Если бы не мой внешний вид и не то, куда он меня вёз. Я села, отодвинувшись к самому окну и пытаясь справиться с нервозностью, возраставшей с каждой минутой. Как держать себя в руках и перенести то, что уготовил мне этим вечером Глеб?.. Выпить хорошенько, что ли, чтобы поменьше думать обо всём и отключить совесть и гордость? Только, будет ли вообще возможность это сделать?
— Ты напряжённая, Лилечка, — раздался голос Самойского, и его рука обвилась вокруг моей талии, притягивая ближе к нему — лимузин плавно тронулся. — Давай, помогу расслабиться, а? — его голос стал вкрадчивым, мурлыкающим, и я едва не застонала от вспыхнувшего раздражения пополам с отчаянием.
Господи, да сколько можно уже! Утром, в обед, ещё вечером предстояло что-то, а ему и сейчас подавай?! Я же не батарейка «Энерджайзер»!! Попыталась выбраться из его объятий, уворачиваясь от поцелуев.
— Глеб, не надо… Пожалуйста… — получилось слишком жалобно, и я замолчала, не желая унижаться ещё больше перед ним.
— Детка, я хочу, чтобы мои клиенты видели, как ты рада их видеть, — не внял моим просьбам Глеб, легко сжав мои запястья одной рукой и настойчиво разворачивая. — Давай, не упрямься, Лиля. Повернись и встать на колени. Не заставляй меня быть грубым.
Да чтоб ты в аду горел, Самойский. Стиснув зубы и загнав предательские рыдания, комом застрявшие в горле, поглубже, я молча подчинилась. Повернулась, опустилась на колени и опёрлась локтями на сиденье рядом, выставив на обозрение Глеба попку, едва прикрытую атласной шнуровкой на платье.
— Пошире ножки, Лилечка, — скомандовал он, и его ладонь легла на поясницу, надавив и заставив прогнуться сильнее, открыться полностью. — Во-от так, умница.
В его голосе зазвучали низкие, чуть хриплые нотки, и я опустила голову, прислонившись лбом к кожаной обивке сиденья. Да пусть уже делает, что хочет… Всё равно сопротивляться бесполезно, Глеб поступит так, как считает нужным. Почувствовала, как его большой палец медленно провёл по промежности, раздвигая складки, проник в меня, отчего мышцы рефлекторно сжались. Слабый всплеск удовольствия, даже скорее намёк на него, лениво лизнул низ живота. Я тихонько выдохнула, терпеливо ожидая, что будет дальше.
— М-м, как-то скромненько у нас тут всё, — прокомментировал Самойский, и я ощутила прилив крови к щекам от его откровенного замечания.
Палец проник глубже, а второй безошибочно нашёл чувствительную точку, начав нежно поглаживать.
— Ну давай, Лилечка, вспомни, как ты днём показывала мне себя, — снова произнёс Глеб, не прекращая размеренных движений. — Такая влажная, готовая, возбуждённая… Просто прелесть…
Память услужливо подсунула картинки, как я сидела перед камерой, и вторая волна удовольствия была жарче, а тело начало подстраиваться, подаваться навстречу и послушно изгибаться, пытаясь усилить ощущения. Чёрт. Этот гад знал, как возбудить меня, в этом ему не откажешь. Даже если я не особо горела желанием… Низ живота налился знакомой тяжестью, напряжённые соски заныли, и к ним тут же захотелось прикоснуться… А между ног потихоньку становилось влажно, палец Глеба всё легче и легче скользил по нежной плоти, заставляя кусать губы и загонять рвущиеся наружу стоны обратно в горло.
— Во-от, уже лу-учше, — вкрадчиво произнёс Самойский, и в следующий момент пальцы исчезли, отчего я чуть разочарованно не мяукнула.
Однако буквально сразу на их месте появился язык. Горячий и шершавый, он уверенно проник в глубину, тщательно вылизывая всё. Я выгнулась ещё сильнее, подставляясь под рот Глеба, чувствуя, как быстрее побежала кровь по венам, постепенно густея. А когда его губы прихватили ставший очень чувствительным, набухший клитор и втянули, я всё же тихо вскрикнула, задрожав, ослеплённая яркой вспышкой удовольствия. Последние мысли о сопротивлении и том, что не хочу, благополучно растаяли, как туман под утренним солнцем. Теперь мне было безумно жарко, и дико хотелось, чтобы Глеб довёл начатое до конца. Он же, последний раз лизнув, снова отстранился, и я чуть позорно не попросила вернуться к приятному занятию, только в последний момент задавив порыв.
— Отлично, детка, — хриплый голос Самойского заставил нервы ещё сильнее натянуться от напряжения, а дальше…
Я смутно различила какой-то шорох, и буквально через миг по уже мокрым складкам провело что-то гладкое. Но не член… А потом оно медленно проникло в меня, и я отчётливо ощутила немного прохладную, рельефную поверхность внутри, и поняла, что это. Глеб решил воспользоваться вибратором, не напрягаться лично… Когда он его включил, я не сдержалась, тихо простонала сквозь стиснутые зубы, подавшись навстречу и желая продлить эти сладкие мгновения. Мягкая вибрация распространилась по всему телу, проникла в самые дальние уголки, и внизу живота разлилось лавовое озерцо. О-о-о, бож-же мой, как же хорошо-о… Тело изгибалось, подстраивалось, я сильнее выставляла попку, зажмурившись до боли в глазах и постанывая с каждым разом, как вибратор проникал в меня. То глубже, то совсем выходил, то резиновая головка проходилась по жарко пульсировавшей чувствительной точке, окатывая обжигающими брызгами удовольствия.
Мои пальцы сжались, ногти вцепились в кожаную обивку, а внутри словно скручивалась тугая пружина. И очень хотелось, чтобы она распрямилась как можно быстрее…
— Нравится, Лилечка, да? — мурлыкнул Глеб, продолжая неторопливую, мучительную пытку удовольствием. — Вижу, о-очень, ты вся мокрая, детка… Раздвинь-ка попку, — он одним движением подвинул платье, оголив ягодицы, и отвесил звучный шлепок, так, что кожа вспыхнула, будто в неё вонзились сотни невидимых иголочек.
Прежде, чем до затуманенного сознания дошла суть просьбы, я послушно выполнила её, положив ладони и открыв себя ещё сильнее. И только когда ощутила, как палец Глеба настойчиво раздвигает тугое колечко, запоздало попыталась избежать непривычной ласки.
— Н-не… — выдохнула хрипло, дёрнувшись, но одновременно в меня снова плавно, на всю длину, вошёл вибратор, до конца, и Самойский переключил на нём режим. — А-а-ах!.. — простонала, захлебнувшись воздухом, почувствовав, как тело мелко задрожало от шквала ощущений.
Непереносимо ярких, сильных, необычных и чуточку неприятных — палец Глеба упорно продвигался, растягивая и лаская, заставляя мышцы расслабляться и впускать дальше. Господи, я думала, умру, раздираемая эмоциями, от нахлынувшего возбуждения кружилась голова и волнами накатывала слабость. Желание получить разрядку стало настолько сильным, почти невыносимым, что я тихонько захныкала, кусая губы и раздвигая попку ещё сильнее, почти распластавшись перед Глебом. Почти не помня себя от бушевавшего внутри урагана и готовая упрашивать и умолять. Из сознания испарилось то, что мы едем на какой-то вечер, где я должна быть послушной и выполнять все желания трёх незнакомых мужиков ради заключения выгодного для Самойского контракта…
Когда же место пальца занял вибратор, начав настойчиво проникать в меня немного с другой стороны, готовя и здесь, я тяжело задышала, тело само подалось навстречу, распаленное и сгорающее от возбуждения. Признаться, вот так я не очень любила, и слава богу, что Глеб крайне редко увлекался таким способом. За два месяца раза три, и то больше в качестве наказания. Но сейчас сил возмущаться уже не осталось, во мне плескалась чистая страсть, требовавшая удовлетворения, и неважно, каким способом. И а-ах, как сладко всё-таки двигался в попке вибратор!.. Кажется, я стонала без перерыва, окончательно уплыв из реальности и готовая сама потянуться пальцами в горевшему огнём клитору. Внутри всё дрожало и вибрировало, от предвкушения и нетерпеливого ожидания мышцы внизу живота то и дело скручивали болезненные спазмы.
