«Блин, стаканчика три – как нести буду?»
Натянув на ладони рукава толстовки, Сид кое-как подхватил все три бумажных стаканчика и понес, обжигаясь. Толкнул коленом дверь, вышел наружу, торопливо устремился к машине.
И встал столбом, не дойдя пары метров.
За стеклом, в кабине, творилось невероятное. Водитель целовал Яну в шею, а девушка застыла, морщась и закрыв глаза.
Буквально за долю секунды откуда-то изнутри взметнулась глубинная животная ярость. Наружу рвалось обжигающее желание выволочь этого хмыря из кабины, одним махом вышибить ему зубы, повалить на асфальт и бить – бить, пока тот не перестанет дышать.
Видят боги, Сид никогда не нарывался без повода. Но только не здесь.
«Убью сукина сына!»
Стаканчики полетели вниз, кофе выплеснулся на асфальт. Сид не помнил, как бросился к машине, не помнил, как до боли сжал кулаки. Преодолев оставшиеся метры одним прыжком, рванул на себя дверь:
– А ну отвали от нее, мудак!
– Сид! – Яна вяло подалась навстречу. – А я тут…
Схватить ублюдка за грудки, сгрести его мятую вонючую футболку в кулак, вторым кулаком вышибить из паршивца дух…
И тут Янке стало плохо. Поднеся ладонь ко рту, она завалилась вбок. В считаные секунды взгляд остекленел, девушка часто-часто задышала носом. Ее начало крупно трясти от рвотных позывов.
Сид с нарастающим ужасом смотрел на стремительно сереющую кожу подруги и крупные капли пота на лбу.
– Урод, ты что ей дал? – прорычал он, с ненавистью впившись взглядом в лицо водилы.
«Какой же я идиот! Чем она перекрылась?! Амфетамин, кислота, колеса? Все что угодно…»
Водитель явно запаниковал. Глаза забегали, он судорожно сглотнул.
– Ничего я ей не давал! Шел бы ты… – голос нервный, блеющий.
– Пиздец тебе, мразь, – процедил Сид.
Скрючившись на сиденье, Яна уткнулась носом между колен. Ее начало рвать.
– Да ёшки-матрёшки! Съебла отсюда! – неожиданно взвизгнул водитель, выталкивая девушку из кабины.
Сид вовремя подставил руки. Выкатившись наружу, Яна, кажется, отключилась и безвольно обмякла в его объятиях.
Вся ненависть в Сиде погасла. Теперь важным было только это ощущение тяжести в руках, тепло девичьего тела.
– Яныч, держись! Я здесь.
Прижимая девушку, Сид убрал от ее лица спутанные потные пряди, похлопал по щекам.
Резко газанув, грузовик проехал пару метров, на секунду притормозил – из открытой двери полетели пожитки ребят – и с ревом умчался.
Сид всего этого уже не видел. Он панически тряс Яну.
– Давай, малыш, не спать! Ну же…
00:20. Заправка ЛУКОЙЛ
760 км до Санкт-Петербурга
Яну мучительно рвало. Казалось, желудок сейчас вывернется наизнанку, с губ капала тягучая горькая желчь.
Хуже всего было то, что все это время ее придерживали за плечи, не давая упасть. Заботливые руки отводили назад волосы и гладили по голове, над ухом звучал знакомый ласковый голос:
– Лады, теперь водички глотни. Ну ты, глупыш, напугала меня!
Она хотела оттолкнуть Сида, но сил едва хватало на то, чтобы держаться на ногах. В голове мутилось, тело била дрожь.
– Полегчало? Давай за мной тогда.
Всхлипнув, она доверчиво вложила ладошку в такую теплую надежную руку и послушно заковыляла следом. Впрочем, идти пришлось недалеко – у входа на заправку обнаружились скамейка со столом.
– Садись, подыши-ка! И никуда не уходи, я скоро!
Опустившись на скамью, Яна тупо уставилась перед собой. В ушах шумело, клонило в сон. Следом за дурнотой накатило тяжелое забытье.
Перед глазами мелькают воспоминания. Снова подходит к концу первый день фестиваля, Яна с Сидом стоят возле главной сцены. В прохладном воздухе растворяются звуки теплого регги, в такт которого танцуют люди. Ближе всех одна девчонка: изгибаясь плавно и дико, как камыш на ветру, она движется, словно забыв обо всем на свете. Медные волосы горячо светятся в вечерних лучах, очки с зеркальными стеклами скрывают половину лица.
Вскидывая руки, она тянется к небу и зазывно откидывает голову.
– Да, пожалуй, мне тут нравится. – Сид закуривает, пряча довольную улыбку.
– Ну да, мне тоже! – бросает Яна с легким вызовом.
Откинув волосы, она посылает Сиду чуточку озорной взгляд:
– Может, потанцуем?
– Давай потом, – Сид отвечает краешком губ, не поворачиваясь к Яне.
Между тем музыка со сцены стихает, мелодия замирает на тревожном аккорде.
Эффектно завершив танец, девчонка встряхивает своей огненной шевелюрой. Замерев на секунду, рыжеволосая расслабляется и лениво шагает вперед. Взгляда под очками не поймать, но она направляется прямо к Сиду.
– Угостишь сигареткой?
Яна вздрагивает при звуках этого грудного, чуть хрипловатого голоса.
Молча улыбаясь, Сид достает из пачки сигарету. Прикуривает ее, глядя на рыжую поверх огонька зажигалки.
– Держи, сестренка, – он вкладывает раскуренную сигарету ей в губы каким-то особенно бережным и даже нежным жестом.
– Меня Кармой зовут. Заходи к нам вечером в лагерь, найдешь меня.
Затянувшись, девчонка снимает очки и смотрит на Сида внимательным ищущим взглядом.
Яна неосознанно подается вперед и заглядывает рыжей в глаза. Зрачки девчонки расширены, цвета глаз даже не разобрать. Яне становится не по себе.
Чуть дернув плечом, Карма уходит, быстро растворяясь в прозрачных заполярных сумерках.
– Блин, прямо вылитая моя бывшая! – выдыхает Сид.
– Ненавижу, – тихо цедит Яна.
– Что говоришь? – Сид вновь не поворачивает к ней головы.
– Да вот такой неадекват ненавижу! – бросает Яна чуть громче, чем следовало.
Сид с секунду стоит молча, а потом хохочет. Его смеющиеся глаза направлены поверх Яны, на солнце, плавно уходящее в волны залива.
– Ничего ты не понимаешь! Учись расслабляться. И людей любить тоже учись.
Яна молчит.
Словно где-то вдалеке раздался настойчивый голос Сида:
– Малыш, подъем! Давай, тут недалеко.
С усилием разлепив глаза, Яна потрясла головой.
Метрах в пятнадцати стоял заведенный «КамАЗ» с гостеприимно распахнутой дверью.
– Это что, за нами? – обалдело охнув, девушка поднялась на ноги.
В кабине фуры было тепло и накурено, приборная доска уставлена иконами и образками. Седой дальнобойщик в тельняшке гостеприимно улыбнулся Яне:
