— Знаешь, Ним, если бы мы ехали дальше на восток или на север, я бы тебя взял, правда. Ты хороший товарищ. Но наш путь лежит на юг, в Гетаю. Не мне тебе говорить, как там жалуют альвов. В клетку захотелось?
Видунья сжала губы так, что они побелели. Помолчав немного, сказала:
— Я полуальв. Меня выдают только уши, а их не видно! — и показала на красный платок наёмницы на голове.
— Тебя выдаёт отсутствие ума, — с усмешкой возразил тарс и повёл лошадей в конюшню.
Нимфириель не отставала.
— Я переоденусь в традиционный наряд гетаек. Они все носят платки.
— Да тебе хоть мешок на голову надень, ты всё равно привлечёшь внимание!
— Правда? — заулыбалась девушка, машинально поправляя волосы кокетливым, извечно женским движением.
Радомир заметил это и, сплюнув в сердцах, пошёл за водой. Когда вернулся, альвийка всё ещё крутилась неподалёку. Мужчина мученически застонал.
— Ним, отстань по-хорошему! Иначе свяжу, запру в комнате и правда вызову деда или отца.
Но видунья упорствовала.
— Я понимаю, что путешествие опасное… Я справлюсь.
Мужчина покачал головой, молча сделал свою работу и пошёл в дом. Лан не удивился, когда следом за тарсом в комнату вошла альвийка. От её непрекращающихся уговоров у Володаровича уже сводило зубы, и дёргался глаз. А Нимфириель понимала: заставить она не может, только уговорить.
— …Вряд ли кто меня заподозрит. А если заподозрит, вы прикроете, — продолжала она убеждать, пока не особо успешно.
— Зачем нам лишние трудности? — шипел Радомир.
— А представь, что с вами отказались говорить. Я ведь смогу незаметно посмотреть их думы…
Лан ис-Короуш, прислонившись к стене, с интересом наблюдал за происходящим, но даже он не мог точно сказать: кто кого переубедит.
— А воздыхателей твоих гонять кто будет?
— Каких воздыхателей? У меня их нет!
— Появятся, — уверенно заявил Володарович. — Мы же будем в Гетаи. Там мужики на красивых баб смотрят только с одной целью: соблазнить.
— Ты утрируешь.
Тарс растерянно моргнул, споткнувшись о незнакомое слово, потом выругался.
— Слушай, ты надоела этими учёными словечками!
— Так я же учёная!
— Вот и умничай здесь. А мы уж там как-нибудь по-нашему, по-простому.
И Нимфириель, видя, что уговоры не помогают, стала давить.
— Колдун, ты мне слово дал! Забыл?
— Я же не думал, что ты за мной потянешься! — тарс зло зыркнул на неё.
— Слово есть слово. Держи, раз обещал!
Радомира уже основательно трясло от ярости, а руки чесались отлупить эту упрямицу.
— Я дал, я и назад заберу! Да кто ты такая, чтобы я перед тобой оправдывался?
Сказал зло, ядовито, намеренно желая обидеть, причинить боль, заставить Нимфириель уехать. И пускай потом мстит, гоняя его по околицам. Не привыкать! Главное, что будет живая и невредимая! Чего мужчина совсем не ожидал, так это распахнутых глаз и повисших на ресницах слёз. Он осёкся на полуслове, удивлённо глядя на альвийку. За три года вражды Радомир столько всего наговорил видунье, но она не заплакала ни разу! А сегодня… Нимфириель, опомнившись, быстро отвернулась и, будто бы поправляя волосы, смахнула слезинки с глаз, даже не догадываясь, что творится в душе колдуна. На Володаровича никогда не действовали женские слёзы, ни настоящие, ни искусственные. Он искренне не понимал, почему остальные мужчины так их боятся. А сейчас испугался сам. Оказалось, что куда хуже рыдающей девушки — девушка, старающаяся не заплакать.
Альвийка вздрогнула, когда колдун присел рядом.
— Нимфириель, пойми, я же не просто так не беру тебя с собой. Мы сами не знаем, куда едем. Может оказаться, что на ходу придётся менять все планы. Да какие, к шишам, планы!? У нас даже плана нет! Мы едем наобум!
Радомир ждал её ответа, а ответа не было. Только сжались кулаки на коленях, обтянув кожей тонкие косточки.
— Ним…
Он не договорил, буквально кожей чувствуя, как вырастает стена между ними. Как отгораживается видунья, прячется за знакомой маской равнодушия и безразличия. И это вдруг оказалось невыносимым.
— Собирайся! Чёрт с тобой! — не выдержав, рявкнул колдун.
— Рад! — Лан непонимающе глянул на товарища. — Зачем?
— Затем!
Радомир и сам толком не понимал, почему согласился. Он устало потёр переносицу и глянул на притихшую видунью. Та боялась пошевелиться, до конца не веря собственным ушам. Колдун прошипел:
— Выезжаем завтра на рассвете. Успеешь собраться — поедешь. Нет — ждать не будем.
И ушёл из комнаты, громко хлопнув дверью. Лан со вздохом повернулся к оживившейся альвийке:
— И что с тобой делать, скажи на милость?
— Помоги советом: где можно в это время купить нормальное гетайское платье?..
К ночи всё было готово. Нимфириель с помощью миконца быстро нашла необходимое: одежду, обувь, и обновила запас снадобий и трав. А между делом видунья и рыжий волхв успели присмотреться друг к другу. Лан ис-Короуш полностью оправдывал своё имя, которое в переводе означало «добрый». Спокойный, улыбчивый, редко повышающий голос мужчина старался решать вопросы тихо и по возможности мирным путём. Но девушка догадывалась, что при необходимости миконец, не задумываясь, достанет оружие. И рука его не дрогнет. Не за добрые глазки Лан получил седьмой порядок.
К позднему ужину миконец и альвийка спустились вместе, общаясь как старые знакомые. Радомир уже сидел за одним из столов в общем зале. Тарс был не в духе. Сожалел ли он о своём решении? И да, и нет. Понимал, что видунья пригодиться им, и не только своим даром. Что след действительно может привести к альвам и кто, как не она, тогда поможет им?! И в то же время, если с Нимфириель что-то случится, её родичи его уничтожат. Да он сам себя не простит!.. Володарович хмуро глянул на спускающуюся по лестнице парочку, но промолчал. Решение принято. Нечего сейчас идти на попятную!
Пока мужчины налегали на сытный ужин, альвийка потягивала травяной отвар вприкуску с сушеными ягодами земляники. А потом и вовсе отвлеклась, разглядывая вновь прибывших гостей. Хозяин постоялого двора, подливая Лану квас, недовольно глянул на девушку и тихо поинтересовался:
— А что сестрица ваша не ест?
Миконец застыл, с прищуром поглядывая на Нимфириель:
— Сестрица?.. А как вы догадались, милейший, что это моя сестра?
— Так что тут непонятного? — удивился мужчина. — Схожи вы. А разве нет?
Лан усмехнулся:
— Да-да, вы абсолютно правы. Это моя сестра.
— Так что не ест-то ничего, спрашиваю?
