Альвийка прикрыла глаза, ища покой и гармонию, необходимые её сознанию. За ночь горечь и обида немного улеглись. Видунья утешала себя тем, что всё обошлось, что они так или иначе помогли деревне, иначе упыри истребили бы всех жителей от мала до велика. А колдун… Наверное, верхом наивности было ждать от него человеческого отношения даже в таких обстоятельствах. Да, Нимфириель, соглашаясь на просьбу Ставра, понимала, что будет тяжело. Она плохо знала Тарсию, бывала здесь всего несколько раз. А печальное знакомство с колдуном отбило всякое желание посетить это княжество. О злопамятности и мстительности Володаровича видунья знала не понаслышке. Но надеялась, что общее дело, стремление выполнить княжеское поручение победят. Альвийка предполагала, что тарс будет вредить, но по-мелкому. По сути, так и вышло. Всю эту седмицу он цеплялся к ней с дурацкими претензиями и оскорблениями, но от крупных пакостей воздерживался. И вот случилась эта деревня и упыри… Видунья лишний раз удостоверилась, что колдун по-прежнему ослеплён ненавистью. Что даже его проклятие, попавшее в цель два года назад, не утолило жажду мести. А хуже всего то, что эти воспоминания всколыхнули её чёрные желания и стремления. Нимфириель тряхнула головой, отгоняя мысли о кровавой расправе. Со стоном повторила за Володаровичем его вчерашние слова:
— Если бы не Ставр…
Сейчас очень многое было брошено на чашу весов. Если они не справятся, если Яронега погибнет, в Черногорье начнётся война, и княжество Маг’яр обязательно вмешается. А значит, и альвы. Нимфириель хорошо помнила последнюю войну: слишком много смертей она видела, слишком много чужого горя пережила в силу своего дара… По телу пробежал неприятный холодок. Это помогло взять себя в руки. Девушка с неприязнью взглянула на смеющегося тарса, вышедшего из деревенской кузницы.
— Только бы довезти Яронегу, а там уж сочтёмся!..
Чьи-то тёплые ладони обняли её за плечи. Нимфириель обернулась. Рядом стояла девочка лет семи в невыбеленной рубахе, расшитой красными и чёрными нитями. Голубые глаза горели неприкрытым любопытством, светло-русые, почти пепельные волосы, заплетенные в тугую косичку, свесились через плечо, словно хвостик.
— Здравствуй! — видунья заговорила первой.
— Это ты? — громким шёпотом спросила малышка.
— Я, — кивнула альвийка, улыбаясь.
— Страшно было?
— Было.
— Да? — огорчилась девочка.
— Чуть-чуть, — слукавила Нимфириель, чтобы не разочаровывать малышку.
Та повеселела.
— А наши мальчишки убежали играть в упыря и колдуна. А меня не взяли. Говорят, я малявка и слабачка, — наябедничала девчушка.
— Бывает.
— А как тебя зовут?
— Нимфириель.
— Как? — перепугалась девочка.
И альвийка засмеялась.
— Зови меня Ним.
— Ним! — завороженно повторила малышка. — А что это значит?
— Изумрудное озеро. На его берегу стоит мой дом, — Нимфириель потёрла нос, заметив непонимающую гримаску маленькой селянки. — А ещё у меня глаза зелёные, как лесное озеро.
— Покажи, — тут же оживилась девочка и приблизила любопытную мордашку. — Зелёные! Краси-и-ивые!.. А меня зовут Лада. А мама зовёт Ладонька.
— Прекрасное имя!
— Ты красивая, Нимушка.
Девушка, улыбаясь, посмотрела на Ладу:
— Как?.. Повтори, пожалуйста! Как ты меня назвала?
— Нимушка. Это ласково-ласково. Потому что ты мне нравишься.
— И ты мне нравишься, Ладонька.
Лада скакала рядом, словно птичка. Тонкие ручки то обнимали альвийку за плечи, то стянув платок, гладили рыжие волосы. Спустя ещё какое-то время на руки Нимфириель упали сорванные цветы, и по просьбе девочки видунья сплела венки. Быстро устав, Лада присела рядом, положила головку на колени своей новой знакомой. И всё это время она без умолку говорила: про своих родителей и старших братьев, про новые бусики, которые дедушка обещал привезти из города. Видунья провела рукой по плечу малышки, по щупленькому тельцу, доверчиво прижавшемуся к ногам, и улыбаться перестала.
Девочка смотрела на мужчин, седлавших лошадей:
— Ты уезжаешь, Нимушка?
— Да.
— Жалко…
Радомир почувствовал, как закололо ладони: кто-то рядом ворожил.
Ну, кто тут мог ворожить, кроме него!? Ясное дело!..
Он огляделся по сторонам, выискивая альвийку. Нашёл. Волхв «видел», как золотистое сияние окутало её и незнакомую девочку. Эта дура отдавала свою благодать чужому дитяти!? Володарович остановил местного мужика, слонявшегося неподалёку:
— Что это за девчушка?
— Где?.. А-а-а… Это наша, местная.
— Она сирота? Или юродивая?
— Нет, что вы? Родители Лады живы-здоровы. Здоровее некуда. Её батьку вы видели: кузнец наш, — мужичок поскрёб голову. — А вот дочка их хворовитая. Слышал я от своей бабы, что по весне кузнец девчонку в город к лекарю возил. Так вот тот сказал, что долго это дитя не проживёт. Сердце больное.
Радомир прищурился и снова посмотрел на девочку, повисшую на альвийке, а та в венке набекрень сияла от счастья.
— Сдаётся мне, лекарь тот ошибся, — хмыкнул колдун и предсказал: — Будете вы ещё на свадьбе этой красавицы гулять.
Селянин проследил за его взглядом и непонимающе повёл плечом. Володарович вздохнул:
— Знаешь, кого сейчас обнимает эта девочка?.. Альва.
По потрясённому вздоху колдун понял, что мужик обо всём догадался. Альвы по-разному относились к смертным: кому-то помогали, кого-то наказывали, кого-то дурачили. А чаще всего просто проходили мимо, не замечая. Но вот человеческих ребятишек любили и охотно им помогали. Волхв не сомневался, что видунья вылечила девочку.
Глава 8
Путешественникам везло с погодой. Который день не было ни сильных дождей, ни ветра. Вересень (сентябрь — Прим. авт.) выдался на редкость тёплый и сухой. Обоз с товарами ехал быстро, останавливаясь лишь для коротких привалов, чтобы могли отдохнуть кони, да пройтись, разминая ноги, люди. Купцы и дядьки помнили о том, кого везут в крытой повозке.
Охранники как раз стреножили лошадей и пустили их в ещё зелёные луга, а сами удобно расположились на траве. Вкусно пах готовящийся на костре обед. Камен и Нимфириель тихо переговаривались в сторонке. Вдруг Божай привстал, всматриваясь вдаль.
— Что-то Цвета наша несётся как огня схвативши…
Обозники притихли и ждали повариху, бегавшую в кустики. Покрасневшая женщина была взволнована, но не напугана. Ни на кого не глядя, она подскочила к альвийке и что-то зашептала ей на ухо. Нимфириель понимающе кивала, поглядывая в сторону берёзовой рощи, куда периодически тыкала пальцем Цвета. Повариха наконец замолчала, с некоторой оторопью разглядывая альвийку, словно видела её впервые, а не провела бок о бок седмицу.
