– Сейчас гляну… О! Половина второго уже! Ничего себе, как время быстро пролетело!
– Половина второго?! Ой, мамочки… Тогда я домой побегу, Никит…
– Я провожу!
– Нет! Не надо. Правда, так лучше будет… Я лучше сама… Я бегом добегу… Вдруг папа меня на дороге ждет? Или мама… Они сейчас не ложатся спать, пока я не приду… А вчера мне настоящий допрос устроили, что у нас с тобой да как…
– И что ты?..
– А что я? Ничего… Гуляем, говорю… На луну смотрим… Не могу же я им рассказать, что… Ну, сам понимаешь…
– Понимаю. И не надо, и не говори. Сами разберемся. Правда?
– Конечно, сами разберемся. Просто их тоже можно понять… Они ж меня любят, волнуются…
– Я тоже люблю тебя, малыш. Очень. Погоди, не убегай… Я забыл тебе сказать… Я ведь уезжаю завтра утром.
– Уезжаешь? Куда?
– В город. Надо маман с днем рождения поздравить и в институт заскочить, может, преподавателя застану, за мной с летней сессии хвост остался… Так что вернусь через три дня, Боб меня отпустил.
– Через три дня?! – в ужасе переспросила Настя и села на край кровати, будто ноги перестали ее держать. – Ты сказал, через три дня?!
– Да перестань, малыш… Ну что ты так перепугалась? Подумаешь, три дня… Да мы ведь только что говорили об этом…
– Ну да… Говорили… Но как же… Целых три дня…
– Да они быстро пролетят, вот увидишь! Ты и соскучиться не успеешь! Ну хочешь, я тебе все время звонить буду? Через каждые полчаса – хочешь?
– Хочу…
– Ну, вот и договорились! Я буду звонить!
Она сидела, молчала, не в силах собраться с мыслями. За окном уже слышались голоса ребят – надо уходить быстрее.
– Малыш, сейчас ребята придут… – осторожно проговорил Никита, глядя на нее с тревогой.
– Да, да… Я иду… Иду…
– Может, тебя все-таки проводить?
– Нет, я сама…
Она поднялась, сделала несколько быстрых шагов к выходу. В дверях обернулась, глянула на Никиту с отчаянием…
– Всего три дня, малыш! Всего три дня! Я буду скучать…
Кивнула, заставила себя улыбнуться. И выскочила на улицу, бросилась бегом на дорогу.
Бежала долго, пока не запыхалась. Зато отчаяние стало не таким жгучим, и здравая мысль пришла в голову – ну что же она в самом деле… Подумаешь, три дня! Да переживет она эти три дня, ничего с ней не случится. А потом Никита вернется… И правильно он говорит – не имеют значения время и расстояния, если есть любовь…
* * *
– …Настена, вставай, завтрак готов! Ты слышишь меня, Настена?
– Да, мам, я слышу… Я уже не сплю… Сейчас приду, мам.
Она и впрямь не смогла уснуть этой ночью. Мысли в голове были грустные, сплелись в один комок отчаяния – три дня, три дня… Как она будет жить эти три дня? И не только три дня… Впереди очень долгое расставание – на год. И тут хоть плачь, хоть ужасайся, как Наташа Ростова, а от осознания неприемлемости времени, проведенного без Никиты, никуда не денешься. И не придумаешь ничего, чтобы избежать неприемлемости…
Ну что, что можно придумать? Из дома в город сбежать? Попросить Никиту, чтобы увез ее с собой? Но куда он ее увезет? Им ведь даже пожениться нельзя, ей только через год с хвостиком восемнадцать исполнится! Да и ему рано жениться, он же студент… Вон, даже с летней сессии долги остались…
Ничего не поделаешь, надо переждать этот год. Надо привыкнуть к ожиданию. Вернее, начать привыкать… И эти три дня будут тем самым началом. Ничего-ничего, вполне можно пережить эти три дня. Можно чем-нибудь полезным заняться, к примеру, чтобы время убить. Завтра же выходной, можно с папой на рыбалку сходить! Давно они не были на рыбалке… Да, это же так здорово, как же она забыла! Встаешь рано-рано, идешь к озеру, садишься в лодку… Папа на веслах, она на корме. По воде туман стелется, плывешь, будто на облаке летишь. И тишина, и воздух утренний такой вкусный, такой сладкий… И солнце из-за леса поднимается, и хочется раскинуть руки ему навстречу… И полететь, полететь вверх, как жаворонок! И петь свою счастливую песню! А папа будет смотреть на поплавок и улыбаться. Потому что на самом деле он вовсе не на поплавок смотрит, а на нее…
А еще обязательно нужно к Ольке сходить. Наверное, обижается на нее подружка, хотя и понимает, конечно, что сейчас ей не до дружбы. Она вообще очень понятливая, Олька. Хотя и жизнь у нее трудная. Без отца живет. Помогает маме двух младших братьев поднимать. Мама с утра на работу уходит, а весь дом на Ольке остается. И братьев накормить, и приглядеть за ними, и в огороде надо работать… Тем более сейчас у Ольки пора заготовок началась, наверняка с утра до вечера банки с соленьями-вареньями закручивает. А что делать? Зиму как-то зимовать надо. На мамину зарплату в магазин за всякой всячиной не набегаешься, и помощи ждать неоткуда. Отец у Ольки как подался три года назад на Север «деньгу зашибать», так там и увяз. Правда, сначала письма писал и действительно присылал деньги, а потом… Потом письмо Олькиной маме пришло – прости, мол, другую полюбил. Больше не вернусь. Живи как хочешь. Мама три дня после этого письма выла, как по покойнику… Сердобольные соседи ее наставляли – на алименты, мол, подай! С паршивой собаки хоть шерсти клок! А мама только отмахивалась – не надо нам ничего, сами проживем… Если захочет, то будет детям помогать, а не захочет, так не заставишь…
Олькин отец не захотел. Поговаривали, что у его новой возлюбленной двое детей имеется, вот им и помогает. И ничего с этим поделать нельзя, надо принять как факт. Хотя – как его примешь? Обиженному сердцу ведь приказ не отдашь. Надо как-то жить с этой обидой, работать, кормиться как-то. Вот Олька и старалась изо всех сил маме помочь…
Да, надо сегодня же к Ольке сходить. Поговорить, посоветоваться. Хотя наверняка ее проблемы не сравнятся с Олькиными, но все же…
– Настя! Да что это такое в самом деле? Сколько можно валяться? Выходи к завтраку, разговор есть!
От маминого голоса она вздрогнула, быстро подскочила с кровати. Задумалась, улетела мыслями, а надо ж было и впрямь к трудному разговору подготовиться! Сейчас же опять начнется: как тебе не стыдно, мол, опять ночью пришла… Мы с отцом глаз не сомкнули…
Умылась, вышла на кухню, села за стол. Мама молча намазывала масло на хлеб, на нее не смотрела. Зато всем видом показывала, что сердится. Вон как губы плотно сжаты, прямо наполнена вся недовольством, пыхтит, как самовар. А у папы взгляд, как всегда, осторожный. Папа всегда готов это недовольство на себя взять. Да уж… Посмотришь на них и подумаешь – неужели и они когда-то были влюблены? Ведь были же… И мама на свидания к папе выходила, и волновалась, и грустила, когда его долго не видела… Куда все это подевалось из их жизни?
Вот у нее с Никитой точно все не так будет! Она будет смотреть на него и улыбаться. Всегда улыбаться. Будет счастлива одним только его присутствием. И уж точно никакого недовольства себе не позволит…
