была демонстративно приоткрыта. Сид толкнул ее и шагнул внутрь, борясь с накатившим волнением. Если бы только руки наконец перестали дрожать…
Ника по-барски раскинулась на тахте, в пепельнице на столе дымилась только что раскуренная сигарета.
– А, все-таки пришел. Молодец.
Она удостоила его снисходительной улыбки, и Сид почувствовал, как все внутри закипает.
– Где мои вещи?
– И тебя с Новым годом, партнер! – Ника лениво потянулась, приподнялась с подушек.
Сытая кошка решила поиграть, пробует когти. Сид нахмурился, пряча неуверенность за холодным тоном:
– Все издеваешься? Ну-ну. Я пришел по делу, и только.
– По делу, ха! Не хочешь спросить, что вчера было?
Сид нашел свой рюкзак в углу. Без Никиного реквизита, полупустой, он стал совсем легким – не то что вчера утром.
«Так ведь и ты, buddy, так же разом опустел в одну ночь».
Он нервно усмехнулся:
– И что вчера было?
– Ну, – Ника придирчиво осмотрела свои ногти. – Я упала.
Рюкзак выпал из рук Сида, камнем грохнул об пол.
– Что?
– Что слышал. Номер сорвался. Я упала.
– Невозможно! – хрипло выкрикнул Сид. – Ты никогда не падаешь!
Ника наконец оторвалась от ногтей и посмотрела на него долгим взглядом.
– А вчера упала. И ты даже знаешь почему.
– Я не… – Сид попятился.
– Да, амиго. Из-за того, что ты мне сказал перед выходом. И потом, когда бросил лонжу и ушел.
Сид ощутил, как каменеют внутренности, а по спине сбегают ручейки холодного пота. Он смотрел на Нику во все глаза, не зная, что возразить.
Она коротко рассмеялась и легко поднялась на ноги.
– Да не таращься ты так! Видишь же – не расшиблась. Другой униформист успел подхватить лонжу.
– Это… Я…
Голос жалко дрожал, но Сиду было уже плевать. Он бросил Нику – и едва не случилась беда. Снова. По его вине.
«А ведь ты был ее партнером! Она тебе доверяла!»
– В общем, – Ника развела руками, – плакала моя репутация. Гимнастка, которая ни разу не ошиблась… Непогрешимая Николь Мишуровская, как же!
– Мне очень жаль. Прости.
Сид выдавил из себя эти слова и бессильно сжал кулаки. Как будто извинения могли чем-то помочь. Ничего уже не изменить. Как же он жалок!
– Это еще что! – Ника легко рассмеялась. – Тебя за твою выходку вообще в порошок стерли бы. Такой скандал бы был!
Ее слова дошли до Сида постепенно, как сквозь стену из мокрой ваты.
– Стерли… бы?
Он тупо уставился на Нику, а она рассмеялась еще пуще:
– Да, ты верно ухватил суть! Молодец, соображаешь!
– Я не понял, – Сид бестолково помотал головой.
– Все ты понял, – Ника жестко сверкнула глазами. – Я тебя прикрыла перед начальством. Сказала, это ты меня поймал, все чин чином…
– З-зачем? – прохрипел Сид.
– То есть как – зачем? – Ника дурашливо склонила голову набок. – Да тебя бы выперли не глядя! В цирке такое не прощают.
В комнате повисло напряженное молчание. Сиду на секунду показалось, что он все еще спит.
Он подвел Нику – а она его прикрыла? Вот она стоит напротив и спокойно разговаривает с ним, будто ничего не кончено. Словно они по-прежнему партнеры, вдвоем на манеже, против всего мира, и все по-старому…
Этого не может быть. Так просто не бывает.
Ника сощурилась и кивнула:
– Да, я сохранила тебе работу.
Сид уставился на партнершу, не находя слов. Ника тряхнула рыжей гривой и сделала крохотный шажок навстречу. Ее тонкие губы дрогнули, готовые расплыться в улыбке.
– Зачем?
Улыбка застыла, не успев родиться. Золотистые брови метнулись к переносице.
– Зачем ты это сделала? – настойчиво повторил Сид.
Ника отвела глаза и неловко, скованно пожала плечами.
– А кто будет программу дорабатывать? А в Дубай я что, одна поеду?
Ее голос звучал грубовато-шутливо и совсем не соответствовал застывшему бледному лицу.
«Врешь! Нелепые отговорки! Зачем?!»
Сид так и впился глазами в лицо девушки, пытаясь отыскать настоящий ответ. И ему удалось! Ника не выдержала его взгляда, на секунду ее невозмутимая маска дала слабину: подбородок дрогнул, губы испуганно сжались, словно пытаясь удержать невысказанные слова.
Пораженный до глубины души, Сид затаил дыхание.
Гордость Росгосцирка, несгибаемая Николь Мишуровская любит его. Даже после того, как он предал ее, бросил лонжу – все равно любит.
