– Что?
– Ты сказала «доброе утро». Сейчас не утро.
– А.
Я наматываю волосы на палец и тяну. Струйка воды стекает по плечу на песок.
– Прости за вчерашний вечер, – начинаю я. – Он просто застал меня врасплох, этот ролик. Я не ожидала…
Он поворачивается ко мне.
– Хочешь куда-нибудь сходить?
Мой рот все еще открыт, я собиралась закончить фразу.
– Сейчас?
– Да.
– Но сейчас вроде как четыре утра.
– Я знаю, – говорит он. – Идеальное время.
– Для чего? Для убийства?
Он щурится.
– Я не собираюсь прикончить твоего парня, если ты об этом.
– Я… – Я выдыхаю. Нет никакого смысла вдаваться в подробности, кто для меня Райнер. Я уже устала. Вместо этого я говорю: – Куда ты хочешь пойти?
Он встает и протягивает мне руку. Я берусь за нее. Когда наши пальцы соприкасаются, я чувствую, как мою руку охватывает жар. Ладонь у него грубая, но мне это уже хорошо знакомо.
– Я хочу кое-что тебе показать, – говорит он.
Через десять минут мы сидим в пикапе Джордана, ветер завывает в окнах. Я все еще в мокром купальнике, хотя сверху кофта, которую мне дал Джордан. Я кутаюсь в нее поплотнее и вдыхаю ее запах. Она пахнет Джорданом. Деревом и огнем. Будто первородными элементами, чистыми и необходимыми.
– Куда мы едем? – снова спрашиваю я.
Он качает головой.
– Разве ты не хочешь, чтобы это был сюрприз?
– Но не в том случае, если ты меня похищаешь.
Джордан смотрит на меня и поднимает брови. Сердце стучит в груди, словно узник, стремящийся сбежать. Я скрещиваю руки.
– Похищаю?
– Разве ты уже не сидел в тюрьме?
Он издает звук, нечто среднее между чиханием и вздохом.
– Ты правда веришь всему, что читаешь?
– Нет. – Полотенце Джордана все еще повязано вокруг моей талии, я подтягиваю его повыше. – Но ведь это правда?
Он поворачивает голову ко мне. И смотрит на меня слишком долго для человека за рулем.
– Нет, неправда.
– Ты никогда не был в тюрьме?
– Я там был. – Джордан пожимает плечами и переводит взгляд на дорогу.
– Видишь?
– Чтобы помочь с программой по повышению грамотности среди заключенных, которую сам и предложил. – Он убирает одну руку с руля и подносит к шее. Поворачивает голову из стороны в сторону, и капелька воды скатывается вниз по шраму и устраивается в ямочке рядом с ключицей. – Некоторые вещи не то, чем кажутся.
Я отвожу от него взгляд.
– Я знаю. Ну просто когда ты рассказал мне о семье…
– Ты думала, что, должно быть, я сидел в тюрьме?
– Нет, я не это хотела сказать. – Я закрываю окно. В машине сразу становится тише, и я осознаю свои слова так отчетливо, как никогда. – Я имею в виду, ты произвел на меня впечатление человека, который сделает все что угодно, чтобы защитить тех, кого любит.
Чувствую на себе его взгляд и не поднимаю свой. Я рада, что мы в машине, которая несется по дороге. Что мы не сидим друг напротив друга. Он не видит, как кровь бурлит в моих жилах – так, что я почти ничего не слышу.
Он ничего не говорит, и я тоже. Солнце еще не нагнало нас, и мы продолжаем ехать в темноте. Что-либо разглядеть трудно, но Джордан, кажется, знает, куда он едет. Он не сверяется с картой и не щурится, чтобы прочитать указатели. Он просто едет, так, будто у него есть некий внутренний магнит, который тянет машину и нас к месту назначения.
Мы съезжаем на боковую дорогу, поворачиваем направо, а затем начинаем забираться всё выше и выше, будто солнце на пляже по утрам, и вдруг я понимаю, куда мы едем.
– Ты везешь меня на Халеакалу?
Джордан улыбается.
– Да.
– Правда? – На моем лице появляется улыбка шириной с разлом Сан-Андреас
[10]. – Я мечтала поехать туда с тех пор, как оказалась здесь.
– Тогда почему не съездила? – Он чуть-чуть приоткрывает окно. Воздух здесь холоднее, плотнее. Почти как океан сегодня утром.
Я пожимаю плечами и накидываю на себя капюшон его кофты.
– Просто была занята.
– Райнер не ранняя пташка? – Он улыбается. Он шутит. Я выдыхаю. Возможно, мы сможем об этом шутить. Все еще может быть по-другому. Но потом я вспоминаю о нас на пляже, о его руках, приподнимающих меня над ним, о его ладонях на моих щеках.
– Можно попросить тебя об одолжении? – произношу я.
– Конечно.
– Давай не будем говорить сегодня о Райнере?
Он кивает.
– Хорошо, если ты так хочешь.
Какое-то время мы едем в тишине, ветер свистит в открытое окно, шины шуршат по асфальту. Мы продолжаем ехать вверх, дорога извивается вдоль склона вулкана. Я слышала, что во время поездки открываются восхитительные виды, но сейчас, в темноте, мало что могу разглядеть. Только зловещий горный склон и покатые холмы, спускающиеся во все еще чернеющее море.
Наконец мы достигаем вершины. Здесь на удивление много машин, но смотреть рассвет с Халеакалы – популярное занятие среди туристов, так что это логично. Джордан паркуется, и мы выходим. На улице холодно, свирепствует ветер. Он свистит, ревет и воет, словно кто-то оплакивает потерянную любовь. Может быть, любовь и правда была здесь потеряна, поглощена временем, пространством и звездным небом.
– Иди сюда. – Джордан берет мою руку и проходит мимо туристов, толпящихся у машин. В руках у них термосы с горячим шоколадом и кофе. Я потуже затягиваю полотенце у себя на талии и плотнее запахиваю кофту.
Когда мы заворачиваем за угол, я так резко сжимаю руку Джордана, что он вздрагивает. Я никогда не видела ничего подобного, даже в фильмах. Перед нами распахивается гигантский кратер: странный, неземной ландшафт в красных, оранжевых, темно-коричневых тонах протянулся так далеко, что невозможно представить себе, что это все находится на том же острове.
– Красиво, правда? – Джордан кивком показывает на два больших камня, и мы садимся. Сейчас еще темно, но первые лучи солнца начинают пробиваться сквозь тьму. Это совсем не похоже на рассвет на пляже. Здесь он кажется грандиознее, масштабнее. Ближе. Такое ощущение, что мы находимся в центре мира.
– Восхитительно.
В нашем укромном закутке мы защищены от ветра, и из-за его отсутствия здесь висит туман. Мы на самом деле в облаках.
– Спасибо, что привез меня сюда. – Я просовываю руки в рукава кофты и стискиваю их коленями.
