Из большой прихожей дверь ведет еще в одну комнату – поменьше. В ней тоже диван, стол письменный, на нем компьютер. Стало быть, это кабинет Бориса. А вот еще одна, маленькая совсем… А она для чего? Надо будет потом у него спросить…
Вернулась в гостиную, села на диван, подобрала под себя ноги. Дождь все барабанил в стекло, и непонятно было, что делать дальше. Может, надо пойти на кухню, кофе себе сварить, съесть чего-нибудь? Почему она сидит на диване, как гостья, боясь потревожить тишину дома? Это ведь теперь и ее дом тоже, не надо его бояться… Ее дом, ее жизнь.
А может, надо для мужа обед приготовить? Он придет, а она его накрытым к обеду столом встретит… И впрямь, чего сиднем сидеть? Давай, новоиспеченная жена, принимайся за дело!
Сварила щи, запекла мясо с картошкой в духовке. Борис пришел, глянул на стол, кивнул удовлетворенно:
– Осваиваешься, хозяюшка? Молодец… Только давай мы сразу на берегу договоримся – кухней и хозяйством больше заниматься не будешь. Я для этого дела женщину нанял. Прислугу, в общем. Или как правильно сказать? Помощницу по хозяйству? В общем, я в этих тонкостях не разбираюсь. Завтра утром она придет, познакомишься.
– Да зачем, не надо. Я и сама все могу…
– Я знаю, что можешь. Знаю, что ты не белоручка. Но ты моя жена, а не домработница. Запомни это раз и навсегда. И задача у тебя, как у жены, совсем другая.
– А какая… Какая задача?
– Да обычная! Ты ж понимаешь, что я человек не бедный. Но и не молодой. Сорок пять – это уж не мальчик, правда? Поэтому я хочу иметь в доме молодую жену-красавицу. Чтобы всегда ухоженная была, чистенькая, в красивом платьице, с глазками, ноготками, улыбочкой… Чтобы всем и всегда довольна была… А главное – чтобы меня любила. Ну, то есть принимала бы мою любовь с радостью… Чтобы безо всяких этих женских капризов да отговорок – голова, мол, болит или настроения нет… Поняла, о чем я?
– Да. Поняла.
– Ну и хорошо, если поняла. Давай начинай новую жизнь. Для начала надо бы выхолить тебя хорошенько… Но это уж ты сама, я в этих делах ничего не понимаю.
– Да я тоже как-то не очень… Не до того мне было…
– Знаю, знаю. Работала в магазине с утра до вечера – когда тебе было собой заниматься? Но вроде у нас в поселке недавно этот открылся… Салон красоты… Там ведь из женщин красавиц делают, правильно?
– Ну да…
– Значит, туда и пойдешь. И денег на себя не жалей, пусть отрываются по полной программе. Чтобы и волосы красивые были, и ноготки, и кожа гладкая… В общем, привыкай к новой жизни, к новым задачам! Не такие уж эти задачи неприятные, верно?
– Да. Я поняла. Так обедать будете… То есть будешь? Не могу еще привыкнуть, что надо на «ты»…
– Ничего, привыкнешь. И это… Давай уже, гляди на меня повеселей как-то! А то смотришь, будто я тебя арестовал и в одиночную камеру посадил… Другая у тебя теперь жизнь, слышишь, ягодка? Другая! Счастливая у тебя теперь жизнь, беззаботная! Все у тебя теперь будет, на что пальчиком с красивым коготком покажешь! Только люби меня, и все будет… Ну, улыбнись хоть мне, что ли…
Настя кивнула, послушно растянула губы в улыбке. Видимо, улыбка все же получилась некачественная, то есть не такая, которую ожидал Борис. И потому он вздохнул, сел за стол, принялся с удовольствием хлебать щи, откусывая от хлебного ломтя крупными зубами. Настя метнулась к плите, торопливо положила на тарелку картошки с мясом, поставила перед ним на стол.
– Ммм… Молодец, вкусно готовишь. А сама почему не ешь?
– Не хочу…
– Понятно. Фигуру бережешь, значит. Опять же молодец. Только еще раз повторяю: готовка – не твое теперь дело. Жена-домработница мне не нужна, мне куколка нужна, красивая да ласковая. Кстати, иди-ка собирайся, пока я чай пью… Сейчас в город поедем. Одевать тебя будем, ягодка. Все самое модное да нарядное купим, что найдем. А со временем за руль тебя посажу, машину куплю, сама в город до магазинов будешь ездить, я человек занятой, некогда мне. Одно только условие – чтобы к вечеру дома была да меня встречала во всей красе да улыбке. Ничего, со временем разберешься, что к чему, во вкус войдешь… И благодарна мне за такую жизнь будешь… Ведь будешь благодарна, а, ягодка? Иди сюда, шепни мне на ушко…
Он вдруг с силой ухватил ее за руку, притянул к себе, усадил на колени. Жадно провел руками по талии, по груди, по плечам. С шумом втянул в себя воздух и жарко забормотал в ухо:
– Да хотя успеем еще в город съездить… Успеем… Я уже соскучился по тебе, ягодка… Пойдем наверх… А в город завтра поедем. Я завтра к обеду приду, и поедем…
И опять она долго не могла заснуть ночью. Лежала, слушала, как всхрапывает во сне Борис, боялась пошевелиться – вдруг разбудит нечаянно? Разбудит, и он опять станет ее терзать…
Хотя он и не терзал ее вовсе. Наоборот, старался быть ласковым, нежным. А ей все равно думалось, что терзает. И надо было как-то отогнать от себя эту привязчивую мысль про «терзание», потому что несправедлива она была, по большому счету. Да, умом она это понимала, но тело капризничало, ныло и будто сердилось на нее, что не отталкивает от себя мужчину… И не убедишь его, что это не просто мужчина, это же муж! Может, со временем удастся убедить, и оно смирится, и с радостью примет эти объятия? Даже и мудрость народная есть такая – стерпится, слюбится!
Утром проспала долго – сказалась ночная бессонница. Проснулась от шума, идущего снизу, с первого этажа – кто-то настойчиво звонил в дверь. Подскочила, быстро натянула на себя домашний короткий халатик, помчалась по ступенькам лестницы вниз.
Открыла и удивилась радостно:
– Тетя Маруся, вы? Здравствуйте, тетя Маруся!
Перед ней стояла жена Николая Михайловича, дяди Коли, папиного друга. Смотрела на нее довольно странно – то ли отстраненно слегка, то ли с непривычной настороженностью.
– Здравствуй, Настя. Вот, пришла я, стало быть. Теперь я буду в доме работать помощницей по хозяйству. Тебя Борис Иванович предупредил, наверное?
– Нет… То есть да… Он говорил, что нанял кого-то… Но я не знала, что это вы, тетя Маруся!
– Ну, теперь, стало быть, знаешь. Теперь приказы мне будешь отдавать, что да как сделать. Ты теперь в этом доме хозяйка.
– Да какие приказы, теть Марусь, что вы…
– Ну, не приказы, так распоряжения всякие. Что скажешь, то и буду делать. Можно пройти-то, чего ж мы на пороге стоим?
– Да конечно, конечно… – торопливо отступила от порога Настя, все еще спросонья моргая глазами. – Проходите, тетя Маруся… Чаю хотите? Я сейчас, я только умоюсь…
– Да не надо чаю, я дома позавтракала. Лучше я обедом займусь, Борис Иванович ведь обедать придет, верно? А потом уборку влажную сделаю, не возражаешь? И машину стиральную заведу… А если на руках что постирать надо, ты скажи, я замочу пока…
– Ой, теть Марусь… Мне даже неловко, честное слово. Ну что же это получается такое, а? Вы будете всю работу по дому делать, а я… Я что, сидеть и смотреть буду?
