— Ну, тётушка!.. — прошипел он.
Девушки выглядели прекрасно. Но если Озгюр не сводил влюблённых глаз с Хадиль, облачённой в алое платье, а Лан со счастливой улыбкой смотрел на обеих, то Радомир не мог отвести взгляд от Огнеяры. Лишь на мгновенье убийственно глянул на довольную тётку. Та вскинула бровь в немом вопросе. Действительно, упрекнуть Умут было не в чем. Истинная гетайка, которую с детства учили, что сила женщины в её красоте, знала толк в искусстве обольщения.
На видунье был шёлковый костюм сливового цвета из широких брюк и длинной туники. Никаких глубоких вырезов и разрезов. Только ткань такая, что каждое движение девушки превращалось в пытку для мужчины. Видеть все соблазнительные изгибы, подчёркнутые тонким шёлком, плавные движения, словно обтекаемые одеждой. Это будоражило воображение и вызывало определённые мысли. Пока Огнеяра спустилась вниз по ступеням, мужчина думал уже далеко не о прогулке. Частое глубокое дыхание и глаза, вспыхнувшие огнём, выдавали его с головой. И если Озгюр ничего не заметил: сам был не в лучшем состоянии, — то Лан всё понял и понимающе улыбнулся, хлопнув приятеля по плечу. Володарович вздрогнул и тряхнул головой, прогоняя наваждение. А Огнеяра крутанулась на носках, демонстрируя россыпь рыжих косичек с вплетёнными разноцветными камнями. Ткань издевательски скользнула по аппетитной… Колдун сглотнул и быстро отвернулся.
— Как я выгляжу? — весело, даже чуть кокетливо поинтересовалась девушка у друзей.
— Мы никуда не идём, — оборвал Радомир её веселье.
— Почему? А как же прогулка? — не поняла альвийка.
— Погуляла уже, пока по лестнице спускалась!
Мужчина, рыбкой обогнув растерянную девушку, вернулся в дом. Скрипнул зубами, услышав за спиной смех приятеля. Лан и Огнеяра пошли за ним. А Умут, подхватив Хадиль под локоток, шагнула к воротам.
— Сами разберутся.
Озгюр, улыбаясь, направился следом.
Огнеяра догнала колдуна, когда тот уже выходил во внутренний дворик.
— Радим, что это значит?
— Ничего!.. Ты сюда не прихорашиваться приехала.
Альвийка сначала растерянно выдохнула:
— Но я… — а потом возмутилась. — Ты же сам меня с Умут на базар отправлял!
Но Володарович демонстративно не слушал её, чувствуя досаду и злость на собственную слабость. Предупреждающе глянул на ухмыляющегося приятеля:
— Лан, пойдём подумаем над тем, что сказал Озгюр… Может, завтра съездить в порт? Вдруг удастся что-нибудь выяснить?.. — и повернулся к застывшей девушке. — Ты с нами?
Видунья, вздохнув, направилась за волхвами. А Радомир торопливо отвернулся, чтобы не видеть, как красиво она идёт, такая желанная, манящая…
— Думаешь, стоит? — ис-Короуш неуверенно почесал макушку.
Володарович даже не сразу понял, о чём он говорит. А когда сообразил, насторожился. Если Лана не тянет на тот островок, значит это ложный след.
Они устроились неподалёку от журчащего фонтана: здесь было прохладнее, да и шум льющейся воды заглушал слова, на случай если бы кто-то захотел подслушать разговор.
— …Лан, вспомни, именно в Тикариисе замечали странные видения в ту ночь, когда пропал меч-кладенец.
— Я-то помню. А ты помнишь, что именно туда Веролюб отправил наставника Дрогорада?
Волхвы обменялись выразительными взглядами. И вдруг Радомир заметил, как напряглась Огнеяра. До этого она тихо сидела на скамейке, наблюдая за бабочкой, порхающей над журчащими струями. Всё-таки обиделась на него и почти не участвовала в разговоре. А это встрепенулась, вскинула голову и застыла: «слушала».
— Кто-то приехал, — она посмотрела на мужчину. — Кто-то чужой.
И торопливо поправила платок, пряча свои альвийские ушки.
— Ждите здесь, — велел Володарович, поднимаясь.
Но вернулся он очень быстро и с весьма довольным лицом.
— Ну? — Лан, не скрывая интереса, смотрел на приятеля.
— Это гонец от Ильяса, — пояснил Радомир, широко улыбаясь. — Князь дал добро на посещение его библиотеки.
…
На всё побережье славился инасийский базар. Когда Ильяс перенёс сюда столицу, город начал быстро расти и шириться, в том числе и торговая площадь. И если некоторые продавцы по-прежнему раскладывали свои товары прямо на улице, то купцы побогаче, торгующие дорогими тканями или золотом, выкупали небольшие помещения и нанимали помощников. С раннего утра и до вечера здесь шумели людские голоса, звучала музыка, а в воздухе витал запах специй. И двигалась, как море, разноцветная толпа. В дверях лавочек расхваливали свои товары купцы, зазывали покупателей. Громко приветствовали друг друга знакомые, радуясь встрече. И безмолвно скользили женские фигуры, закутанные в яркие платки. Это был город в городе!
Весело переговариваясь, бродили по торговым рядам обычные горожане в простой, поношенной одежде. Они почтительно отступали в сторону, стоило появиться какому-нибудь знатнику в дорогом, шитом золотом кафтане. А богатые гетайки предпочитали передвигаться в паланкинах, прячась от чужих взглядов за нарядными занавесями. Тётушка Умут отказалась от носилок: на базаре она выбирала удобство, возможность посмотреть товар близко, пощупать его — да что там! — поторговаться с купцами, наконец!
Гетайка уверенно шла по торговому ряду, только развевался за спиной вишнёвый платок. Четверо слуг ограждали госпожу и её спутниц от зевак и воришек.
— Девочки, не отставайте! — покрикивала тётушка, когда Хадиль и Огнеяра отвлекались на какую-нибудь местную диковинку.
Альвийка в который раз переглянулась с Хадиль. Видунья искренне не понимала, зачем они здесь? Стараниями тётушки Умут у неё уже было несколько подходящих платьев. Но отказаться девушка не посмела: видела своим даром, какое удовольствие испытывает женщина, заботясь и хлопоча над ними!
Девушки уже побывали в нескольких лавках. А тётушка привела их в новую. Огнеяра восхищённо разглядывала ткани. Одни были плотные, тёплые, другие, наоборот, прозрачные, как паутинка, третьи — расшитые драгоценными камнями. В Гетаи любили богатство и роскошь во всём: в одежде, в украшениях, в жилище. Продавец, узнав Умут, торопливо разворачивал свёртки, демонстрируя свой лучший товар. Хадиль уже выбрали и ткань на платье, и кружево к нему. Когда мужчина показал лёгкий синий шёлк, тётушка оживилась:
— Огнеярушка, а ну-ка подойди!.. Сними платок!
Купец тут же отошёл в сторону. А гетайка накинула нежную лазурную ткань на плечо девушки и довольно просияла.
— Самое то!
— Умут, мы скоро покинем ваш гостеприимный дом. Нас вновь ждёт дорога, — напомнила видунья. — Зачем мне там новое платье?
— Устроим праздник перед вашим отъездом! — выкрутилась женщина.
— Вы так рады, что мы уезжаем? — лукаво улыбнулась Хадиль.
