Сид знал ее только как стальной сгусток мышц и воли, голая решимость – и ни шагу назад. Девочка, привыкшая пересиливать себя и смеяться над чужими слабостями.
Тогда он только усмехнулся:
– Подъем, давай, не сиди в снегу.
Кажется, она хотела что-то сказать. Сид перебил ее:
– Тебя на руках понести?
Эту фразу он тоже прокручивал в мозгу сотни раз. Звучала ли в ней издевка? Мог ли он спросить иначе?
Ника тогда ничего не сказала. Она молча поднялась и последовала за ним вниз по склону, как-то странно и неуклюже расставляя ноги…
У Сида вырвался короткий лающий вздох, и он ощутил влагу на щеках. Слезы? Невозможно!
«А ведь Ника тогда не плакала – ты помнишь, buddy?»
Звезды над горизонтом побледнели, растворяясь в предрассветных сумерках. Сид сделал шаг, затем еще один. Не обращая внимания на враждебное присутствие за спиной, он продолжал упорно идти вверх. Теперь до вершины рукой подать.
…Ника начнет жаловаться на боль в спине вечером у костра. А Сид презрительно дернет щекой:
– Эх ты, а еще цирковая…
Они свернут лагерь на следующий день. И еще за четыре дня обойдут все озеро по кругу. Ника будет молча идти сзади. Больше она не пожалуется ни разу.
Позже Сид узнает, что его подруга четыре дня шла по снегу, под рюкзаком, с переломом позвоночника. Хваленая цирковая выучка сыграла дурную шутку с этой медноволосой девочкой: позволила молча вынести боль, от которой сам Сид катался бы по земле и выл в голос.
«Девочка со стальным характером… Спину ты сломала сама, а вот жизнь тебе сломал я».
Сид не знал, удалось ли ей восстановиться после травмы и вернуться в цирк. Ему хотелось верить, что чудеса случаются.
Каждый раз, когда он вспоминал эту историю, его тянуло напиться.
До вершины оставались считаные шаги, когда Сид понял: он больше не может. Ноги словно стали ватными – казалось, сердце сейчас разорвется.
Краем глаза он видел: за его левым плечом маячит зловещая черная тень с руками-палками. Она подбиралась все ближе и ближе, еще шаг вперед – и она вытянет руку, столкнет Сида вниз.
«Buddy, а может, ты затем и приехал в эти горы, чтобы не вернуться?»
Сзади раздался довольный смешок-уханье.
Ну что ж, по крайней мере, это будет справедливо…
Сид больше не боролся. Он раскинул руки и замер, готовясь к последнему в его жизни падению.
И в этот момент давление на плечи исчезло. Ничего не понимая, Сид оглянулся: за спиной никого не было.
«Но почему?»
Порыв ветра донес замирающий вдалеке шелест:
– Просто иди. И ты поймешь…
Сид взглянул наверх.
Десять шагов до вершины. И он их пройдет.
Плато расстилалось у его ног. Здесь все было как в прошлый раз. На секунду Сиду показалось, будто земля снова завалена снегом. Но нет, это серебрился в предрассветных сумерках ковер из ягеля.
Пирамида камней тоже не изменилась, только флажки совсем выцвели, сейчас они казались серыми.
Сид обессиленно опустился на землю и привалился спиной к пирамиде. Камни были обжигающе холодными, от их прикосновения не спасал даже толстый свитер.
Над озером по-прежнему расстилалась туманная дымка. Небо на востоке горело розовым с золотом, из-за горизонта выкатывался игрушечный шарик солнца.
Сид не мигая смотрел на колдовское озеро, дремлющее у его ног. Столько лет прошло с тех пор, как он видел все это в последний раз. Столько лет…
– А, дополз до вершины все же? Я уж думала, так и завязнешь на полпути в жалости к себе.
Звонкий девичий голос прозвучал совсем рядом, всего в паре метров. Сид ощутил, как камень за спиной стал еще холоднее.
Он выдохнул и проговорил ровным голосом:
– Ника. Ты же не настоящая, да?
– Конечно, нет, – Сид думал, что уже никогда не услышит этот смешок. – Но ты все равно не оглядывайся.
За спиной раздался хруст гравия. Судя по звуку, Ника села на землю, тоже привалившись к пирамиде. Сид мог бы протянуть руку и коснуться ее… Хотя, конечно же, он бы не мог.
Вместо этого он только прочистил горло и неуверенно начал:
– Ника, я… Мне так жаль.
– А ну заткнись! – ее голос так и хлестнул наотмашь, и Сид представил себе, как сошлись в одну линию ее брови, как затрепетали ноздри. – Мы тут не для того, чтобы обо мне говорить.
– Нет? – Сид насмешливо опустил уголок губы. – Уж не обо мне ли?
– Угадал, амиго.
Сид вздрогнул. Уже шесть лет его никто так не называл.
А такой знакомый и в то же время чужой голос за спиной продолжал издеваться:
– Давай-ка рассказывай, чего ты добился? Баловень судьбы, везунчик по жизни, любимец женщин… Уж столько лет. Ты вообще себя видел?
Уловив нотки издевки, Сид ощутил волну забытого раздражения. Ника никогда не воспринимала его всерьез.
– А что не так? – огрызнулся он.
– Да все не так, – фыркнула Ника. – Заученные фразы героя фильма про Вудсток, одни и те же шутки, одни и те же байки. Годами. А ведь ты уже не тот! Поизносился, пообтрепался… Тебе самому не страшно?
Отвечать не хотелось. И все же он посмотрел на поднимающееся солнце, глубоко вздохнул и выговорил:
– Это неправда. Я изменился.
– Ты? Изменился? – голос за спиной уже откровенно потешался. – Только вот сказок про любовь мне тут не надо!
Сид дернул щекой.
– Я правда ее люблю.
– Ты сам знаешь, что этого мало, – сзади послышался истерический смешок. – Кем ты хочешь стать, когда вырастешь, амиго?
– Не твое дело!
– Кто ты?
Короткий вопрос пробил его линию обороны навылет. Сид просто не знал, что сказать. И стоит ли? Возможно, он здесь для того, чтобы слушать, а не говорить?
– А ведь ты мужчина, Сид, – теперь голос Ники звучал почти что ласково. – Мужчина должен нести ответственность за свои поступки. И за тех, кто ему дорог. Ведь так?
Сид сглотнул.
– Ника, мне так жаль насчет тебя…
– Врешь! – взвизгнула Ника. – Где твоя девчонка сейчас, где? Ты на вершине, а она внизу? Снова?! Почему?
Что он мог ответить – «она сама так решила» или «я был слишком зол»? Сплошные оправдания…
– А я скажу почему, – теперь голос Ники давил безжалостностью, от него хотелось спрятаться. – Такие, как ты, никогда не взрослеют. И никогда не смогут позаботиться о ком-то, кроме себя. Вот почему. Падла ты, Сид. И трус. Вот почему.
