Яне пришлось несколько секунд бороться с голосом, чтобы он не подвел, все же дал ей вытолкнуть жгущие нутро слова.
Сегодня вечером она, как обычно, ждала Сида с работы. Яна давно смирилась с его поздними возвращениями. В какой-то момент она просто поняла: такого, как Сид, переделать невозможно. Ты либо принимаешь его правила игры, либо уходишь. Третьего не дано.
Поэтому Яна больше не устраивала скандалов. Просто тихонько возилась на кухне, гоняла бесконечные чаи и каждые десять минут прижималась носом к холодному оконному стеклу: а вдруг на дорожке у подъезда мелькнет родная фигура в косухе?
Она старалась не думать, каким покинутым выглядел их с Сидом дом в эти долгие, сводящие с ума вечера. Все предметы словно притаились в зловещем молчании, которое не могла разогнать даже музыка. Пластинки в отсутствие Сида безбожно фальшивили и только нагоняли тоску. Олень на стене отводил свои печальные сиреневые глаза, а жираф на подоконнике и вовсе превращался из живого существа в бездушную деревяшку.
Когда становилось совсем тошно, Яна кидала подушку на пол и устраивалась напротив их с Сидом картины. Она могла часами вглядываться в даль, за горизонт закатной трассы. Ей не надоедало гадать, что же скрывается там, за пределами видимости.
Порой она даже была уверена, что различает вдали блеск Озера. В такие моменты Яна плакала горячими крупными слезами и бесконечно долго гладила картину кончиками пальцев.
Конечно, все менялось, когда домой возвращался Сид. Веселый и ошалевший от приключений дня, он шумно вваливался в комнату, с порога начинал рассказывать безумные сказки-байки, и Яне никогда не удавалось угадать: это правда произошло сегодня в цирке или он сочиняет все на ходу?
Но сегодня Яна насторожилась, едва услышав скрежет ключа в замке. Что-то было не так. Случилось что-то плохое. Она безмолвно замерла посреди комнаты, стараясь унять щемящую боль в груди. Словно глупый теленок в ожидании своей участи на скотобойне.
Сид влетел в комнату как бешеный ураган. Его скулы побелели, рот был перекошен, а в глазах так и плескалось злое безумие.
– П-привет… – прошептала Яна онемевшими губами. У нее вмиг пропал голос.
– Сука!
Он выплюнул это слово ей в лицо, и Яна схватилась за горло. Она почувствовала, как перехватило дыхание.
А Сид все смотрел ей в глаза. Яна была уверена: в этот момент он способен на все, даже на убийство. Голос так и не вернулся, она могла лишь безмолвно разевать рот, как снулая рыбешка, вытащенная на берег.
И тут Сид улыбнулся. Яна еще не видела у него такой улыбки. Это было хуже всего: больнее пинка в живот, унизительнее изнасилования, страшнее открытой могилы.
– У тебя есть десять минут, чтобы убраться отсюда, – буднично бросил Сид. – Время пошло.
В голове у Яны помутилось. Вот так вот просто – это и есть конец их истории? Ее вышвырнут в ночь, даже не объяснив, в чем она провинилась?
– Н-но… Куда мне идти? – еле пролепетала она.
Сид зашелся в беспечном смехе и едва пожал плечами.
– О, меня это больше не волнует! Наверное, к мертвяку своему потащишься – куда ж еще?
Медленно, как в дурном сне, Яна подхватила со стола сумочку (пустую! – паспорт и кошелек остались на тумбочке в коридоре), посмотрела на Сида, все еще не веря, что это происходит наяву.
Сид ободряюще кивнул. Он по-прежнему улыбался.
Наверное, нужно было кричать. Броситься ему на шею или ударить по лицу, трясти за воротник куртки. Наверное, так бы поступила Ника.
Или, наоборот, упасть на пол, позволить бить себя ногами, но не двигаться с места, пока не поймет: что же произошло?
Ни к селу ни к городу всплыла мысль: а хладнокровная Лиза сейчас бы издевательски расхохоталась и опустилась в кресло. Сидела бы, изящно скрестив ноги, пока не получит ответов на все интересующие ее вопросы.
Но Яна – не Ника и не Лиза. Кажется, под взглядом этих бешеных желтых глаз она даже перестает быть сама собой. Сейчас она просто никто. Покорное животное, которое можно без лишних объяснений выставить за дверь.
В прихожей Яна прилежно пыталась натянуть куртку, но, конечно, раз за разом не попадала в рукав. Сид наблюдал за ее бестолковыми потугами все с той же застывшей маской на лице. И все же в какой-то момент в его глазах промелькнуло нечто человеческое, частичка Сида, которого Яна знала и любила.
Он неохотно разлепил губы и прорычал:
– Я уже объяснил однажды: я не шлюха. Ты женщина, тебя я не трону. Но твоего ублюдка я в следующий раз просто убью. Я тебе клянусь.
Яна поверила сразу и безоговорочно.
Оказавшись на лестничной площадке, она кулем осела на грязные ступени и отчаянно, безутешно разрыдалась. Так плачут дети или сумасшедшие.
Яна не знала, как долго она просидела на холодной лестнице. В какой-то момент ей показалось, что из-за белой двери, которую она привыкла считать своей, донесся сдавленный, полный боли стон.
Но, конечно, ей показалось. Так могло стонать только живое существо, а вовсе не демон, оставшийся по ту сторону двери.
Отчаянным усилием Яна одержала верх над стиснувшими грудь рыданиями. Она подняла на Владиза распухшие со слипшимися ресницами глаза и просто, без выражения, проговорила:
– Сид меня выгнал. Обещал убить тебя при случае. Что ты ему сказал?
Глаза Владиза удивленно расширились, на губы наползла недоуменная ухмылка.
– Да ничего, по большому счету. Так, помочь тебе хотел.
Яна не сводила с него потухшего взгляда. Кажется, эмоции наконец кончились. Она просто будет стоять здесь и не уйдет, пока не получит от Владиза разъяснений. Это очень просто.
– Как помочь? – равнодушно переспросила она.
– Ну, – Владиз самодовольно и хищно усмехнулся, – по-своему.
Яна ждала, и он первым нарушил затянувшуюся паузу. Нервно проведя ладонью по волосам, Владиз принужденно рассмеялся.
– Секс я ему предложил, МЕЛКАЯ.
– Ч-что?
Яна моргнула. Это было настолько нелепо, что просто сбивало с толку. На секунду ей даже показалось, что она ослышалась.
– Ну, не вдвоем, разумеется. Втроем, с тобой.
Владиз шагнул вперед и примирительно поднял руки.
– Сказал, что это твоя идея. Чтобы не выставлять тебя вовсе уж дурой.
Что-то происходило с реальностью. Яна помотала головой, пытаясь поставить кусочки пазла на место, но бесполезно. Реальность разваливалась на куски, за что ни ухватись – выходила сплошная бессмыслица.
– Как это могло мне помочь? – выдавила она бесцветным голосом.
Владиз сокрушенно вздохнул и уставился на Яну, как на несмышленого ребенка.
– Не понимаешь? Я знал, что ты не из самых умных. Но чтоб настолько, мелкая…
