Достала из кармана платья телефон, кликнула номер Никиты. Он ответил сразу, только голос был едва слышен – перекрывал шум городской улицы.
– Да, малыш, слушаю… Что-то срочное? Мне сейчас трудно говорить…
– Нет, ничего, Никит… Просто я очень скучаю! Я твой голос услышать хотела…
– И я скучаю, малыш! Скоро приеду! Целую тебя! Все, пока…
Нажала на кнопку отбоя, сунула телефон обратно в карман. Ну вот, можно и дальше жить… Глотнула немного воздуха.
Оля спросила тихо:
– Ну что?
– Говорит, что скучает…
– Вот и хорошо, что скучает, Насть. Да все будет нормально, не переживай! Может, он обрадуется… И даже ругать тебя станет, что сомневалась в нем…
– А я и не сомневаюсь, Оль. Просто я испугалась немного… Нет, теперь уже не сомневаюсь! Он же любит меня, я знаю…
– Ну вот и хорошо. И вообще тебе отвлечься надо… Работай давай, нарезай овощи! А я буду банки стерилизовать… Так и время пройдет быстрее!
* * *
Приехал! Рано утром проснулась от нежного пиликанья телефона – сообщение пришло… И сразу поняла, что оно от Никиты. Наверное, решил не будить ее звонком.
Села на постели, быстро сцапала телефон, даже не смогла прочитать сразу. Буквы прыгали перед глазами, горло перехватило волнением. Наконец прочитала: «Я здесь, жду вечером на нашем месте». Ура, ура! Приехал! Ждет вечером! На нашем месте!
«Нашим местом» была старая скамья у озера, спрятавшаяся в кустах орешника. Ни с берега не видно, ни с дороги. И это хорошо, что не видно… Незачем подглядывать за чужой любовью, она только для двоих избранных предназначена! Для нее и для Никиты…
Спать больше не хотелось. Подскочила с постели, потянулась. Почувствовала, что никакого страха внутри нет – Никита же приехал… И она ему все сегодня расскажет… И вместе они будут думать, что делать дальше. И обязательно что-нибудь придумают. По другому – никак…
Оделась, умылась, вышла на кухню. Родители еще спят… Надо им завтрак приготовить, вот что. Занять надо себя чем-то, иначе кричащее внутри счастье просто разорвет на куски! Никита приехал! Приехал! Ура!
Вскоре мама вышла на кухню, подпоясывая на ходу халат, встала в дверях, проговорила удивленно и чуть насмешливо:
– Это что же такое у нас тут делается, люди добрые? Не иначе в эту ночь что-то в природе волшебное произошло? Звезды с неба упали, реки вспять потекли? Да чтобы наша доченька, наша соня-засоня раньше всех поднялась да на кухне хозяйничала? Да быть такого не может…
– Ну, мам! – обернулась она к ней от плиты, смеясь. – Ты скажешь тоже, ага… Просто раньше всех проснулась, вот и все! Я вам с папой на завтрак яичницу с колбасой жарю… А еще гренки с сыром… И кофе сейчас сварю…
Папа тоже проснулся, встал в дверях рядом с мамой, моргал спросонья. Потом спросил осторожно:
– Что это у вас тут, девушки? Опять ругаетесь, что ли?
– Да какое там… – отмахнулась от его осторожности мама. – Представляешь, Егор, наша дочь встала раньше всех и готовит завтрак! Ты можешь в это поверить, нет? Мне, например, кажется, что я сплю… Ущипни меня, Егор!
– Да ты бы лучше похвалила ее, чем удивляться…
– Да я бы похвалила, но сглазить боюсь!
– Родители! Вы долго в дверях стоять будете? У меня все готово уже! Садитесь завтракать, остынет же все!
– Смотри-ка, Егор, она на нас еще и покрикивает… – тихо засмеявшись, проговорила мама. – И что такое с нашей доченькой творится, а? То ходила три дня темнее тучи, то вдруг засияла, как ясное солнышко… А! Кажется, я догадалась! Наверное, она с этим городским мальчиком сначала поссорилась, а потом помирилась! Правильно я догадалась, дочь? Значит, опять нам сегодня с отцом не спать полночи?
– Ну мам… Ну чего ты опять…
– Ладно, ладно. Я ж все понимаю, чего ты. Первая любовь у тебя, понимаю. Я ж тебе не враг… Просто я хочу тебе лишний раз сказать, чтобы ты себя помнила и глупостей не наделала… Хотя я тебе столько раз все это повторяла, что ты наизусть выучила, наверное! По крайней мере, надеюсь, что выучила и усвоила!
Настя напряглась изнутри, но виду не показала. И впрямь, не вываливать же на родителей сейчас всю правду… Надо сначала с Никитой обговорить… Главное – до вечера дожить, извести быстрее дневное время!
– Мам… Ты скажи, что мне сегодня сделать надо? Я все сделаю, мам… И огород полью, и ягоды соберу, и в магазин схожу… А может, салаты на зиму закрутить, а? Я умею… Я Оле помогала заготовки делать и всему научилась… Ты мне только скажи, где у нас банки, крышки…
– Ну все, час от часу не легче… – тихо проговорила мама, быстро глянув на отца. – Будто подменили нам дочь, Егор… Даже не знаю, что теперь и думать, чего бояться! К добру ли такие перемены, а? Да чтобы сама вызвалась банки закручивать…
– Да брось, Ирин! – как всегда, начал заступаться за нее отец. – Никогда она лентяйкой не была, всегда по хозяйству помогала! Да, в последнее время ей не до того было…
– А теперь что изменилось, не пойму? Любовь прошла, завяли помидоры?
– Ну, не нам судить да выводы делать, Ирин. Наше дело принимать все, как есть.
– Да ладно, не учи меня жить… И без тебя все понимаю…
Родители ушли, и начался долгий день. Даже работа его убить не могла, все тянулся и тянулся от утра к пополудни, и солнце, казалось, стоит на месте, не собираясь уходить за горизонт. Наконец и оно сдвинулось, и стрелки часов тоже милостиво сдвинулись к вечеру. Пора выходить из дома. Пусть немного раньше, но ведь можно на скамейке в орешнике посидеть… Просто сидеть, просто ждать Никиту… А вдруг сегодня ребята раньше свою работу закончат? Всякое может быть…
Были уже сумерки, когда она услышала его шаги. Ветки орешника раздвинулись, и сердце зашлось радостью – наконец-то! Наконец-то можно его обнять…
Ну вот и все. Теперь уже ничего не страшно. Вон какие сильные у него руки, как крепко он ее держит, как ласково шепчет на ухо:
– Как я соскучился, малыш… Как хотел тебя видеть, мой жаворонок… А ты? Ты без меня скучала?
– Конечно… Конечно, Никит… Я же так люблю тебя…
– И я тебя люблю, малыш…
Он целовал ее долго, долго. Было слышно, как заполошно колотится его сердце, и руки становятся смелее, смелее… Вот подхватил на руки, шагнул вместе с ней к скамье…
Она вдруг опомнилась – надо же сказать ему! Да, сначала сказать!
Уперлась руками ему в грудь, проговорила тихо, но требовательно:
– Никита, не надо! Я не могу… Мне надо тебе сказать…
– Почему? Почему не можешь? – проговорил он, задыхаясь. – Ну что еще за глупости, малыш… Потом скажешь… Я же так соскучился по тебе…
– Нет, сейчас! Мне сейчас надо сказать… Погоди, Никита!
