– Для тебя.
– Спасибо. – Я беру его и провожу по стебельку большим и указательным пальцами. Подношу лепестки к носу и вдыхаю. Пахнет сладко и пряно, как настоящая ваниль.
– Что происходит? – осторожно спрашиваю я, не отрывая взгляда от лепестков плюмерии.
Он пожимает плечами.
– Посмотрел телевизор, перехватил сэндвич. Хоть немного отдохнул от работы. – Я чувствую на спине его руку, она скользит вдоль позвоночника. Я сдерживаю дрожь.
Откладываю цветок.
– Я не это имела в виду, – говорю я.
Он склоняет голову набок.
– Тогда о чем ты? – спрашивает он нараспев, явно флиртуя.
Я слегка хлопаю по его плечу.
– О нас.
Уголки его рта поднимаются в улыбке.
– Нас?
Я чувствую себя неловко. Я сижу у него на коленях, его руки обнимают меня, но я не понимаю, что это значит.
– Ага. Ты, эм-м, поцеловал меня.
– Я в курсе, – говорит он, слегка улыбаясь. – По-твоему, почему я здесь?
Легкий трепет в моей груди сменяется взмахами орлиных крыльев. Он склоняется ко мне, но теперь не протягивает мне цветок и не отстраняется.
– Я здесь, потому что ты умная. – Он наклоняется ближе. Я чувствую, как его ресницы касаются моей щеки. – И веселая. – Еще ближе. Его нос задевает мой подбородок. – И красивая. – Его губы возле моих губ. – И мне нравится целовать тебя.
Мое сердце бьется с бешеной скоростью. Такое чувство, будто оно может убежать от меня.
– Хорошо, но…
– Что еще? – шепчет он.
Я делаю вдох и изо всех сил стараюсь, чтобы мой голос звучал ровно. Я борюсь за каждое слово.
– Чего ты хочешь?
Он вздыхает и кладет руку на мое колено, поверх моей руки. Она мягкая и теплая.
– Я думал, это очевидно, – произносит он, проводя большим пальцем по моему. – Я хочу тебя.
– Райнер…
Он поднимает мою руку и, держа ее в своей, прикладывает к сердцу. Я чувствую, как оно бьется – сильно и ровно.
– Просто расслабься, – предлагает он.
Я прикусываю нижнюю губу.
– Ладно, – соглашаюсь я.
– Хорошо. – Он берет мое лицо в ладони и тянет к себе. Целует мой нос, лоб, затем складочки в уголках глаз. Отстраняясь, он тяжело дышит.
– Ты великолепна, – говорит он.
– Ты шутишь, – выдыхаю я.
– Не шучу. – Он целует мою шею, прямо под ухом. Ясно мыслить почти невозможно.
Спрашиваю:
– Почему я? – Прочищаю горло. И отталкиваю его. Я думаю о словах Джордана о том, что Райнеру нравится быть в центре внимания и поэтому он встречается с актрисами. Как это может быть правдой? Я все еще никто. – Ну, не считая того, что я единственная знакомая тебе девушка на острове.
– Неправда, – говорит он. Он переплетает свои пальцы с моими. Я опускаю на них взгляд. – Ты забываешь про девушку-администратора.
– И про Джессику, – говорю я, не поднимая глаз.
Райнер кивает.
– И про Джессику.
– И? – Я распутываю наши руки и кладу свои себе на колени. Мне приходится стиснуть их, чтобы удержаться и не начать грызть ноготь.
– Почему ты? – спрашивает Райнер. – Это то, что ты хочешь знать?
– Да. – Я поднимаю глаза и встречаюсь с ним взглядом.
Он качает головой, будто я единственная, кто этого не понимает.
– Из-за этого, – говорит он. – Ты не представляешь, какой тебя видят другие. Ты невероятна.
И он целует меня. По-настоящему, в губы. Я хочу что-то сказать, но слова теряются в нашем поцелуе. Путаются в его волосах, и кончиках пальцев, и между ударами сердца. «Ты невероятна». Когда его губы накрывают мои, а рука лежит у меня на талии, эти слова – единственное, что имеет значение. Это то, как он видит меня. Это то, что он ко мне чувствует.
Его руки повсюду: у меня на спине, на талии. Он прижимает меня к себе. Я тянусь к нему и вжимаю руки в его плечи, стискиваю мышцы. Чувствую, как он дышит мне в рот, но не разрывает поцелуй. Он продолжает целовать меня, и потихоньку я тоже начинаю чувствовать это. Что он, возможно, прав.
Глава 16
– Ты правда с этим мальчиком? – Голос моей матери прорывается сквозь помехи. Она всегда звонит мне по мобильному, потому что у нас дома нет тарифа для междугородных звонков, но сотовый сигнал часто плохой.
– С каких пор ты читаешь таблоиды? – спрашиваю я. Я стою у себя на кухне и смотрю на статью с заголовком «Райнер Девон и Пэйдж Таунсен заперты на Гавайях со своей любовью». Они снова напечатали то фото из «Фиш Маркета», где мы с Райнером прижимаемся друг к другу лбами. Разве они не публиковали то же самое пару недель назад? Почему это все еще актуально?
– С тех пор, как моя дочь попала на их страницы, – говорит она. Даже при такой скверной связи я слышу в ее голосе резкость.
– Ты правда всему этому веришь? – спрашиваю я. Я не задумываюсь о том, что на самом деле изменилось с тех пор. Например, мы с Райнером поцеловались. Несколько раз.
– Не знаю, милая, – говорит она.
Я кладу журнал.
– Ты что, действительно подписалась на Star?
Я все еще не верю ей. Моя мать не нашла бы таблоид, даже если он был единственной книгой в школьной библиотеке. А их, естественно, там нет. Она делает покупки в местном фермерском магазине, не в супермаркете, и из прессы там есть только Yoga Journal и куча брошюр по астрологии.
У меня другая теория.
– Тебе звонила Кассандра, – говорю я.
Мама вздыхает. Ее вздох переходит в треск.
– Пожалуйста, ответь на вопрос, Пэйдж.
– Она звонила, правда?
Воцаряется подозрительная тишина. Затем мама говорит:
– Она переживает за тебя.
Переживает за меня. Точно. Вот почему она не нашла времени позвонить мне с тех пор, как они с Джейком приезжали на съемки.
– Ей просто нужна информация, – поправляю я ее.
– Милая, мне кажется, если бы ей нужна была информация, она позвонила бы тебе. Сомневаться в Кассандре – это так непохоже на тебя. В чем дело?
Я представляю, как мама стоит в нашей кухне, где она обычно говорит по телефону. Облокотилась на столешницу или роется в холодильнике. И думаю о том, сколько времени прошло с тех пор, как мы виделись. Я не разлучалась с ней так надолго с самого рождения. Я должна сказать ей что-то важное. Что я люблю ее. Вместо этого я говорю:
– Я не хочу выносить это на публику.
