– И мне тоже обрадуется?
– А тебе – в первую очередь! Она всегда мечтала о внуках, вот ты и будешь ее первым внуком!
– И она меня будет любить?
– А разве можно тебя не любить, Егорка? И вообще хватит приставать с расспросами, иначе на электричку опоздаем! Все, идем…
До прихода электрички оставалось минут десять, когда они вышли на перрон. Прогуливались по нему неспешно, пока Настя вдруг не услышала за спиной мамин голос. И обернулась в недоумении – показалось?
Нет, не показалось… Мама шла по перрону очень медленно, будто долго бежала перед этим и очень устала. Пальто ее было расстегнуто, вязаная шапка съехала назад, обнажив прилипшие ко лбу влажные пряди. Вот она медленно потянула к ней руки и произнесла хрипло:
– Настя-а-а-а…
Испугавшись, Настя бросилась к ней, на ходу выкрикивая:
– Мама! Мамочка! Что случилось?
Подбежала, и мама обняла ее крепко, и начала оседать на землю, пока Настя не подхватила ее. Подоспевший Саша помог довести маму до ближайшей скамьи, и она осела на нее грузно. Настя все никак не могла прийти в себя, все спрашивала:
– Что случилось, мам? Что случилось?
– Я… Я к вам пошла… Хотела поговорить, помириться… А соседка сказала, вы собрались да на станцию пошли… Доченька, Егорушка… Вы уезжаете, да? Совсем от меня уезжаете? Да как же так, доченька… Да прости ты меня за те слова, что я в злобе тебе сказала… Не уезжайте от меня, доченька, Егорушка… Я все поняла, я виновата… Я все приму, только не оставляйте меня одну… Не уезжайте…
– Мам, да что ты такое говоришь! Никуда мы не уезжаем! Мы ж только на выходной, Сашина мама нас на день рождения пригласила! В воскресенье вернемся! Ты что, мам…
– Правда? Вы не уедете?
Мама все еще мелко дрожала, цеплялась за ее руку, будто хотела удержать около себя. Другой рукой она пыталась дотянуться до Егорки, но тот смотрел на нее испуганно. И все же проговорил довольно весело:
– Бабушка, да как ты могла про нас такое подумать? Чтобы мы насовсем уехали? Ты что, мы же любим тебя…
Мама задрожала губами, собираясь заплакать, но преодолела себя героически. Глянув на Сашу, проговорила тихо:
– И вы тоже простите меня, Александр… Что неуважительно к вам отнеслась…
– Ну что вы, Ирина Ивановна, я и не думал обижаться! Все хорошо, Ирина Ивановна…
Он что-то еще говорил, но ворвавшаяся на перрон электричка заглушила его слова. Когда электричка остановилась, открыв с шипением двери, Настя поднялась со скамьи, погладила маму по плечу:
– Нам надо ехать, мам… Успокойся, пожалуйста, ладно? Все хорошо, мам…
– Да, Настенька, да… Поезжайте с богом, конечно… К Сашиной маме… Я вас ждать буду к воскресенью… А может, сразу ко мне, а? Дом такой большой, пустой стоит… Я там совсем одна… – И, повернувшись к Саше, снова повторила, обращаясь уже к нему: – Александр, пожалуйста… Живите у нас, я рада вам буду… Дом такой большой… Я рада буду…
– Мам, ну все, нам надо идти! – заторопилась Настя, испугавшись, что двери электрички вот-вот закроются. – Мы побежали, мам…
Они и впрямь еле успели заскочить в электричку – двери за ними сразу закрылись.
В окно было видно, как мама идет по перрону, как машет им рукой. Егор тоже махал ей старательно, а потом, когда электричка миновала перрон, вдруг заплакал. И сам же пояснил причину своих слез, не дожидаясь расспросов:
– Бабушку жалко… Она там совсем одна… Ей, наверное, страшно одной в большом доме… Вот если бы мы все вместе жили…
– Не плачь, сынок, – обняла его за плечи Настя. – Конечно, бабушке без нас трудно, кто ж спорит? Она ведь очень любит нас, сынок…
– Ну, значит, на том и порешим! – вдруг тихо сказал Саша, тоже обнимая Егорку за плечи. – И то правда, чего ж бабушка будет одна маяться? Будем жить вместе, одной семьей… Какое ж это семейное счастье – без тещи? А свекровь твою, Настенька, будем в гости к себе приглашать… Все будет у нас хорошо, Егорка, не плачь!
Настя посмотрела на него с благодарностью и вдруг ощутила легкий толчок в животе. Первый раз дал о себе знать… Тоже радуется, наверное. А вот еще толчок… И еще…
Она положила ладонь на живот, издала странный звук, похожий на всхлип. Егорка и Саша, испугавшись, спросили одновременно:
– Ты что, плачешь?
– Нет, что вы, я вовсе не плачу! Это я так смеюсь. Или пою, может… И это самая счастливая моя песня! Песня вернувшегося издалека весеннего жаворонка…
