– Ну вот и хорошо, вот и ладненько… Да вы проходите, Борис, проходите в комнату… Настя сейчас выйдет… Проходите, будем чай пить! Я как раз и пироги испекла… Настя мне сказала, что вечером гости будут, так отчего и не расстараться для хорошего человека… Проходите, Борис, не стесняйтесь! Да вот сюда садитесь, здесь самое удобное мес– то, да!
Настя слышала, как мама рассыпается горохом, морщилась и не могла заставить себя встать с места. Но вставать надо было. Все равно не отсидишься здесь, в дальней комнате.
Вышла, увидела, что мама с Борисом уже сидят за столом. Они повернули к ней головы, глянули так, будто она невольно помешала их беседе. Вроде того – и без нее бы обо всем сговорились. Села за стол, не зная, куда девать руки.
Помолчали немного. То ли мама немного смущалась, то ли Борис не знал, с чего начать важный разговор… А пауза надолго затянулась, однако. Неловкая, томительная.
Наконец Борис заговорил, глядя на маму с улыбкой:
– А я ведь мужа вашего знал, Ирина Ивановна… Хороший был мужик, спокойный, деловой. Мы вместе на лесопилке какое-то время работали.
– Да что вы говорите? – слишком оживленно спросила мама, радуясь продолжению разговора. – Да, Настин папа был таким, его уважали, да… Очень приятно слышать, знаете ли… Столько уж лет без хозяина в доме живем… Да вы угощайтесь, Борис, угощайтесь пирогами, не стесняйтесь, пожалуйста! Вот этот с мясом, а этот с грибами… А тут вот сладкие пироги…
– Спасибо, Ирина Ивановна. Очень люблю пироги, спасибо.
– Правда? А Настенька очень славно печет пироги… У нее даже лучше получаются, чем у меня!
– Ну, так это же замечательно, Ирина Ивановна! И уж позвольте, я сразу к делу, хорошо? И без того припозднился! Слишком дел много, хоть разорвись на все!
– Да, конечно… Слушаю вас, Борис…
Мама быстро стрельнула в Настю глазами, поджала губы, а под столом еще и на ногу ей наступила. Наверное, ей не нравилось, что дочь сидит с каменным лицом, не подает признаков радости. Хотя Бориса, похоже, ее каменное лицо ничуть не задевает… Даже и не глядит в ее сторону, будто ее и нет совсем.
– Я ведь свататься к вам пришел, Ирина Ивановна. Отдадите за меня дочь замуж? Со своей стороны обещаю любить ее, беречь… Ну и все остальное прочее… Как там еще в таких случаях говорится?
– Что ж, спасибо за честь, Борис… – торжественно склонила вниз голову мама, опять наступив под столом Насте на ногу. – Я буду рада, если моя дочь устроит свою судьбу с таким человеком, как вы… Я знаю, как вас уважают в поселке… Не каждому в наше время удается крепко встать на ноги, сами понимаете!
– Да, не каждому, – согласился Борис, немного снисходительно улыбаясь. – Поверьте, Ирина Ивановна, ваша дочь ни в чем не будет нуждаться. Дом у меня большой, хозяйкой там будет. Машину ей куплю. Прислугу найму. Все, все у нее будет, и даже больше… Только у меня одно условие есть, Ирина Ивановна. И даже не условие, а вроде как большая просьба меня понять правильно… Я сразу хочу быть честным перед вами, никакого греха не утаить. Не люблю придумывать про себя то, чего во мне нет. Дело в том, что… Как бы это сказать правильно, чтобы вы не обиделись…
– Да говорите как есть, Борис… – осторожно произнесла мама, нервно теребя пальцами чашку с чаем. – Говорите как есть…
– Тогда я повторюсь – я просто хочу быть честным, только и всего! За честность ведь не наказывают, правда? Дело в том, что… В общем, я детей не люблю. Да, такой вот я, ничего о себе не скрываю. Вот совсем не люблю, понимаете? И я не хочу, чтобы…
– Вы не хотите, чтобы Настин сынишка жил вместе с вами? – подавшись корпусом вперед, помогла ему мама.
– Да. И простите меня за прямоту, лучше уж сразу все по своим местам расставить. Нет, я вовсе не против, чтобы Настя общалась с сыном, это ради бога, это сколько угодно! А мое участие в воспитании будет обозначено только материальной заботой. Материальную сторону я полностью беру на себя, ответственности не снимаю. У ребенка все будет, все самое лучшее. Образование ему оплачу, помогу потом на ноги встать… Тоже материально. Я думаю, это тоже не лишнее, верно? А Настя пусть любит своего сына на здоровье, я вовсе не против…
Настя сидела и тихо удивлялась. Как странно они меж собой беседуют, будто ее вообще здесь нет. Говорят о ней в третьем лице… И такие вещи говорят – просто мороз по коже! Детей он не любит, надо же! Можно подумать, поразил до глубины души своим откровением! А мама еще и головой кивает – понимаю, мол, понимаю… А ее отношение к происходящему их не волнует, похоже… Может, встать и уйти, и они даже не заметят?
Борис словно прочитал ее мысли, повернул голову, глянул ей прямо в глаза. И проговорил тихо:
– Да, вот так… Какой есть, такой есть, прости. Что, пойдешь за такого?
Она хотела было ответить что-нибудь вежливо-извинительное, но все слова вдруг пропали куда-то. Да, надо было сказать твердое «нет». А с другой стороны – и впрямь какое-то замешательство происходит… Как откажешь человеку, который так вдруг открылся, себя с не очень хорошей стороны показал? Это ж еще как-то произнести такое надо – детей не люблю! Хотя никто и не просил его любить Егорушку! И свататься тоже никто не просил…
Замешкалась, подбирая слова и придумывая, как бы аккуратнее обосновать свое «нет». А мама уже летела с ответом, решила все за нее:
– Так Егорушке и со мной хорошо живется, Борис, что вы! Да я бы в любом случае его от себя не отпустила! Он ведь отрада моя, ради него и живу только… Нет-нет, без Егорушки я и не смогу… Он со мной будет жить, только со мной…
– Ну, вот и хорошо. Значит, закрыли вопрос, – удовлетворенно кивнул Борис и, глянув на нее, заговорил вдруг так, будто и Настя уже дала свое согласие: – Может, сразу и переберешься ко мне, а? Или подождешь, когда распишемся?
И опять Настя не успела ответить – опять мама ее опередила! Проговорила быстро, будто извиняясь:
– Лучше бы расписаться, конечно… Да она и не готова, Борис, чтобы вот так, сразу, сами ж понимаете… Слишком уж все быстро, чтобы вот так, сразу…
– Что ж, понимаю. Тогда я сам обо всем договорюсь, чтобы нас расписали. Останется только с документами подъехать в тот день, когда… Когда готова будет… А сейчас я пойду, поздно уже. Спасибо вам за угощение, пироги вкусными были…
Он быстро поднялся с места, и мама поднялась следом за ним, чтобы проводить до двери. Настя осталась сидеть на месте, совершенно обескураженная, так до конца и не понимая, что же произошло…
А что, собственно, произошло? Да ничего не произошло! Она же не дала своего согласия, в конце концов! Не сказала главных слов Борису: я рада, мол, счастлива просто! Он же сам должен понимать…
Мама вернулась, села за стол, глянула на нее с упреком. Но упрек был робкий, чуть настороженный. Словно мама замерла, ждала, что она скажет.
– Мам… Я не хочу выходить за него замуж. Не могу. Я совсем не люблю его, мам…
