— Ну, что он?
— Ничего. Подумаешь, небольшое приключение. Без последствий. Забудь.
— Я-то забуду, не вопрос. А ты?
Нюська фыркнула с независимым видом.
— А я взрослая свободная женщина. Кого хочу, того в примерочной и трахаю!
— Что, прямо в примерочной? У-у-у, за такое я тебе даже Котика простить готова!
Нюська фыркнула, но с такой довольнющей мордой, что я не удержалась, зааплодировала. Вот это я понимаю — нормальная Нюська! А не рохля с глазками долу и ручками под фартучком, вся такая женственная и с пригоревшим фрикасе.
— А я говорила, что Шариков — отстой! Уж если первый встречный, и то лучше. Ну лучше же, а, Нюська? Мы его найдем!
— Янка, не сходи с ума. Что значит найдем? Что я ему скажу, если найдем? Нет. Забудь. И вообще… ты знаешь, что за нашим украинским шейхом тут полгорода охотится?
— Догадываюсь, — вздохнула я, позволяя Нюське перевести тему. — Что-то интересное узнала?
— Ага. Там, в «Бляхином клубе», целая облава. В смысле, засада. Штук десять хищниц при полном параде, — хмыкнула Нюська и принялась в красках описывать их реакцию на вошедшего в ресторан Тренера, да еще с дамой.
Я кивала, задавала наводящие вопросы и смеялась вместе с ней. Но! Если Нюська думает, что я в самом деле забуду — это она зря. Я девушка незлопамятная, поэтому все записываю. И этого ее красавчика найду. Может… может, это судьба Нюськина! Ну хоть на ближайший месяц. Клин надо вышибать клином, а эльфа — эльфом. То есть она не сказала, что ее потрясающий проходимец из магазина похож на эльфа, но догадаться-то не сложно. Ей только такие и нравятся.
Хотя на мой взгляд — и Тренер ничего так. И судя по Нюськиному рассказу, на сей раз куда более подробному, мужик он серьезный и основательный. Так что эльфа я ей точно найду, а если нет — уж этот будущий мэр от нас точно не уйдет! Главное, о Шарикове систер и думать забудет, не будь я Преображенская!
Глава 10. Очнулся, гипс
И даже просто идя выпить чаю —
по жизни ничего не исключаю.
(В.Вишневский)
Лоуренс
Ангел. Он видел настоящего ангела.
С этой мыслью он проснулся. В незнакомом месте, с больной головой — и совершенно идиотской улыбкой. Казалось бы, как можно ощущать себя счастливым, когда у тебя ломит все кости и любое движение причиняет боль?
Можно. Даже нужно! Потому что он жив — и к нему приходил ангел. Приходила. Лоуренс точно знал, что ангел — девушка, что у нее глаза цвета весеннего неба и нежные руки.
Правда, он понятия не имел, кто она такая, но это такие мелочи!
Несущественными мелочами казалось все, начиная от тугой повязки на ребрах и заканчивая запахом свежей капусты и кудахтаньем где-то неподалеку.
Он жив — и он ее найдет, а потом…
От этого «потом» губы сами собой растягивались в улыбке, а в сердце пели соловьи.
Даже понимание того, что он самонадеянный идиот, не портило настроения. Почему идиот? А потому что попался в примитивную засаду, категорически недооценив противника.
Правильно говорил дед, полковник Джейкобс: самая глупая и самая опасная ошибка — недооценивать противника. На этом Лоуренс и погорел. Привык, что если уж попался серьезный объект, то и охрана у него будет серьезная, и близко к нему никакого «уфолога» не подпустят. Да и устраивать схрон или перевалочный пункт в заброшенной усадьбе с привидениями и забором типа «дуршлаг» — полный идиотизм. Ведь в руины обязательно будут лазить мальчишки, совершенно неважно, в какой стране происходит дело, дети везде одинаковые. И русские алкоголики с наркоманами мало чем отличаются от английских или, допустим, тайских.
А уж новенькая железная дверь посреди руин — это и вовсе нечто из комиксов. Той двери разве что не хватало надписи «бандитские сокровища, сделано в Китае».
Короче говоря, надо было сразу, как только из кустов показалась пара подозрительно трезвых аборигенов, бить на поражение, а не отыгрывать растяпу-уфолога. Вот пока он заговаривал зубы тем двум, их подельники и огрели его по голове кирпичом, метко пущенным откуда-то сзади. А против кирпича по голове, как известно, бессилен даже Джеймс Бонд.
О твердости собственного черепа и везучести, достойной Бонда, была его первая более-менее связная мысль — когда образ золотоволосого ангела слегка поблек под гнетом суровой реальности. Голова и треснутые ребра болели нещадно, но главное, его не убили. Не очень понятно, почему. Явно же собирались, такие вещи Лоуренс чуял самым чувствительным местом любого шпиона, то есть задницей. Впрочем, сквозь болезненную муть вспоминалось нечто странное. Вой, мечущийся красный свет и приказ одного из боевиков: «Дети, …(аутентичный мат), уходим». А потом Лоуренса куда-то потащили.
Вот там, куда его притащили, он видел ангела. Дважды. И во второй раз ангел совершенно точно хотел(а) его поцеловать.
Правда, сейчас он был один. Судя по звукам и запахам, в сельском доме.
Открыв глаза и невольно поморщившись от боли в отекшей скуле, Лоуренс огляделся. Щелястый беленый потолок, древняя мебель и цветастые занавески на маленьком окне. За окном — закат. На тумбочке флакон с чем-то лекарственным, упаковка стерильного бинта, фаянсовая тарелка с использованными шприцами и тремя пустыми ампулами. На стуле — сложенная стопкой одежда. Новая, мужская, с магазинными ярлыками.
Что ж. Ему попался не только красивый и нежный, но и заботливый ангел. И он обязательно познакомится с ней поближе. Очень-очень близко.
Пока же надо одеться, найти туалет и раздобыть телефон. Его-то телефон наверняка забрали боевики вместе с бумажником, часами и кольцами. Толку им от его телефона не будет, чтобы взломать защиту нужен минимум хороший хакер. А вот Грег Смитсон, не получив положенного сообщения утром и услышав при звонке «абонент недоступен», наверняка уже ищет коллегу с собаками.
— Добрый вечер, мадам, — со всей возможной вежливостью поздоровался Лоуренс с хозяйкой дома.
Она обнаружилась на кухне, а кухня — по запаху капусты и мерному стуку ножа о дерево. И выглядела совсем не так, как Лоуренс ожидал. Никаких уродливых цветастых юбок и растянутых кофт с люрексом, которыми щеголяли местные кумушки. Никаких крашеных кудряшек и неохватно-сферических фигур. Мадам домохозяйка была одета в спортивный костюм, волосы повязывала косынкой на пиратский манер, имела почти военную выправку, сухощавую фигуру и ловко рубила капусту здоровенным тесаком. Почему-то Лоуренсу показалось, что именно так выглядели члены русского сопротивления времен второй мировой. Партизаны. Да, точно. Мадам так и хотелось назвать этим вкусным и ярким словом «партизанка».
— А, проснулся, — ворчливо отозвалась мадам. — Крали твои ушли на променаду.
Лоуренс с трудом сообразил, что крали — это девушки. Его девушки. А променада, видимо, прогулка.
