— Ну и место для чтения ты выбрала! Метель вот-вот начнётся!
Альвийка резко вскинула голову, недоверчиво разглядывая подошедшего мужчину:
— Колдун?
— Он самый! — волхв отвесил шутливый поклон.
Нимфириель всё ещё не в силах поверить своим глазам, медленно спустилась по ступеням вниз и подошла ближе:
— Ты здесь?.. Что привело тебя в Элимейс?
Тарс поморщился от официоза в её голосе, но решил ответить по всем правилам.
— Я счастлив, что моя дорога привела меня сюда! Ибо нет других городов, сравнимых по величию с этим! — он обвёл рукой окружающее пространство.
Теперь уже нахмурилась альвийка, но тем не менее кивнула:
— Элимейс славен своими жителями. И открыт тем, кто идёт с добром в сердце и светом в душе. Тебе здесь всегда рады, Володарович!
— Благодарю, моя прекрасная госпожа! Да осветят звёзды твои дороги!
Нимфириель нахмурилась ещё больше, помолчала, а потом не выдержала:
— Что ты несёшь?
— А ты? — Радомир вскинул бровь и, выждав немного, тепло улыбнулся: — Давай ещё раз!.. Я не видел тебя больше года. И я рад нашей встрече, альвийка!
Девушка улыбнулась в ответ, протягивая руки:
— Неужели скучал?
— Ага, мечтай! — усмехнулся мужчина, бережно сжимая прохладные ладони.
Они не спеша направились к дому.
— Ты по делам здесь?
— Да. Мы прибыли в столицу утром и сразу отправились во дворец к Кахарону. Только-только освободились.
— «Мы»? — уточнила девушка.
— Я путешествую не один, Ним. Со мной ещё один волхв. Он, кстати, в доме нас дожидается.
Альвийка понятливо кивнула, а внутри задрожал тревожный звоночек.
— Колдун, что-то случилось?
Радомир умоляюще глянул на неё:
— Нимфириель, мы с дороги: устали и голодные, как собаки. Давай ты сначала побудешь радушной хозяйкой, а после мы поговорим.
— Конечно-конечно! — спохватилась девушка, прибавляя шаг. — Что это я, в самом деле?
А в богато обставленном зале их ждал не только невозмутимый Лан ис-Короуш, но и подоспевший хозяин дома, нервно вышагивающий из угла в угол. Ланрасул зло глянул на Володаровича:
— Успел-таки?
Радомир с невинным видом развёл руками:
— Прости, не знал, что ты захочешь лично проводить нас. Увидев тебя с достопочтенным Лунхаром, я не решился отвлечь вас от державных дел.
Ланрасул отчётливо понимал, что над ним издеваются, но придраться не мог. Проклятый смертный не давал ни одного повода вышвырнуть его из дома. А ещё приказ Кахарона!.. И ведь не объяснишь владыке, почему он не хочет видеть волхва в своём доме! Иначе придётся рассказать и про охоту на дочь и про охоту дочери на этого жалкого человечка. А самое неприятное — придётся давать объяснения, почему они с Лунхаром это допустили.
Альв смерил мужчину презрительным взглядом и отвернулся.
— Вилиан, — он позвал слугу, — проводи наших гостей в свободные покои.
— И вели накрыть стол, — это уже вмешалась Нимфириель.
Ланрасул посмотрел на дочь:
— Милая, пройди в мой кабинет, — потом кивнул застывшему слуге: — Выполняйте распоряжение госпожи.
Альв покинул зал, за ним вышли и гости. Нимфириель тревожно смотрела вслед волхвам, поднимающимся по лестнице, и жалела, что мама уехала: Аренлие в один миг успокоила бы разбушевавшегося мужа. А Ланрасул был очень зол, девушка видела это и без своего дара.
Мужчина с обманчиво спокойным видом поглядывал в окно на начавшуюся метель. Едва дочь опустилась в кресло, спросил:
— Что он хотел от тебя?
— Я не знаю. Мы не успели толком поговорить.
— Очень хорошо, — кривая ухмылка мелькнула на губах альва. — Собирайся, Нимфириель, ты уезжаешь из города.
— Что? Почему?
Ланрасул прищурился:
— Ты знаешь почему. Сегодня вечером вместе с дедом ты поедешь в «Соловьиные заросли».
— Но на улице метель?
— Она не продлится долго.
Нимфириель обиженно глянула на родителя.
— На какое время ты меня гонишь?
Тот тяжело вздохнул:
— Я не гоню, милая. Я за тебя беспокоюсь. Как только эти люди покинут Элимейс, ты вернёшься.
— Мы с Радомиром больше не враги, — напомнила девушка. — Он признал свою ошибку и извинился.
— Поэтому тарс ещё дышит, — зло прошипел в ответ Ланрасул. — Но с каким удовольствием я воткнул бы в него свой меч!
Нимфириель испугалась за колдуна.
— Я никуда не поеду!
Альв долго смотрел на дочь, потом тихо сказал:
— Поедешь.
И девушка от бессилия сжала кулаки. Даже Лунхар не спорил с Ланрасулом, когда тот начал говорить так: тихим голосом и с непонятной улыбкой на лице. Ибо хорошо знал, чем чревата ярость этого альва с обманчиво невинным взглядом. Дроу во время Третьей альвийской войны называли его Смерть с добрыми глазами.
— Как скажешь, отец. Но прошу, позволь мне поговорить с нашими гостями перед отъездом! Пожалуйста!
Ланрасул собирался отказать, но заметив умоляющие перепуганные глаза единственной дочери, через силу согласился. Наверное, Лунхар прав: он чересчур добр к своим самым дорогим женщинам. Альв прикрыл глаза и взмахом руки отпустил Нимфириель. А мысли уже были с Аренлие. Значит, любимая жена, нарушив его запрет, снова участвует в скачках?! И скорее всего, собирается признаться после, когда причин для волнения у него уже не буде?! Однако!.. Ланрасул криво усмехнулся, а в голове зрели планы сладкой мести.
Радомир ничуть не удивился, узнав про внезапный отъезд девушки.
— Я поэтому и торопился. Знал, что твой отец запрёт тебя подальше от меня.
Нимфириель лишь развела руками. Мужчина улыбнулся и протянул тряпичный свёрток.
— Держи. Это Волин передал.
Альвийка уже знала, что внутри. Осторожно развернула ткань и восхищённо ахнула, разглядывая небольшой кинжал:
— Ты даже не представляешь его ценность, колдун!
— Представляю, — возразил Радомир и пояснил: — Это — клинок из мифрила, весьма редкого вида серебра. Он прочнее стали, к тому же светится при приближении нечисти, — волхв усмехнулся, заметив изумлённый взгляд Нимфириель. — Думаешь, я согласился бы везти в Мирквид неизвестно что?
— Ты?.. Пожалуй, нет, — девушка вздохнула и призналась: — Я думала, Волин забыл о нашем договоре.
— Волин? И забыл? — тарс фыркнул. — Плохо ты его знаешь.
