Пророк принял внезапное напряжение жертвы за последнее перед капитуляцией, самое сладкое сопротивление. Схватил за волосы, сунул руку Стрижу в штаны и довольно ухмыльнулся:
— Хочешь, мой сладкий.
— Хочу, мой сладкий. — Стриж одним движением повалил Пророка, заломив ему руки и прижав горло, чтоб не орал. — Ты себе не представляешь, как хочу…
Последнее слово он прошипел: Хисс надел его на себя, как перчатку, изменил тело. Стриж не чувствовал ни боли, ни удивления, только скользнула мысль — все равно его отымели, не Пророк, так Хисс. Словно со стороны Стриж смотрел, как покрывается серой чешуей рука, пальцы превращаются в серповидные когти. Клыков и крыльев он не видел, только чувствовал — как чувствовал голод, такой знакомый и правильный голод. Десятки, сотни душ уже принадлежали ему, оставалось лишь взять… Да, взять. Как только что взяли его самого.
— Поиграем, сладкий? — прошипел Стриж и лизнул Пророка в лицо, сдирая шершавым языком кожу с клоками плоти.
Проповедник выгнулся, изо всех сил стараясь сбросить кошмарную тварь. Стриж ухмыльнулся и чуть отпустил его горло, позволяя вздохнуть, но не закричать.
— А ты мне нравишься. Пожалуй, я тебя поцелую. Теперь мы не расстанемся, сладкий. Ты доволен?
Облизнувшись и попутно отметив, что язык стал длинным, как у муравьеда, а вкус крови дивно приятным, Стриж медленно склонился над Пророком, заглянул в глаза. Его ужас от осознания своей беспомощности перед демоном показался очень, очень смешным. И Стриж засмеялся.
Фортунато шер Альбарра
— Приветствую, брат мой! — раздался ненавистный бархатный голос.
Фортунато зажмурился от хлынувшего в палатку солнца, мысленно очертил Светлое Окружье и нацепил на лицо восторг и благоговение.
— Светлого дня, брат мой, — слабым голосом отозвался Фортунато.
— Как твоя рука? — продолжал Пророк, оглядывая внутренности палатки. Полог за его спиной опустился, и теперь Фортунато стал виден спутник фанатика: светловолосый смазливый паренек с гитарой, наверняка очередная жертва извращенца. — Хорошо ли о тебе заботится лекарь?
— Благодарю, брат мой. Ты прислал хорошего лекаря. Уверен, вскоре я поднимусь и встану рядом с тобой на борьбу во славу Чистоты. — Фортунато сделал неубедительную попытку подняться с подушек, закатил глаза и рухнул обратно. — Совсем скоро, — не открывая глаз, добавил он.
— Лежи, лежи! — Рука Пророка коснулась лба Фортунато, и генерал едва подавил дрожь отвращения. — Береги себя, брат мой. Я прикажу найти другого лекаря, этот шарлатан сгубит тебя… А пока у меня есть для тебя подарок. Помнишь, ты говорил, что любишь кардалонские песни? Мальчик хорошо играет. Ну же, взгляни на меня, брат!
Фортунато открыл глаза, готовый к очередному бою: не сломаться, но и не показать, что до сих пор сохранил волю. Пророк улыбался. Стоял над Фортунато, смотрел в упор и улыбался — почти как нормальный человек: не давил взглядом, не поглаживал свой проклятый амулет, притворяющийся Светлым Кругом. Странно, но и самого амулета сегодня не было. Неужели отдал? Но кому и зачем, он же никогда не расставался с амулетом?
— Играй, мальчик, — велел Пророк и сел рядом с Медным. — А нам с тобой надо обсудить завтрашнее взятие Иверики. Тянуть больше нельзя.
Менестрель тронул струны. По палатке разлилась тихая мелодия, запахло родными буковыми рощами, виноградниками на отрогах…
— Готова ли армия, брат? — спросил Фортунато как можно тише: хотелось слушать и слушать шелест буков, звон ручьев. Правда, что-то в этой музыке, да и в самом менестреле казалось странным. Может быть, слишком разумные и цепкие для очарованной жертвы глаза. — Завтра до полудня мы должны подойти к стенам с двух сторон…
Фортунато объяснял Пророку завтрашнюю диспозицию, стараясь не глядеть на музыканта. Быть может, ему померещился острый взгляд профессионала, а может, и нет. Восторгаясь мудростью Пророка, его дальновидностью и благородством, Фортунато продолжал давать дурные советы. И, уже прощаясь с Пророком и принимая снисходительное одобрение, чуть не вздрогнул: в ухе менестреля тускло блеснула ничем не примечательная — для тех, кто не знает наперечет содержимого королевской сокровищницы — серебряная серьга.
От ее блеска заслезились глаза. Хорошо, Пророк этого не заметил, слишком увлеченный собственным величием. Он вышел из палатки первым, а следом за ним, кинув оценивающий взгляд на Фортунато, и мальчишка-убийца.
«Ясный Полдень… Светлая, пусть мне не померещилось, — молился Фортунато, прикрывая глаза и откидываясь на подушки. — Помоги ему, Сестра, избавить Валанту от бедствия!»
Фортунато готов был молиться хоть за ткача, хоть за бешеного упыря. Самому ему не сладить с сумасшедшим менталистом минимум второй, а то и первой категории. Мало того что без армии и без собственного дара, еще и без оружия, со сломанной рукой и поврежденной спиной. Самое большее, что может Фортунато, это тянуть время и путать фанатика дурными советами, благо он безоговорочно верит в силу своего внушения и ничего не понимает в военном деле.
Фортунато молился о чужой удаче и смерти Пророка не в первый раз. Далеко не в первый. Но все прошлые молитвы оказались тщетны.
Лишь Позавчера к Пророку явился граф Сильво, первый дуэлянт столицы и отвергнутый любовник Ристаны. Не один, а с небольшим отрядом наемников. В первый момент Фортунато понадеялся, что Сильво удастся как-то остановить мятежника, ведь он — истинный шер, верный слуга короны и лучший дуэлянт Суарда… к тому же у него наверняка отличная защита от ментального воздействия…
А в следующий миг — понял, каким глупцом был. Сильво явился не как враг и даже не как переговорщик. Нет. Пророк встретил Сильво как лучшего друга, провел его по лагерю и долго о чем-то с ним беседовал в своем шатре: это было ясно из разговоров охраны. Даже привел к Фортунато, похвастаться целым генералом в верных слугах.
Задать бы Сильво десяток вопросов! Правильно задать. Так, чтобы не смог не ответить. Впрочем, его появление уже само по себе — ответ. Для начала на вопрос «чем безумному фанатику так глянулась Ристана, что он требует ее коронации». Теперь ясно, чем. Сильво отвергнут лишь для вида, чтобы мог надолго исчезать из столицы, не вызывая подозрений. И ясно, кто писал Пророку его бредовые воззвания, в которых он постоянно путается. Но совершенно неясно, откуда у него этот проклятый амулет, усиливающий в сотни раз его ментальный дар и сводящий его с ума.
Не только его.
Всех, до кого дотянется.
Какая удача, что сегодня Пророк без амулета! Удача и для Фортунато, которому с каждым днем все труднее сохранять здравый рассудок, и для мальчишки-убийцы.
