— Да ладно, Лилечка, иди к нам, — не отставал Второй — или Третий, бес их разберёт, — и пришлось сползти к краю кровати, молча складывая витиеватые ругательства на голову настойчивого.
Отстранённо отметила, что этот успел накинуть короткий шёлковый халат, и судя по тонкому аромату мужского геля, даже принять душ. Ещё одна сволота, которой захотелось вмазать по физиономии, однако новость про ванную порадовала. Ехать домой, как есть, жутко не хотелось. Хотя бы смыть грязь, если уж одежду сменить не получится. Надеюсь, Аня будет спать, потому что не хочу врать, почему я в таком виде с якобы совещания являюсь. Моя сестра, конечно, в некоторых моментах наивная, но не дура. Меня обняли, довели до дивана, усадили — с другой стороны сел оставшийся мужчина, сунули в руки бокал с шампанским. Тот, что в халате, положил руку мне на плечи, наклонился, согревая дыханием щеку.
— Ты просто огонь, крошка, — одобрительно произнёс он и кивнул на бокал. — Выпей, промочи горло.
Признаться, не очень хотелось, на голодный желудок, да с усталости — точно пузырьки в голову ударят. С другой стороны, если меня ждёт второй раунд, так сказать, празднование заключения сделки… Я на мгновение стиснула зубы, а потом залпом опрокинула в себя сразу половину бокала, глядя перед собой невидящим взглядом. Фальшиво улыбаться или изображать радость сил уже просто не хватило, и пусть Глеб злится, сколько угодно. Я не шлюха, чтобы получать от этого всего удовольствие! И меня никто не спрашивал, хочу ли вообще… Бокал вынули из моих пальцев, и чья-то ладонь легла на бедро, медленно провела вверх и настойчиво потянула в сторону.
— Ли-иль, а покажи, как ты себя ласкаешь, м-м? — вкрадчиво попросил тот, который в халате, и его дыхание участилось, пальцы убрали с шеи прилипшую прядь, отчего по коже разбежались мурашки. — Мне нравится смотреть, как это делают девочки.
Господи, нет. Не хочу… Я напряглась, сопротивляясь нажатию, и очень некстати посмотрела на Глеба — тоже уже в халате, стоявшего около стола у окна. Шторы, естественно, были задёрнуты. Самойский держал бокал, всё так же лениво улыбался, но в глазах улыбка не отражалась. Лишь холод и равнодушие, а ещё — предупреждение. Он следил за мной, несмотря на то, что договор подписан, и мне по-прежнему лучше быть хорошей девочкой. Спину будто припорошило снежком, я замерла, как кролик перед удавом, не в силах отвернуться от его лица. И позволила ладони мужчины в халате уложить мою ногу ему на колени.
ГЛАВА 10
То, что второй проделал то же самое с другой ногой, снова выставляя самое сокровенное на всеобщее обозрение, я отметила лишь краем сознания. Как и то, что мою грудь обхватила ладонь, начав поглаживать острую вершинку, но тело не спешило откликаться, замороженное пристальным взглядом Глеба. Он же склонил голову к плечу, заинтересованно рассматривая меня в непристойной позе, пока его приятель перечитывал контракт, и сидевший рядом со мной мужик в халате заговорил снова:
— А давай, кино посмотрим, Лилечка? — предложил он и лизнул в шею, его палец легко провёл по моим набухшим складкам, ещё остававшимся влажными. — Ты такая… сочная, детка, — в голосе мужчины появились хриплые нотки.
Я робко надеялась, что он удовлетворится только наблюдением. Боюсь, если меня ещё раз попробует кто-то поиметь, неважно, куда, я просто буду лежать бревном, равнодушно дожидаясь, пока всё закончится. Мои внутренние резервы закончились, и даже угрозы Глеба не заставят изображать дальше радость от происходящего и отвечать на ласки. Между тем, ладонь на груди сменили губы, горячие и жадные. Они захватили в плен твёрдую горошину, втянули в рот, и язык пощекотал, заставив меня слабо вздохнуть. По коже разбежались мурашки, а мышцы внутри всё-таки непроизвольно сжались, реагируя на прикосновение. И тут на экране появилось изображение… Широкая кровать, я на ней, и Витальич со своим приятелем, активно трудятся надо мной. Мои красноречивые стоны, покорная поза, а потом картинка сменилась на крупный план… Господи. Глеб что, снимал всё это?! А я не заметила?! М-мать.
— Хорош-ша-а, — протянул с восхищением тот, что в халате, и его пальцы раздвинули нежную плоть. — Приступай, Лиля. Покажи мне, — повелительно бросил он и даже наклонился вперёд, переведя взгляд на то, что находилось между моих раскинутых ног.
А губы второго продолжали посасывать мою грудь, и ладонь мяла полушарие, язык облизывал вершинку, и зубы чувствительно прикусывали, заставляя дышать всё чаще и тяжелее. Моя рука потянулась вниз, я сглотнула вязкую слюну, не в силах отвести глаз от экрана. Зрелище члена, поршнем входившего в мою попку, неожиданно отозвалось болезненной вспышкой в промежности. Едва подушечка коснулась скользкого клитора, мягко нажала на него, проникая дальше в горячую, шелковистую глубину, я судорожно вздохнула, запрокинув голову. Эмоции всколыхнулись, ощущения прошлись по измученному телу бодрящей волной, разлились внизу живота жарким озерцом. Бёдра послушно подались вперёд, продлевая движение, ногти второй руки царапнули обивку дивана, и боль смешалась с удовольствием в жгучий букет, в котором больше всего было крапивы… Чёрт, на этот раз я назло всем получу своё, хрен с ними, с установками. Имею право на вознаграждение, за то, что весь вечер была послушной девочкой на радость этим любителям клубнички.
Краем уха уловила тихое шипение, и чужие пальцы шире раздвинули уже откровенно мокрые складки, раскрывая до предела. Я выгнулась так, что в пояснице кольнуло, и зажмурилась, не желая видеть то, что показывал экран. Как меня имеют двое мужиков, а я покорно подставляюсь им… И самое поганое, что одна только мысль об этом, о том, что со мной было, заводила так, что от вспыхнувших эмоций сводило челюсти. И все это видели, видели моё возбуждение, как меня трясло от желания кончить, и уже плевать, что делаю это при зрителях. Когда ты наедине с собой и своим телом, представлять можешь всё, что угодно, об этом никто кроме тебя не узнает, и можно не сдерживать фантазию. Ведь ты никогда не попробуешь это всё в реальности, это всего лишь горячие картинки, как голые бабы в мужских журналах.
Я никогда не стеснялась того, что представляла, лёжа в кровати в темноте своей спальни. Не смущалась от собственных действий, потому что они приносили мне удовольствие, что в этом плохого? Но сейчас… На меня смотрели, мои эмоции и чувства вывернули наизнанку, перетряхнули и представили всем на обозрение. Опошлили и облили грязью. Чёрт, да никогда я не мечтала поучаствовать в горячей групповушке на самом деле, хотя представлять эти картинки нравилось! Но — исключительно наблюдателем, не более. Всё это вихрем пронеслось в голове, а палец не останавливался, уверенно лаская, и вскоре к нему присоединился ещё один, чужой. Подхватив быстрый ритм, он то погружался в меня, то выходил, добавляя ярких ноток в нараставшее удовольствие, я смутно слышала бормотание и была очень рада тому, что сквозь звон в ушах не могла разобрать слов. Не хотела, чтобы моё хрупкое уединение, даже его видимость, что-то нарушало… Внутри всё задрожало в предвкушении, я стиснула зубы, сдерживая стон, всего лишь на мгновение замерла и мягко надавила на пульсировавший жаром бугорок, сорвавшись в пропасть удовольствия.
