Корнила ушёл. Нимфириель осталась одна. Тихонько потрескивали ветки в костре, сопели спящие мужчины. Незаметно девушка и сама стала погружаться в дрёму.
— …Чего сидишь тут?
Альвийка моргнула, приходя в себя, и торопливо огляделась. Колдун привстал со своего лежака, недовольно зыркая на неё. Нимфириель отвернулась, что-то пробормотав. Радомир нахмурился:
— Что делаешь, спрашиваю?
— Не твоего ума дело! — огрызнулась девушка. — Спи уже.
— Ага! Я спать, а ты мне муравьёв под рубаху?
— И крапиву в шаровары, — буркнула альвийка, возвращаясь на своё место.
Тарс не спускал с девушки глаз, пока она не легла и не накрылась своим плащом.
Глава 6
Север Тарсии всегда называли лесным краем. Леса здесь и впрямь были дремучие и, казалось, бесконечные. Всё чаще небо закрывали густые ветви, и повозки словно проезжали по зелёному тоннелю. Смелели дикие звери, ближе и ближе подходили к отдыхающим по ночам людям. Ради безопасности и спокойствия обозники начали разводить два костра, а дозор несли сразу трое дружинников.
А тут ещё болотная вонь добавилась. Дядька Волин прихлопнул очередного комара и глянул на Милана, ехавшего рядом.
— Поедом жрут проклятые!
Вечно хмурый воин понимающе вздохнул и кивнул в сторону:
— Сваженецкие топи.
Старый тарс тоже напряжённо глянул на сумрачную зелёную стену, к которой они приближались. Именно стену, потому что деревья росли так часто, что стоило сделать пару шагов с обочины — и дорога исчезала. Едва обоз въехал в чащу, охранники непроизвольно стали жаться к повозкам, а некоторые возносили молитвы богам-покровителям, прося защиты. Эта был не первый лес, через который пришлось проезжать путешественникам, но здесь всё было по-другому: мрачно, холодно, неуютно. Не покидало стойкое ощущение, что за тобой кто-то пристально наблюдает, кто-то очень злой и опасный. Волин тряхнул головой, избавляясь от оторопи, и ободряюще сказал окружающим:
— Минуем топи до ночи.
Опасная близость печально известных болот удручающе действовала на людей. Обозники даже отказались от обеденного привала, лишь бы поскорее выбраться из этого проклятого места, полного загубленных душ. Ехали молча, оглядываясь по сторонам и непроизвольно прислушиваясь к доносившимся звукам. Дружинники раз по раз поглядывали на альвийку, ехавшую последней. Та отрицательно качала головой, но оружие держала наготове.
Деревья по бокам стояли почти неподвижно, изредка лениво шевеля ветвями. Зудели комары, неуверенно щебетали птицы, словно прощались до следующего утра. Где-то треснула сухая ветка, а у людей — мороз по коже. Яронега слабо вскрикнула, когда до них долетел хохот болотной выпи. В вечерних сумерках оживали тени, мерещились чьи-то призрачные силуэты. Княжна обхватила себя руками и встревоженно глянула на волхва, держащегося рядом с повозкой.
— Радомир…
Мужчина ободряюще улыбнулся:
— Ничего не бойся, государыня. Лес закончился. Глянь сама.
Яронега послушно выглянула из повозки. Волхв не соврал: зелёный тоннель через саженей пятьдесят обрывался. Слаженный облегчённый выдох сменился шутками и смешками. Торговый обоз уже куда веселее покатился по дороге.
От реки поднимался небольшой туман и стелился по земле. Нигде ни огонька, только на небе вспыхнули первые звёзды. Корнила уверенно махнул в сторону излучины и пояснил дядькам:
— До деревни далеко. Заночуем у реки. Место хорошее, защищённое. Мы не раз там останавливались.
Камен и Волин переглянулись с Володаровичем и, дождавшись согласного кивка, свернули с дороги.
Огонь, разведённый на старом кострище, задорно взмыл вверх. Благо, здесь недавно ночевал кто-то запасливый и оставил после себя несколько охапок хвороста. Поварихи и няньки готовили ужин, мужчины распрягли усталых лошадей и повели их к реке Сваженке, которая дала название лесу и топям. Вскоре до женщин донёсся плеск и хохот: видно, охранники не только поили лошадей, но ещё и купались сами. Чуть погодя на реку отправились купцы, тихо переговариваясь между собой. Видунья осталась охранять княжну. Яронега с удовольствием гуляла по траве, засидевшись за целый день в повозке. Альвийка присела на одно из брёвен у костра и задумчиво наблюдала за языками пламени, облизывающими чёрные поленья. В её сознание был покой и умиротворение.
Мужчины вернулись повеселевшие, чистые, и с аппетитом набросились на еду. Сегодня Яронега осталась вместе со всеми. Вымученная собственными страхами, она тянулась к людям, к их живому теплу. Охранники быстро сориентировались, уступив место рядом с княжной дядькам. Камен незаметно ткнул Волина в бок, кивая на альвийский меч и лук, лежащие на земле. Это могло значить только одно: их видунья ничего не опасается, по крайней мере в данный момент.
Радомир вернулся чуть позже и, не задумываясь, сел на свободное место рядом с тарской княжной. Быстро увлёк девушку разговором, дав возможность остальным расслабиться и спокойно поесть. Альвийка утолила голод и теперь с удовольствием слушала солдатские байки. А маг’ярцы с тарсами как раз стали похваляться одни перед другими. Нимфириель, улыбаясь, наблюдала за маг’ярцем Жунем, размахивающим руками перед задиристым тарсом Божаем. Маг’ярца раз-пораз одёргивал сидящий сбоку Усхол, приуменьшая до реального количество ударов и ворагов. А У Божая на каждую историю Жуня находилась своя, ещё героичнее и неправдоподобнее. И только по репликам остальных можно было догадаться, что же случилось на самом деле. Неподалёку от фыркающих лошадей прохаживался Цедеда, изредка присоединяясь к разговору.
Волин сидел напротив видуньи, поэтому первый заметил, как она напряглась, напоминая натянутую тетиву лука.
— Ним?..
Альвийка вскинула на него испуганный взгляд и севшим голосом спросила:
— Где Станил?
Все спешно заозирались, а Волин мотнул головой в сторону реки:
— Остался поплавать, но с ним Корнила.
Нимфириель вскочила:
— Там болотные девы!
Радомир успел схватить её за руку:
— Стоять!.. Увидят тебя — осерчают, враз купцов потопят.
Девушка инстинктивно шарахнулась в сторону, возмущённо глядя на колдуна, посмевшего прикоснуться к ней… И снова испуганно охнула:
— Они начали петь.
Володарович тихо ругнулся, оборачиваясь на шум. Бледного Углешу держал Пелг, что-то шептала Цвета, не иначе успокаивала. А волхв пытался сообразить хоть какой-то план.
— Пересвет, Цедеда, пойдёте со мной, — мужчина удивлённо воззрился на скромный букетик в руках маг’ярца. — Это кому?
Маг’ярец покраснел и выбросил цветы в высокую траву. Радомир кисло глянул на альвийку и, пересиливая себя, сказал:
— Останешься здесь. Я пойду к реке с мужиками покрасивше, авось болотницы нами соблазнятся…
